Вот отец мой! Вот мать моя! Вот супруга моя! Вот родные мои! Не могу говорить с ними иначе, как общим голосом вечности. В этом голосе они слышат звук и моего голоса... Да, они слышат его!.. Но нет у меня отдельного, частного, моего слова... Товарищ мой! Будь моим словом; из общей нашей сокровищницы, из священной вечности, скажи им за меня краткое, нужнейшее для них слово: Земная жизнь - мгновенное обманчивое сновидение. Вечность - неизбежна. Есть и бедственная вечность!.. Стяжите ж вечность блаженную вниманием, повиновением всесвятому закону Всесвятого Бога, - и приходите ко мне на верное, некончающееся наслаждение, каждый в свое, самим и единым Богом назначенное время!"

Учение о плаче Преп. Пимена Великого

Брат вопросил авву Пимена о том, какое должно иметь иноку делание. Авва отвечал: "Авраам, когда пришел в обетованную землю, то купил себе гроб, и с гроба начал вступать во владение обетованною землею". Брат спросил: какое имеет значение гроб. Авва отвечал: "Это - место плача и рыдания".

Следующее изречение также принадлежит авве Пимену: "Плач - сугуб: делает и хранит".

Брат вопросил авву Пимена: что мне делать со страстями моими, возмущающими меня? Старец сказал ему: "Будем всеусильно плакать пред благостью Божиею, доколе она не сотворит милости с нами".

Брат вопросил авву Пимена: что мне делать с грехами моими? Старец сказал: "Желающий избавиться от живущих в нем грехов плачем избавляется от них, и желающий не впадать вновь в грехи, плачем избегает от впадения в них. Это - путь покаяния, преданный нам Писанием и отцами, которые сказали: плачьте! Другого пути, кроме плача, нет".

Однажды авва Пимен, проходя через Египет, увидел женщину, сидевшую на гробе и плакавшую горько. При этом он сказал: "Если б со всего мира стеклись к ней утешающие, то не отвлекли бы души ее от плача.

Так и монах должен постоянно иметь в себе плач".

Однажды преподобный Пимен шел с аввою Анувом в окрестностях города Диолка. Увидев там женщину, терзающуюся и горько плачущую над могилою, они остановились послушать ее. Потом, несколько отошедши, встретили прохожего, и спросил святой Пимен: "Что случилось с этой женщиной? Она так горько плачет". Прохожий отвечал: "У ней умерли муж, сын и: брат". Тогда авва Пимен, обратясь к авве Ануву, сказал: "Говорю тебе: если человек не умертвит всех плотских пожеланий и не стяжет такого плача, то не может быть монахом. Все житие монаха - плач".

Сказал старец: "Плач составляет поучение (душевное делание, душевный подвиг) инока. Если нет плача, то невозможно сохраниться от расстройства и смущения". Я отвечал: "Когда я в келье, тогда плач пребывает со мною: если же кто придет ко мне или я выйду из кельи, то уже не обретаю его". На это старец сказал: "Это оттого, что плач не усвоился тебе, но как бы дан взаймы". Я просил объяснить мне эти слова. Старец сказал: "Если человек потрудится всеусильно о стяжании плача, то обретает его в служение себе, когда только захочет".

Брат вопросил авву Пимена: "К чему должно быть устремлено внимание безмолвствующего в келье?" Старец отвечал: "Я - подобен человеку, погрязшему в болоте по шею, имеющему бремя на шее и вопиющему к Богу: помилуй меня!" Помилуй меня! - Это выражение внедрившегося в душу плача. Плач, когда достигнет развития, не может облекаться в многомыслие и многословие: он довольствуется для выражения необъятного духовного ощущения самой краткой молитвою.

Брат вопросил авву Пимена о монашеском делании. Старец сказал: "Когда Бог посетит нас призывом в вечность, тогда что озаботит нас?" - Брат отвечал: "Грехи наши". Старец сказал: "Итак! Войдем в кельи наши; уединившись в них, воспомянем грехи наши, и Господь послушает нас". Здесь должно разуметь не поверхностное, холодное воспоминание о грехах и о греховности своей, - воспоминание, соединенное с покаянием, с плачем.

Когда скончался авва Арсений Великий, - святой Пимен, при вести о кончине Великого, прослезившись, сказал: "Блажен ты, авва Арсений, потому что ты плакал о себе в жизни сей. Не плачущий здесь будет вечно плакать. Невозможно не плакать, или здесь произвольно, или невольно там, в муках".

О слезах