Тут что ни слово, начиная с учения о Троице и кончая лампадкой перед иконой, все только одни противоречия обыкновенному, здравому, незасоренному человеческому уму. Напрасно наши лучшие философские и богословские умы стараются с энергией, достойной лучшего дела, устранить эти противоречия и примирить христианство с разумом. Все их ученые и многолетние труды разбивает порой одним каким-нибудь "каверзным" вопросом простой мужик-сектант. Вам не приходилось видеть, как краснеют иногда наши миссионеры - магистры богословия, выходящие на беседы с сектантами-рационалистами во всеоружии своей науки и не могущие ответить на вопросы не богословского, а простого мужичьего детского ума? Не говорю уж о представителях естественных наук. Им христианство представляется настолько противоречивым здравому уму, что они перестали и говорить о нем. А некоторые великие умы, которые не желают все-таки расставаться с христианством, как, например, наш Л.Н.Толстой, чтобы хоть как-нибудь избавиться от этих противоречий, решили просто совсем порешить с догматикой и стали говорить, что ее выдумали люди (иерархия), а в действительности Сам Христос ничего подобного не говорил. Неправда. В нашей догматике нет ни одного слова лишнего. Она есть полное раскрытие, путем строго логических умозаключений, подлинного учения апостолов, передавших в точности подлинные слова Христа. Если теперь христианство находят противоречащим здравому уму, то ведь первые люди, услышавшие его, выразились о нем еще крепче: они называли это учение "безумием". Тогда, значит, оно еще более противоречило здравому уму. И вот, несмотря на это, оно было принято людьми, распространилось почти по всему лицу земному и теперь уже насчитывает двадцатый век своему существованию. Для многих тут загадка. А в сущности-то дело очень просто. Разве в жизни мы принимаем только то, что очевидно для нашего ума? Часто совсем наоборот: принимаем и признаем за истину то, что совсем нам непонятно. Колумб сколько ни доказывал европейцам, что должна существовать Америка, никто ему не верил, а когда он съездил и привез новые вещи и новых людей и поставил их перед европейцами, тогда они должны уж были поверить, что есть действительно новая земля. Скажите деревенской старухе, что пар может возить, да еще быстрее лошади, поверит она вам? Но вот прошла через село железная дорога, и та же деревенская старуха, продолжая не понимать, как это пар возит, садится в вагон и соглашается, что пар может возить. Многие ли знают устройство телефона, и многим ли понятно действие электрического тока, но это не мешает не смыслящим ничего в физике пользоваться услугами телефона, телеграфа и признавать существование электричества. Тут факт перед глазами; его можно не понимать, так или иначе объяснять, но отвергать нельзя.
По этой причине не смогли люди отвергнуть и христианство в самом начале его появления.
Странная и непонятная была проповедь апостолов, но факт был у слушателей перед глазами, и они принимали христианство. О чем проповедовали апостолы? Во-первых, они ничего не проповедовали и ничему не учили, в том смысле, в каком мы теперь эти слова употребляем. Они просто ходили и рассказывали, разносили по миру "благую весть" о том, что произошло в Иерусалиме. Что же там произошло, по словам апостолов? А то, что в мире, на земле "ЖИЗНЬ ЯВИЛАСЬ, И МЫ ВИДЕЛИ И СВИДЕТЕЛЬСТВУЕМ, И ВОЗВЕЩАЕМ ВАМ СИЮ ВЕЧНУЮ ЖИЗНЬ" (1 Ин. 1, 2), и поэтому теперь тленному сему надлежит облечься в "нетление и смертному в бессмертие" (1 Кор. 15, 53). Вот вся суть Евангелия, то есть "благовестий". Это, выражаясь грубо, квинтэссенция апостольской проповеди. И проповедуя об этом, апостолы о себе говорили: "Мы научились отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в похотях, и облечься в нового" (Еф. 4, 21- 24). Мы уже перешли от смерти в жизнь (1 Ин. 3, 14), и хотя еще стенаем, ожидая искупления тела нашего (Рим. 8, 23), хотя внешний наш человек и продолжает еще тлеть, но внутренний со дня на день обновляется (2 Кор. 4, 16). Знаете, как обновляются, например, корнеплодные растения? В то время как плод начинает гнить снаружи, внутри его начинает завиваться новая жизнь - росток. Все оболочки его постепенно тлеют и заменяются новыми; выньте из земли осенью посажанную весной полусгнившую луковицу, и вы найдете там совершенно новый плод...
Вот это-то и есть тот факт, который постоянно был перед глазами слушателей апостольской проповеди. Люди слушали, смотрели на апостолов и видели, что это действительно какие-то новые люди. Жизнь в них била ключом. Чрезвычайно энергичные, необычайно сильные духом, с поразительно проницательным умом, прозревшим в будущее, с какими-то необыкновенными телами, совершенно безболезненными, излучавшими живительные токи, так что больные, прикасаясь к ним, выздоравливали, эти люди совсем не знали страха смерти. "Аще и что смертное испивали, не вредило им". Разница между проповедниками христианства и прочими людьми была так очевидна, что в одном месте - именно в Листре - язычники, увидев Павла и Варнаву, сказали: "Это боги в образе человеческом сошли к нам", а жрец Зевса бросился вскоре приносить им жертву. И много труда стоило апостолам разубедить своих слушателей, что они не боги, а обыкновенные люди, такие же, как и они...
И людям захотелось быть таковыми, как апостолы. Они спрашивали, что для этого нужно сделать? Им отвечали: сначала оставьте ваш образ жизни и живите так, как мы; креститесь во имя Иисуса Христа и делайте то-то и то-то, и вы увидите, что будете перерождаться и станете такими же, как мы, потому что Христос сказал: "Уверовавшие в Меня именем Моим будут изгонять бесов, будут говорить новыми языками, будут брать змей, и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы" (Мк. 16, 17- 18).
И люди исполняли, и делались подобными апостолам, и славили Казненного Пророка, и называли его Богом.
И распространилось на земле христианство.
Владыка задумался и, немного помолчав,' продолжал.
- Кстати, - вот вопрос: в самом деле, был ли Христос - Бог? Этот вопрос для многих кажется таким трудным, что не будучи в состоянии решить его, отказываются назвать исторического Христа Богом и зовут его лишь Великим Учителем, необыкновенным Человеком, а про апостолов говорят, что они ошиблись, приняв Христа за Бога, тем более, что сам Христос никогда прямо и ясно не называл себя Богом. Не знаю, что тут непонятного? Ведь что такое Бог?
Принято думать, что богов было у людей много: Ваал, Астарта, Зевс, Венера, Апис, Перун, Ярило и другие. Это неправда. В каждой религии, которых действительно множество, человечество почитало все Одно и То же, только под разными именами, видами, образами. Почитало именно То, что давало человеку жизнь с ее атрибутами: плодородием, здоровьем, силой, весельем, любовью, миром, счастьем, красотой. Почитал человек солнце, потому что оно слало ему живительное тепло и пробуждало к жизни всю природу. Кланялся огню: он согревал его, очищал, уничтожал зловредные нечистоты. Боготворил мужчину и женщину, потому что они давали жизнь новому человеку, и так далее. Кажущаяся множественность богов происходила оттого, что одни люди то, что боготворили, относили к одним предметам, другие к другим. Вернее всего определяли Бога евреи. Они понимали, что солнце не самостоятельно животворит землю, потому что оно сотворено, и человек не бог, потому что тоже не самостоятельно дает жизнь другому человеку и, родив его, не может больше прибавить ему жизни на волос, и тому подобное, потому что они чтили первопричину жизненных сил. Они именовали Бога - Иеговой, Сущим, Начальником жизни, Жизнью в себе самой.
Христос, явившись в мир, назвал себя "Жизнью", то есть Богом. Могли ли с этим согласиться его ученики?
Возьмем пример: что такое доктор? Человек, который лечит больных. Если к вам зайдет незнакомый человек и скажет: "Я - доктор", - можете ли вы с ним согласиться? Вы можете согласиться, то есть поверить, а можете и не согласиться, то есть не поверить. Ну-с, а если вы лежите больной, и к вам заходит незнакомец, вынимает свои медикаменты и начинает вас лечить и действительно вылечивает, я думаю, вы будете его звать доктором, хотя бы он и не отрекомендовался вам таковым.
Пока Христос жил с учениками и творил чудеса и даже им дал власть творить их, они и не думали называть Его Богом. Только апостол Петр в порыве любви к своему Учителю назвал Его раз Сыном Божиим, но вскоре сам же отрекся от своего исповедания вследствие страха перед иудеями. Но вот, когда в них самих забила жизнь ключом, когда они увидели, что в них появилась какая-то сила, которая перерождает их и делает совсем новыми людьми, и когда они поняли, что это есть исполнение того, что обещает им дать их Учитель, они не усомнились назвать Его "Жизнью", то есть Богом, поверили Его воскресению, которому не верили даже тогда, когда Он им являлся после Своей смерти, и смело возвестили миру: "Жизнь" явилась, и мы видели, и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь. И от этого они не могли уж отказаться не только страха ради иудейского, но и перед теми пытками, мучениями и казнями, которым их подвергли гонители христианства.
Но это между прочим.