Его били долго и со знанием дела. Затем вытащили из каморки и положили под стенку. Через час Кузьма очнулся, сел и ощупал голову и разбитый нос. Встав, он, пошатываясь, снова побрел по улицам. Его мучили голод и жажда. Он подобрал пустую консервную банку и вычистил пальцем масло и рыбные крохи. Почерпнул этой банкой из реки и вдоволь напился, хотя вода отдавала керосином. В каком-то дворе, покопавшись в помойке, он вытащил полбуханки заплесневевшего хлеба и кусок скользкой от слизи колбасы. Хлеб он поскреб о камень, а колбасу помыл в реке. Пообедав, чем Бог послал, Кузьма вышел за пределы города и зашагал по Киевскому шоссе.

Через несколько дней он добрался до Гатчины. В Гатчине ночевал в заброшенном сарае, где ночью его укусила за палец крыса и ужасно одолевали блохи. Он шел по дорогам на юг, побираясь по пути, везде протягивая к людям свою шершавую руку. И, худо-бедно, но ему подавали: из деревенских домов больше хлебом, на городских улицах даже денежку... Однажды он за день нащелкал столько, что хватило даже на бутылку пшеничной сорокаградусной, которую он осушил на ночлеге в лесу. В другой раз его приютили в монастыре преподобного Саввы Крыпецкого - монастыре бедном, но страннолюбивом. Отец кашевар наложил ему полную миску перловой каши, дал большой ломоть хлеба и кружку крепкого чая. Кузьма ел жадно, набивая утробу крутой кашей впрок, взахлеб пил чай и по-собачьи благодарно смотрел на отца кашевара.

Тот жалел его и говорил: Ты, Кузьма, не забывай, что все же ты человек и носишь образ Божий, покайся и не греши. Неси свой крест терпеливо и безропотно, раз уж тебе выпала такая доля. На все воля Божия. Тяжек твой грех. Убил ты человека, аки Каин окаянный, вот и неси свой крест в покаянии и смирении. Прибейся к какому-нибудь делу, трудись, молись, и, может быть, Бог отпустит твой смертный грех. Сходи-ка к нашему игумену отцу Варахиилу, вдруг он оставит тебя здесь. Отец Варахиил, с большой апостольской бородой и добрыми синими глазами, пожалел Кузьму и дал ему червонец, но в приеме отказал, сказав, что у них уже своих бомжей под завязку. Выйдя из Крыпецкого монастыря, Кузьма шел дальше на юг, раздумывая о словах отца кашевара: кайся и неси крест свой! Трехдневное пребывание в монастыре как-то благотворно подействовало на него, и он даже перестал тайком ловить и скручивать шеи деревенским курам и сдергивать с веревок сохнущее белье.

Однажды, остановившись на ночлег в одной деревне, он взял лежащий на дворе топор, в лесу срубил молодой дубок толщиной в руку и соорудил из него большой крест от подбородка до чресел. На заброшенной колхозной МТС он нашел круглую скобу с кольцами на концах, раскалив толстый гвоздь, прожег в верхней части креста сквозную дырку, продел туда проволоку и привязал ко кресту железную скобу, окрутив ее тряпичной лентой. Выпросив у старухи-хозяйки ржавый амбарный замок, перекрестился и одел себе ошейник со крестом. Старуха продела в кольца скобы замок и ключом на два поворота замкнула его. Выходя на дорогу, Кузьма бросил ключ в деревенский пруд. И, по слову отца кашевара из Крыпецкого монастыря, отныне стал крестоносителем, удивляя народ и возбуждая в сердцах жалость и сострадание. Он ходил с этим во всю грудь и живот деревянным крестом по городам и весям, повсюду рассказывая, что это - покаянный крест за Каинов грех, который совершил по пьяной лавочке по молодости, по глупости, и теперь этот крест он не снимет никогда и ляжет вместе с ним в могилу.

Принимали его хорошо даже в городах. Настоятели после окончания богослужения, во время которого Кузьма, стоящий всегда сзади всех, басом подпевал церковному хору, приглашали его к трапезе и кормили до отвала, да еще на прощание совали в руку небольшую толику денег. Но особенно и даже с почетом принимали его в деревнях. Бабы жалели и плакали, слушая его горемычный рассказ. Кормили его хорошо. Кузьма по деревенской привычке, когда кормят на халяву, ел жадно и много. И бабы, жалостливо качая головами, подкладывали ему на тарелку еще и еще, пока он, одуревший от еды, не валился на лавку и храпел во всю мочь. Бабы подходили к нему на цыпочках, целовали крест и грязную руку святого странника-страдальца. Были даже случаи исцеления, особенно от беснования. От такой кормежки щеки у Кузьмы округлились и изрядно вырос живот, покаянный крест принял полугоризонтальное положение и торчал вперед, словно пулемет. Однажды в украинском селе его приняла одинокая вдова. Она приложилась ко кресту, плакала и просила Кузьму помолиться за умершего хозяина. На стол была выставлена уйма всякой снеди. Тут были и галушки, и вареники, и паляница, вареная свинина и большая бутыль с самогоном-первачом. Кузьма наелся, как барабан, опрокинул стакан первача и завалился спать, предварительно не забыв помолиться. Кровать, предоставленная вдовою, была богато уснащена перинами, подушками и пружинным матрасом, блохи и клопы изгнаны, и Кузьма сразу уснул, оглашая весь дом лошадиным храпом. Ночью пришла вдова и разбудила его. Кузьма сел на кровати, спустил на пол волосатые ноги, протер кулаком глаза и, сообразив, в чем дело, разгневался до невозможности. Он кричал так, что, наверное, было слышно на все село:

- Ах ты, блудня! Куда ты притащилась?! Ты что, слепая? Не видишь разве, что я за грехи свои распят на кресте! Ты что, хочешь, чтобы нас разразил Господь, и черти утащили меня и тебя вместе со крестом в преисподню?!

- Да шо ты, Кузьма, я ж тильки так.... хотила тоби перину поправить.

- Вот прокляну твой дом, тогда будешь знать, как поправлять перину у Божьего странника.

- Ой, лышенько, нэ проклинай, голубчику. Я тоби багато грошив дам, та всякой ижи для дорози.

- Ну, ладно, денег мне твоих не надо. От них только грех, да и убьют еще за них на дороге. А вот завтра иди в церковь и покайся батюшке, что бес тебя надоумил соблазнить Божьего странника, с покаянным крестом ходящего. Да пусть на тебя какую покрепче епитимью наложит.

- Прости, ради Бога, Кузьма. То я вид тоски и одиночества. Детей у менэ нема, а в народе кажуть, шо вид Божиих странников святи диточки нарождаются.

- Брысь отсюда, дьяволица! Я сейчас возьму свой посох и покажу тебе святи диточки.

Утром рано Кузьма ушел из хаты, где ему было такое великое искушение, и был рад и благодарил Господа, что удержался и не согрешил.

Однажды ночь застала его на дороге. До следующего села было еще далеко, и он решил заночевать в ближайшей роще, где росли дубки, ракиты и тополя. Войдя в рощу, он увидел в отдалении горящий костер. Он пошел на огонек и, подойдя, увидел трех бродяг, сидящих у костра. Они были изрядно пьяны и о чем-то злобно спорили. Увидев Кузьму, они замолкли и хмуро уставились на него.