При этом великом моменте смерти распятого Господа не было Его учеников, за исключением Иоанна. Они скрылись. Страх преодолел их любовь к Учителю. Но были более верные и преданные Ему женщины, которые и раньше в Галилее следовали за Ним, заботились о Нем и служили Ему и апостолам своим имением. Опасность, угрожавшая им от ненависти первосвященников и от грубости фанатичной толпы, не победила их привязанности и не заставила уйти от креста.

"Смотри, какое их усердие! — восклицает святитель Иоанн Златоуст. — Они следовали за Ним, дабы прислуживать Ему, и не отлучались от Него даже среди опасностей; посему они видели: видели, как Он возопил, как испустил дух, как камни расселись и все прочее. И они первые видят Иисуса, сей, столь презираемый пол, первый наслаждается созерцанием высоких благ. В сем особенно видно и их мужество. Ученики убежали, а сии присутствовали. Видишь ли мужество жен? Видишь ли пламенную любовь их? Видишь ли щедрость в издержках и решимость на самую смерть? Будем подражать мы, мужи, женам, дабы не оставить Иисуса в искушениях".

Действительно, велико усердие святых жен-мироносиц, пламенна и постоянна любовь их к Господу. Свободное от всякого земного пристрастия, сердце их жило и дышало Господом; в Нем сосредоточивались все мысли, желания и надежды, в Нем заключалось все их сокровище. Ради возлюбленного Учителя своего охотно оставляют они свои дома, своих родных и знакомых, забывают слабость своего пола, не страшатся жестокости многочисленных врагов Господа, всюду неуклонно следуют за Ним в Его скитальческой жизни, не боясь трудностей и неудобств, связанных с этими путешествиями, и терпеливо перенося все лишения.

Тогда многие ходили за Ним, привлеченные шумом этой славы, и в этом нет ничего удивительного: людскую толпу всегда манят фальшивые огни внешнего блеска, и она любит идти за признанными кумирами. Но остаться верными своему Учителю в тяжелые часы Его унижения и позора, не покинуть Его во время страданий, когда всякое выражение сочувствия могло вызвать взрыв оскорблений и брани со стороны разнузданной толпы, доведенной до ярости наветами первосвященников, когда самый столп веры, апостол Петр, поколебался и отступил перед опасностью быть признанным за ученика Господня, — для этого требовалось большое мужество и безграничная любовь. Остаться верными в такие минуты было признаком великого и; благородного сердца. И любовь святых жен это испытание выдержала: от креста они не ушли. До самого последнего момента, когда тяжелый камень, приваленный к дверям гроба, закрыл от них навсегда дорогой прах, они не спускали любящих глаз со своего Божественного Учителя.

Последними они оставили сад, где погребен был Господь, и за то первыми получили радостную весть о Воскресении, сначала от светозарного ангела, потом — от Самого Спасителя. Мария Магдалина, самая верная и преданная ученица Его, первая удостоена была невыразимой радости видеть воскресшего Господа. Этим явлением Господь как бы признал святость и величие женской любви.

Интересно отметить, что ни в Евангелии, ни в Деяниях и Посланиях Апостольских нет упоминания ни об одной женщине, которая была бы против Христа или против Его учения. В то; время как со стороны мужчин Господь нередко встречал неверие, неблагодарность, насмешку, презрение, ненависть, которая, разрастаясь, превратилась в целое море злобы, бушевавшей вокруг креста, — со стороны женщин мы видим искреннюю преданность, трогательную заботу и самоотверженную любовь. Даже язычницы вроде Клавдии Прокулы, жены Пилата, относятся к Нему с глубоким уважением.

Почему так?

"Потому, что женщины умственно менее развиты, чем мужчины, — скажут, конечно, последователи атеизма.

Нет, не потому, но потому, что женщины обладают более чистым и чутким сердцем, и сердцем чувствуют правду и нравственную красоту Христова учения. Для женщины часто не нужны умственные, логические доказательства: она живет более чувством и чувством воспринимает истину. Этот способ познания истины часто оказывается более надежным,

более верным и более быстрым по отношению к христианству, где столько вопросов, которые открываются не пытливому, самонадеянному уму, но чистому, верующему сердцу. Ибо, как говорит апостол Павел, Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира… чтобы посрамить сильное… Ибо написано: погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну… и обратил Бог мудрость мира сего в безумие (1 Кор. I, 27, 19, 20). И с каким восторгом и упоением внимали женщины словам Божественного Учителя. Вспомним хотя бы Марию из Вифании, забывшую свой долг гостеприимной хозяйки и избравшую "благую часть" у ног Спасителя, чтобы слушать Его дивные речи. И как было женщинам не внимать словам Господа и не отдаваться всей душой новому, великому учению, которое возвышало женщину в одинаковое достоинство с мужчинами, ибо во Христе несть мужеский пол, ни женский (Гал. 3, 28). Все одинаково равны перед Богом, за всех одинаково страдал и умер Господь и все имеют одинаковое право на будущее блаженство вечной жизни. В древнем языческом мире женщина этого равенства не знала и всегда находилась в подчиненном положении, в угнетении и презрении. "Сей, столь презираемый пол", по выражению Иоанна Златоуста, жизнь которого была так полна скорби и унижения, не мог не чувствовать признательным сердцем того великого благодеяния, которое открывала перед ним христианская религия в светлых перспективах радости, любви и уважения. Вот почему с самого начала христианской истории мы встречаем на ее страницах много имен женщин, которые по твердости и искренности своей веры, по своему усердию и ревности, по своему подвижничеству не уступали великим праведникам. Имена великих мучениц Варвары, Екатерины, Параскевы, равноапостольных Ольги, Нины, подвижниц вроде Марии Египетской и многих других говорят нам о высочайших ступенях христианского совершенства и святости, которых достигли верующие женщины.

Когда Иисус испустил Свой дух, солнце уже склонялось к закату. Наступил вечер, и приближался день субботний. Та суббота была день великий (Ин. XIX, 31), отличаясь особенным блеском и торжественностью, потому что с ней соединялось празднование Пасхи. По-видимому, это обстоятельство беспокоило первосвященников. Люди, не считавшие осквернением начать свой праздник убийством Мессии, были серьезно встревожены тем, как бы святость следующего дня, начинавшегося при захождении солнца, не была нарушена тем, что тела висели на крестах. Поэтому, явившись к Пилату, иудеи просили перебить у распятых голени, чтобы ускорить их смерть и снять со крестов. Пилат позволил, но Господь уже умер и голени у Него не перебили. В этом уже не было необходимости. А между тем пред Пилатом явился новый проситель, желавший иметь позволение снять со креста и предать погребению тело Иисусово.

То был Иосиф Аримафейский.

Аримафея, отечество Иосифа, есть древняя, Рама, место рождения пророка Самуила, город в колене Вениаминовон, упоминаемый евангелистом Матфеем (Мф. II, 18). Иосиф был богатый человек высокого характера и непорочной жизни. Великое богатство делало его лицом значительным тем более, что в то время в Иерусалиме все можно было купить за деньги, начиная от должности последнего мытаря и кончая саном первосвященника. Кроме того, Иосиф принадлежал к числу самых видных членов синедриона и вместе с другими благомыслящими советниками, вероятно, составлял оппозицию партии Каиафы. Он был тайным учеником Иисуса Христа и в последних покушениях синедриона против Спасителя, а равно и в суде над Ним не участвовал (Лк. XXIII, 51) — потому ли, что, не видя никаких средств спасти Невинного, не хотел быть свидетелем Его осуждения, или потому, что хитрость первосвященников нашла средство совершенно устранить его от этого дела. Несомненно однако, что это вынужденное бездействие было тяжело. для благородного сердца, которое стыдится малодушия, — оставить без защиты невинного, даже когда нет надежды спасти его. И вот когда все было кончено и на кресте висело только бездыханное тело Спасителя, скорбь и негодование внушили Иосифу смелость. Теперь было слишком поздно заявлять о своем сочувствии к Иисусу Христу как живому Пророку; оставалось только оказать Ему последний долг дружбы и уважения — спасти от посрамления по крайней мере смертные останки Его, ибо, в противном случае, иудеи, без сомнения, бросили бы Пречистое Тело в общую яму вместе со всеми казненными преступниками.

Иосиф осмелился войти к Пилату, и просил тела Иисусова (ст. 43).