— Напротив! — возразил преподобный Арсений. — Я буду молить Господа, чтобы Он совершенно изгладил твой образ из моей памяти!

Подавленная и удрученная вернулась римлянка в Александрию и поведала свое горе архиепископу.

— Поверь, дитя мое, — сказал тот, — что старец молиться и будет молиться за всех нас и за тебя также… Но он хранит свой ум и сердце от всяких развлечений, чтоб углубленною любовью жить только в Боге!

Наконец, любить Бога всею крепостию, как говорит отец Иоанн Кронштадтский, "значит любить не вполсилы или слегка; когда предстоит исполнить какую-либо заповедь, исполняй ее всеусердно, до поту и крови и положения жизни, если потребуется, а не лениво и вяло или неохотно".

Любить Бога всею крепостию значит прилепиться к Нему всею энергиею воли так, чтобы никакая сила не могла от Него оторвать, или, как говорит апостол Павел: Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?… Все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас. Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. VIII, 35, 37–39).

Вот один из бесконечного ряда примеров крепкой, христианской любви к Богу, которую никакая сила не могла преодолеть.

В Севастии армейской в полку воеводы Агриколы было сорок воинов-христиан одного звания, связанных между собою тесною дружбой. Когда Ликиний воздвигнул на христиан великое гонение, повсеместно было повелено солдатам принести жертвы богам. Этот приказ получили и сорок друзей.

— Мы не принесем жертв, — отвечали они.

Их бросили в темницу. Прошла неделя, и из тюрьмы воины вышли на смерть. Воевода приказал поставить мучеников обнаженными в воду озера. Озеро было покрыто тонким льдом. Мученики, призвав имя Божие, погрузились по шею в ледяную воду. А тут же на берегу была устроена баня, из которой валил пар на застывшую воду озера.

Ужасные часы шли один за другим. Вода резала на куски бедное тело. Минула полночь; мороз все крепчал. Один из мучеников, обессилев, вышел из воды и подоспел к бане, но как только нога его коснулась порога, он упал мертвым. Видя его смерть, мученики стали молиться не о том, чтобы Бог прекратил муки их, а о том, чтобы дал силу перенести их. И молитва была услышана. Яркий свет точно от летнего солнца в горячий полдень облистал озеро. И этот свет побелил мороз. Лед тронулся, и под согревающими лучами чудесного света мученики стали опять здоровы и сильны. Воины, приставленные к ним, спали. Бодрствовал один только темничный сторож…

И вот он увидел блестящие лучи неведомого света и тридцать девять светлых венцов, сошедших на головы мучеников и окруживших их радужным сиянием. "Их было сорок", — подумал он, потом вспомнил об отступнике, и ему захотелось восполнить дружину.

— Я — тоже христианин! — крикнул он и присоединился к мученикам.

Наутро мученикам перебили голени, а потом собрали их тела на огромный костер и сожгли, а кости бросили в реку. И волей Божией яркий свет белой звездочкой светил над их могилой-рекой.

Ничто не могло отлучить их от любви Божией!