- Ну, это, может быть, только по непривычке к труду. Отвыкли ведь они от труда в босячестве. Работа им, очевидно, непосильна. Тут есть опасность. Только посильный труд и оздоровляет человека. Ни их, ни других не допускайте до переутомления. А потом вот еще что сделайте: на даче есть источник, вода холодная, ключевая. Сделайте немного пониже большой водоем, освятите воду и заставляйте их каждое утро перед выходом на работу окунаться в воде и пить из источника. Это крепит организм и лень пройдет. Лень ведь это показатель расстройства организма. Да всех почти заставляйте делать это. У них у всех организмы расшатаны до невозможности. Исключения редки, насколько я заметил. По моему мнению, теперь надо бы всем дать роздых помимо седьмого дня в неделю. Кстати, скоро два праздника: в субботу и в воскресенье. В четверг после полудня приостановите работы, до вечера они пусть все омоются и почистятся, пятницу и субботу поговеют, а в воскресенье причастятся Святых Тайн. Такие говения устраивайте почаще. На первых порах ежемесячно. На празднике устройте крестный ход из дачной церкви на место работ. По вечерам по-прежнему продолжайте беседы или чтения. Никаких программ не придерживайтесь. Говорите по вдохновению...

Отец Герасим исполнял советы архиерея и снова шел к нему за новыми. Жизнь кипела, и каждый день случались явления, разобраться в которых отец Герасим хотя и мог, но для большей уверенности в своих действиях спрашивал мнения владыки.

Глава 15

Была весна. Было и все, что чарует весной человека: и теплое солнце, и щебетанье птичек, и зеленеющая травка, и прозрачная синева ясного неба.

По Волге красавцы-пароходы совершали свои обычные рейсы. На одном из пароходов ехал отец Павел. Он вез семью на новое место своей службы.

Матушка отца Павла, в первый раз увидевшая Волгу на таком большом протяжении, сидела на палубе, любуясь видами волжских берегов. Возле нее резвились четверо ребятишек.

Сам отец Павел, веселый и жизнерадостный, прохаживался по палубе.

- Смотрю я на тебя и удивляюсь, - обратилась матушка к отцу Павлу, - не понимаю, чему ты радуешься? Как будто Бог знает какой богатый приход получил! Босяцкий поселок, да еще двухштатный причт. На хлеб-то, по крайней мере, будет хватать? Эх, Пав-луша... Напрасно ты тогда погорячился. Ну что тебе стоит потерпеть немного, отсидеть в монастыре наказание... Теперь сидели бы себе спокойно на прежнем месте. Хороший ведь то был приход...

- Сидели бы спокойно... Это еще вопрос. А о том ты и не подумала, что я мог спиться окончательно, пока сидел бы в монастыре. Приятная разве у тебя была бы жизнь с пьяницей-мужем, даже при сытости и довольстве. Да и служба - службе рознь. На иной службе всю жизнь впроголодь рад прожить, голову свою положить готов, потому что сама служба эта дает человеку такое счастье, какое не могут дать ему и ротшиль-довские миллионы.

- Так у тебя-то какая же "иная" служба может быть? Ведь священником же будешь и здесь. Также будешь служить вечерни, обедни, крестить, хоронить, проповеди читать, ну разве в школе вот еще ребятишек обучать...

- Так же, да не так, - задумчиво проговорил отец Павел и, подойдя к скамейке, на которой сидела матушка, сел рядом с ней. - Ты помнишь, Маша, нашу соседку Марью-кабатчицу, что хотела все перенять у тебя твое уменье разводить хозяйство. Она тоже ведь все делала так же, как и ты: и корм давала, и пойло делала, и подстилку надстилала, а что, у нее разве то же получалось, что и у тебя? У тебя корова чуть не два ведра молока давала, а у нее такая же корова, той же породы, двух кувшинов не надаивала. Ты разведешь по весне цыплят полон двор, осенью-то у тебя полон амбар всякого копченья, а у нее к осени ни одного цыпленка: за лето все повыдохнут...

- Ну, так тут понятно: она хоть и перенимала у меня, да не умела как-то сделать все как следует. Приготовит, например, корове пойло по моему рецепту, а даст его не вовремя, или еще что-нибудь не доглядит, поэтому и результат получался разный...

- А у нас разве не то же самое? Ты вот сказала, что и на новом приходе я ведь священником же буду... Да, теперь я действительно буду священником... А раньше, знаешь, кем я был? Наподобие вот твоей Марьи-кабатчицы... С виду, посмотришь, все как следует сделал, а на деле - или не вовремя дал, или не доглядел чего-либо. Родится, например, у кого-нибудь здоровый крепкий ребенок; в 18 лет совсем он уже парень в соку, кровь так ходуном и ходит... Тут бы и благословить его на брак, а у нас: нет, погоди. По метрике ты несовершеннолетний. Ну, а пока по метрике совершеннолетие выйдет - парень-то переспеет, а то и совсем истаскается. А другой и в тридцать лет бывает малоспособен к браку, потому что порастратил свои силы. Такого надо бы сначала монахом сделать, чтобы поучился воздержанию, да восстановил свой организм, а потом уже венчать. А мы, как пришел, так и венчаем, потому что документы все в исправности: законных препятствий, стало быть, никаких нет. Или еще пример: захандрил человек, захирел... Тут бы скорей его на исповедь, да повыисповедать как следует, разузнать все причины, наставить да причастить. А ты совсем и не доглядываешь за ним, потому что не считаешь это своей обязанностью. Если же сам человек придет к тебе, отошлешь его: "Ты что, мол, больной, что ли? Придет пост, тогда и причащайся". Так вот: там "не во время", тут "не доглядел" или что-нибудь "не так" сделал, а от этого и получается то, что мы и крестим, и венчаем, и исповедуем, и причащаем, а люди все остаются такими же, как и были... А делали бы все это знаючи да умеючи, и результат был бы совсем другой...

- Тебе, Павлуша, надо было в академии курс кончить, тогда бы ты все это раньше знал. Семинария-то, видно, не всему учит...