3. Но здесь восстают на нас эллины и говорят, что это слово оказывается неистинным, потому что не мы обладаем зверями, как обещает (слово), но они обладают вами. Это однако совершенно несправедливо. Где только человек покажется, звери тотчас обращаются в бегство. А если иногда, когда нудит их голод, или мы раздражаем, нам случается терпеть вред от них, это уже происходит не от того, чтобы они имели власть над нами, но от нашей вины. Так, если и при нападении на нас разбойников, мы не остаемся праздными, до вооружаемся, то это означает не власть нашу над ними, но попечение о нашем спасении. Но выслушаем, между тем, что сказано. Сотворим, говорит Бог, человека по образу нашему и по подобию. Как образом назвал Он образ владычества, так подобием то, чтобы мы, сколько возможно человеку, делались подобными Богу кротостию, смирением и вообще добродетелию, по слову Христову: будите подобны Отцу вашему, иже на небесех (Матф. V, 45). Как на этой обширной и пространной земле одни животныя более кротки, другия более свирепы, так и в душе вашей одни помыслы - неразумные и скотские, другие - зверские и дикие; их нужно побеждать, одолевать и покорять власти разума. Но как, скажешь, можно преодолеть зверский помысл? Что ты говоришь, человек? Львов мы побеждаем и души их усмиряем, а ты сомневаешься, можно ли тебе переменить зверский помысл на кроткий? Между тем в звере лютость - по природе, а кротость - против природы; а в тебе, напротив, кротость - по природе, а зверскость и лютость - против природы. Так ты ли, который истребляешь в звере то, что есть в нем по природе, и сообщаешь ему то, что против природы, сам не в состоянии соблюсти то, что есть в тебе по природе? Какого же заслуживает это осуждения! Но что еще удивительнее и страннее: в природе львов есть еще, кроме этого, и другия неудобныя свойства. Эти звери не имеют разума, и, однакож, мы часто видим, что по площадям водят кротких львов. А многие из сидящих в лавках дают хозяину (льва) и деньги в награду за искусство и уменье, с каким он укротил зверя. А в твоей душе есть и разум, и страх Божий, и многоразличныя пособия: так не представляй же извинений и отговорок. Можно тебе, если захочешь, быть кротким, тихим и покорным. Сотворим, сказано, человека по образу нашему и по подобию.

4. Но возвратимся к подлежащему вопросу. Из сказаннаго ясно, что человек вначале имел полную власть над животными, так как сказано: да обладают рыбами морскими и птицами небесными, и зверми, и гады пресмыкающимися по земли. А что теперь мы боимся и пугаемся зверей, и не имеем власти над ними, этого я не отвергаю; только это не делает ложным обещания Божия. Вначале не так было, но боялись звери и трепетали, и повиновались своему владыке. Когда же он преслушанием потерял дерзновение, то и власть его умалилась. Что все животныя подчинены были человеку, послушай, как говорит Писание: приведе зверей и всех безсловесных ко Адаму видети, что наречет я (Быт. II, 19). И он, видя близ себя зверей, не побежал прочь, но как иной господин дает имена подчиненным ему рабам, так дал имена всем животным. И всяко, еже нарече Адам, сие имя ему; это уже знак власти. Потому и Бог, желая и чрез это показать ему достоинство его власти, поручил ему дать имена животным. Итак, этого уже довольно бы для доказательства, что звери вначале не страшны были человеку. Но есть еще и другое доказательство, не менее сильное и даже более ясное. Какое же? Разговор змия с женою. Если бы звери страшны были человеку, то, увидев змия, жена не остановилась бы, не приняла бы совета, не разговаривала бы с ним с такою безбоязненностью, но тотчас бы при виде его ужаснулась и удалилась. А вот она разговаривает, и не страшится; страха тогда еще не было. Когда же вошел грех, отнята была и честь и власть. И как между рабами исправнейшие бывают страшны товарищам, а неисправные боятся товарищей, так стало и с человеком. Пока имел он дерзновение пред Богом, дотоле страшен был и зверям; а когда пал, то сам стал бояться и последних из сорабов своих. Если же ты не принимаешь слов наших, то докажи мне, что звери были страшны человеку до падения. Но доказать это не можешь. А если впоследствии явился этот страх, то и это служит важнейшим доказательством человеколюбия Божия. Если бы, и по преступлении человеком заповеди, дарованная ему честь осталась неприкосновенною, ему не легко было бы возстать от падения. Когда непослушные люди пользуются одинаковою честию с послушными, тогда они скорее приучаются к злу и не легко отстают от него. Если уже и теперь, когда есть и страх, и наказания, и мучения, люди не сохраняют любомудрия, то какими бы они были, если бы не терпели никаких тяжелых последствий за свои преступления? Значит Бог отнял у нас власть по Своей о нас заботливости и промышлению.

5. А ты, возлюбленный, и в том усматривай неизреченное человеколюбие Божие, что Адам всецело нарушил заповедь и преступил закон, а Бог, человеколюбивый и побеждающий благостию наши прегрешения, не всю честь отнял (у него) и не совсем лишил его владычества, но тех только животных изъял из-под власти его, которыя не особенно полезны ему для жизни, а тех, которыя необходимы и полезны и много способствуют нашему благоденствию, оставил в подчинении и покорности. Так Он оставил стада волов, дабы могли мы тащить плуг, орать землю, и сеять семена; оставил и виды подъяремных, дабы они помогали нам в трудах при перенесении тяжестей; оставил стада овец, дабы иметь нам достаточныя средства к одеянию; оставил и другие роды животных, приносящих нам великую пользу. Так как Он, определяя человеку наказание за прослушание, сказал: в поте лица твоего снеси хлеб твой (Быт. III, 19), то, чтобы этот труд и пот не был невыносим, (Бог) облегчил тягость и обременительность его множеством безсловесных, помогающих нам в труде и работе. Он поступил точно так, как милостивый и попечительный господин, который, наказав своего раба, прикладывает врачество к ранам. Так и Бог, наказав согрешившаго, всячески хочет облегчить это наказание: осудил нас на постоянный труд и пот, но для облегчения труда дал нам множество безсловесных. Значит, и то, что Он дал честь, и то, что опять отнял ее у нас, и то, что навел на нас страх зверей, и все прочее, если только разсматривать тщательно и добросовестно, свидетельствует о великой мудрости, о великой заботливости, о великом человеколюбии Божием. Возблагодарим же Его за все это и будем признательны Тому, Кто столько облагодетельствовал нас.

Этим мы и расположим Его еще к большему о нас попечению. Убеждаю вас, не будем же безпечны, но каждый из вас ежечасно, по возможности, пусть размышляет не только об общих благодеяниях, но и об особенных, ему самому оказанных (Богом), не только об известных и явных всем, но и об известных ему одному и не известных другим: чрез это он в состоянии будет возносить Господу непрестанное благодарение. Это самая великая жертва, это совершенное приношение; это будет для нас основанием дерзновения пред Богом, - каким образом, объясню.

Кто так настраивает душу, тот приносит Богу истинную и приятную жертву, как говорит пророк: жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Псал., 19). Благомыслящих рабов исправляют не столько наказания и муки, сколько благодеяния и сознание того, что они потерпели меньшее наказание, нежели какого заслуживали за свои грехи.

6. Итак, молю, сокрушим дух наш, смирим ум, и особенно теперь, когда время поста подает нам великое в этом пособие. Если мы приведем себя в такое расположение, то в состоянии будем и молитвы совершать с великою бодростию, и снискать себе свыше великую благодать исповеданием грехов. А дабы увериться, что такия души угодны Владыке, послушай, как Сам Он говорит: на кого воззрю, токмо на кроткаго и молчаливаго, и трепещущего словес моих (Ис. IX, 2). Поэтому и Христос, беседуя (с учениками), сказал: научитеся от мене, яко кроток есмь и смирен сердцем: и обрящете покой душам вашим (Матф. XI, 29). Кто действительно смиряет себя, тот никогда не допустит себя до раздражения, не разгневается на ближняго, потому что душа его смирилась и занята тем, что касается ея самой. Что может быть блаженнее души, настроенной таким образом! Такой (человек) всегда сидит в пристани, безопасный от всякой бури и наслаждаясь тишиною мыслей. Поэтому и Христос сказал: и обрящете покой душам вашим.

Поэтому нужно бодрствовать, трезвиться, и иметь непрестанное и неусыпное попечение о спасении души. Христианину всегда следует воевать с страстями плоти, живо помнить заповеди, данныя нам общим всех Владыкою, ими ограждаться и надлежащим образом пользоваться Его великим долготерпением к нам, не ожидать того, что совершится самым делом, и тогда уже смиряться, дабы и о нас не было сказано: егда убиваше я, тогда взыскаху Его (Псал. LXXVII, 34). Итак, возлюбленные, имея себе помощника в настоящем времени поста, поспешим все к исповеданию грехов, уклонимся от всякаго зла и сотворим всякую добродетель. Так научает и блаженный пророк Давида, говоря: уклонися от зла и сотвори благо (Пс. XXXVI, 27). Если так устроим мы себя и с воздержанием от пищи соединим и воздержание от зла, то получим большее дерзновение и сподобимся обильнейших милостей от Бога, как в настоящей жизни, так и в тот страшный день, молитвами и предстательством благоугодивших Ему, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Беседа X. Увещание к тем, которые стыдятся после обеда приходить к вечернему богослужению, и продолжение объяснения на слова: сотворим человека по обр

1. Меньше у нас сегодня собрание и не многочисленно стечение пришедших. Отчего же и почему это? Может быть, иные постыдились придти к духовному этому пиршеству после чувственной трапезы, и это стало для них причиною отсутствия. Но пусть они послушают некоего мудреца, который говорит: есть стыд наводяй грех, и есть стыд слава и благодать (Сир. IV, 25). Не стыдно, приняв телесную пищу, придти к этому духовному пиршеству. Духовныя дела не приурочены, как дела человеческия, к определенным временам; для беседы о духовном всякое время дня удобно. И что я говорю о дневном времени! Пусть наступит ночь, и она не послужит препятствием для духовнаго поучения. Поэтому и Павел говорил, пиша Тимофею: настой благовременне, и безвременне, обличи, запрети, умоли (2 Тим. IV, 2). Послушай еще, что говорит блаженный Лука: хотя изыти наутрие Павел из Троады, беседова с ними и простре слово до полунощи (Деян. XX, 7). Препятствовало ли сколько-нибудь время, скажи мне, или прервало оно слово поучения? Внимательный слушатель, и после обеда, может (с пользою) быть в этом духовном собрании, тогда как нерадивый и безпечный, хотя бы оставался и без пищи, не вынесет отсюда никакой пользы. И это говорю я не с тем, чтобы ослабить строгость поста, - да не будет! - напротив, я весьма хвалю и одобряю постящихся, только хочу внушить вам, чтобы вы совершали духовныя дела с здравым разсуждением, а не следуя только обычаю. Постыдно не то, чтобы придти к этому духовному поучению по принятии пищи, а (приходить сюда) с безпечною душою, подчиняться страстям и не укрощать плотских вожделений. Не ядение худо, - да не будет! - а вредно объядение и пресыщение до обременения чрева; чрез это уничтожается и удовольствие от пищи. Равно как и не то худо, чтобы употреблять вино в меру, но предаваться пьянству и вследствие неумеренности утрачивать здравый смысл. Если же ты, возлюбленный, не можешь оставаться (целый) день без пищи по телесной немощи, никто из благомыслящих не станет винить тебя за это: Владыка у нас - кроткий и человеколюбивый, не требует от нас ничего свыше силы. Он и поста и воздержания требует от нас не просто для того только, чтобы мы пребывали в неядении, но для того, чтобы, удаляясь от житейских дел, употребляли все свободное от них время на занятия духовныя. Если бы мы устрояли жизнь свою внимательно и всякую свободную минуту посвящали духовным занятиям, если бы пищу принимали только для удовлетворения потребности, и всю жизнь проводили в добрых делах, то не было бы нам нужды и в пособии от поста. Но так как человеческая природа нерадива и более склонна к невоздержанию и роскоши, поэтому человеколюбивый Господь, как любящий отец, изобрел для нас врачество в посте, дабы и отвлечь нас от (мирских) удовольствий, и обратить от забот житейских к делам духовным. Итак, если некоторые из приходящих сюда чувствуют телесную слабость и не могут оставаться без пищи, таким советую, чтобы они и телесную слабость свою подкрепляли, и не лишали себя этого духовнаго поучения, а о нем тем более заботились.

2. Кроме воздержания от пищи, есть много путей, могущих отворять нам двери дерзновения пред Богом. Кто вкушает пищу и не может поститься, тот пусть подает обильнейшую милостыню, пусть творить усердныя молитвы, пусть оказывает напряженную ревность к слушанию слова Божия; здесь нисколько не препятствует нам телесная слабость; пусть примиряется с врагами, пусть изгоняет из души своей всякое памятозлобие. Если он будет исполнять это, то совершит истинный пост, такой, какого именно и требует от нас Господь. Ведь и самое воздержание от пищи Он заповедует для того, чтобы мы, обуздывая вожделения плоти, делали ее послушною в исполнении заповедей. А если мы решимся не принимать помощи от поста ради слабости телесной и будем предаваться большей безпечности, то, сами не ведая того, причиним себе величайший вред. Если и при посте оказывается у нас недостаток вышесказанных добрых дел, то тем более покажем мы нерадения (о них), когда не будем пользоваться врачеством поста. Узнав это от нас, вы, могущие поститься, сами по возможности усиливайте, прощу вас, это доброе и похвальное свое усердие. Аще внешний наш человек тлеет, обаче внутрення обновляется (2 Кор. IV, 16). Пост смиряет тело и обуздывает безпорядочныя вожделения, душу же просветляет, окрыляет, делает легкою и парящею горе. А что касается до братий ваших, которые не в состоянии поститься ради телесной немощи, их увещевайте не оставлять этой духовной пищи, поучая их, передавая им слышанное от нас, и показывая, что внимать этим наставлениям не достоин не тот, кто ест и пьет умеренно, а человек безпечный, преданный удовольствиям. Напоминайте им и об апостольском изречении: и ядый, Господеви яст: и не ядый, Господеви не яст, и благодарит Бога (Римл. XIV, 6). Итак, и постящийся благодарит Бога за то, что имел довольно сил повести постный труд; и ядущий также благодарит Бога, потому что это нисколько не повредит ему в спасении души, если он захочет. Человеколюбивый Бог открыл нам неисчислимое множество путей, которыми мы, если только захотим, можем достигнуть самаго высокаго дерзновения (пред Богом). Об этом мы достаточно побеседовали ради отсутствующих, отняв у них повод к стыду и показав, что этого не должно стыдиться, так как подвергает нас стыду не ядение, по делание зла. Великий стыд - это грех! Если мы сделаем его, то должны не только стыдиться, но и закрывать лице свое и называть себя несчастными, как погрешившие. А вернее - и тогда не нужно унывать, но спешить к покаянию и исправлению. Наш Владыка таков, что, если мы, по безпечности, сделаем грех, Он не требует от нас ничего другого, как только того, чтобы мы исповедали свои согрешения, остановились на этом и не впадали в те же грехи. Если употребляем пищу с умеренностью, не будем стыдиться, потому что Господь соединил нас с таким телом, которое не может существовать иначе, как принимая пищу; только пусть не будет неумеренности; это весьма много способствует здоровью и крепости нашего тела. Не видите ли каждый день, что от роскошных столов и неумереннаго насыщения происходят безчисленныя болезни? Откуда болезни в ногах? Откуда болезни головныя? Откуда умножение испорченных мокрот? Откуда безчисленное множество других болезней? Не от неумеренности ли, не от того ли, что мы вливаем в себя вина больше надлежащаго? Как судно переполненное скоро погружается и тонет, так и человек, предавшись объядению и пьянству, несется в бездну, потопляет свой разум и лежит наконец, как живой труп, часто могущий еще сделать что-либо худое, а на добро способный не более мертвых.

3. Поэтому молю, подобно блаженному Павлу, плоти угодия не творите в похоти (Римл. XIII, 14), но укрепитесь и умножьте ревность и заботу о совершении духовных дел. Говоря обо всем этом с своими братиями, убеждайте их отнюдь не лишать себя этой духовной пищи; пусть они, и после обеда, приходят сюда со всем усердием, дабы, приняв здесь наставление, могли крепко стать против козней диавола. Теперь предложим вам обычную трапезу и наградим и любовь вашу за усердие к слушанию, а равно и уплатим долг, какой должны вам. Вы, конечно, знаете и помните, что мы, начав говорит о сотворении человека, по краткости времени не могли разсмотреть все чтение, но окончили поучение разсуждением о зверях, показав, что человек вначале имел над ними власть, но лишился ея за грех преслушания. Поэтому сегодня хотим сообщить вам и остальное, и с тем отпустить вас отсюда. А чтобы слово наше было для вас ясно, нужно напомнить вам, на чем мы тогда остановили поучение, дабы, начав с того места, нам таким образом докончить и остальное. На чем же мы тогда остановились? При объяснении слов: сотворим человека по образу нашему и подобию: и да обладают рыбами морскими и птицами небесными, - так как беседа наша значительно распространилась и у нас родилось великое море мыслей, - нам уже нельзя было идти далее, и мы, остановившись на этом, не коснулись последующаго. Поэтому нужно теперь прочесть вашей любви, что следует далее, дабы вы могли знать, о чем мы намерены говорит вам. Божественное Писание вслед (за вышеприведенными словами) прибавляет: и сотвори человека Бог по образу Божию сотвори его: мужа и жену сотвори их. И благослови их Бог, глаголя: раститеся и множитеся, и наполните землю, и господствуйте ею, и обладайте рыбами морскими, и птицами небесными, и всеми скотами, и всею землею, и всеми гадами, пресмыкающимися по земли (Быт. I, 27, 28). Не много слов, но великое сокровище заключено в этих кратких словах. Блаженный пророк, говорящий по внушению Св. Духа, хочет теперь научить нас чему-то таинственному. Сказав: сотворим человека и употребив, так сказать, совещание и разсуждение, Создатель всего этим образом речи указал уже на достоинство того, кого намеревался создать, и еще до создания его показал нам, какую великую власть хотел Он вручить этому будущему творению. Сказав: сотворим человека по образу нашему и по подобию, (Бог) присовокупил: и да обладают рыбами морскими. Смотри, как в самом начале открывает нам скрытое сокровище. Говоря Духом Божиим, пророк видит несуществующее, как существующее и совершившееся. Для чего же, скажи мне, Бог, сказав: сотворим человека, говорит теперь: и да обладают? Он открывает нам некоторое сокровенное таинство. Кто такие и да обладают? Не ясно ли, что это сказал Он, намекая на создание жены? Видишь, что в божественном Писании ничего де сказано просто и напрасно, но и незначительное слово заключает, в себе скрытое сокровище.

4. И не изумляйся, возлюбленный, сказанному. Таков у всех пророков обычай - говорить о небывшем еще, как уже о совершившемся. Они духовными глазами видели уже то, что имело совершиться спустя много лет; поэтому и говорили обо всем так, как будто бы созерцали то пред глазами. И чтобы тебе ясно было это, послушай, как блаженный Давид, за столько поколений, пророчествует и вопиет о крестных страданиях Христовых: ископаша руце мои и нозе мои (Пс. XXI, 17), и еще: разделиша ризы моя себе, (ст. 19). Видишь, как о том, что имело быть спустя много времени, он предсказал, как уже о сбывшемся? Так и этот блаженный пророк (Моисей), намекая нам уже на создание жены, говорит загадочно: и да обладают рыбами морскими. Далее затем говорит яснее: и сотвори Бог человека, по образу Божию сотвори его, мужа и жену сотвори их. Смотри, какую употребляет он, тщательность, и неоднократно повторяет одно и то же, чтобы слова его укоренились в уме слушателей. Если бы не это было у него в виду, то довольно было бы сказать: и сотвори Бог человека. Но он еще прибавляет: по образу Божию сотвори его. Уже и прежде он показал нам, что значит: по образу, так вот и теперь повторяет то же слово, и говорит: по образу Божию сотвори его. Чтобы не оставить и самаго ничтожнаго предлога к оправданию тем, которые захотели бы противоречить церковным догматам, он, простершись несколько далее, опять учит тому же, т.е. что выражение: по образу употреблено им для означения власти и господства (человека) над всеми тварями. Теперь посмотрим, что он говорит: и сотвори Бог человека, по образу Божию сотвори его: мужа и жену сотвори их. На что выше намекнул словами: и да обладают, о том здесь говорит яснее. Впрочем и это открыл нам еще не вполне, потому что еще не сказал нам о создании (мужа и жены), еще не показал, откуда произошла жена, а уже говорит: мужа и жену сотвори их. Видишь, как о небывшем еще он повествует как о совершившемся? Таковы-то духовныя очи! Не столько могут эти телесные глаза видеть видимое, сколько духовные (видят) невидимое и несуществующее. Итак, сказав: мужа и жену сотвори их, (Моисей) к обоим уже относит (Божие) благословение, и говорит: и благослови их Бог, глаголя: раститеся и множитеся, и наполните землю и господствуйте ею, и обладайте рыбами морскими (Быт. I, 28). Какое высокое благословение! Слова: раститеся и множитеся и наполните землю сказаны, как всякий знает, и к безсловесным животным и к пресмыкающимся; а слова: господствуйте ею и обладайте только к мужу и жене. Примечай человеколюбие Божие: еще прежде создания жены, Бог делает ее участницею владычества (над тварями) и удостоивает благословения. И обладайте, говорит, рыбами морскими и птицами небесными, и всеми скотами, и всею землею, и всеми гадами, пресмыкающимися по земли. Видишь власть несказанную? Видишь начальство великое? Видишь, что все твари подчинены человеку? Не думай же низко об этом разумном животном, но помышляя о величии его чести и о благоволении к нему Господа, дивись Его неизреченному человеколюбию.

5. И рече Бог: се дах вам всякую траву отменную, сеющую семя, еже есть верху земли всея: и всякое древо, еже имать в себе плод семене семеннаго, вам будет в снедь: и всем зверем земным, и всем птицам небесным, и всякому гаду пресмыкающемуся по земли, иже иметь в себе душу живота, и всяку траву зеленую в снедь: и бысть тако (Быт. I, 29, 30). Обрати внимание, возлюбленный, на точность выражений и неизреченное человеколюбие Божие, и не пропусти ни одного слова без разсмотрения. И рече, говорит, Бог: се дах вам всякую траву семенную, - как будто речь обращена к двоим, и это тогда, как жена еще не была создана. Потом, чтобы понять тебе безмерную благость Господа, смотри, как Он являет свое милосердие и преизобильную щедрость не только относительно мужа и жены, которая еще не была создана, но и самых безсловесных. Сказав: вам будет в снедь, прибавил: и всем зверем земным. А вот еще и другая бездна милосердия: Он позаботился не только о безсловесных кротких и годных нам в пищу и на службу, но и о зверях. Но кто в состоянии вполне постигнуть эту безпредельную благость? Вам, говорит, будет в снедь: и всем зверем земным, и всем птицам небесным, и всякому гаду пресмыкающемуся по земли, иже имать в себе душу живота, и всяку траву зеленую в снедь. Велико промышление Господа о созданном им человеке!

Все, то есть, что ни повелел Создатель, осуществилось, все пришло в надлежащий порядок. И потому (Моисей) тотчас присовокупил: и виде Бог вся, елика сотвори: и се добра зело (ст. 31).