Предоставим же опять слово мудрому английскому апологету, как раз разбирающему возражения сектантов: «Я не собираюсь доказывать, что учение об аде можно вынести. Не заблуждайтесь, вынести его нельзя. Однако я попытаюсь доказать, что оно не противно нравственности, и для этого разберу обычные возражения против него…

Многие возражают против наказания, вернее — против воздаяния. Мы говорили об этом в предыдущей главе и пришли к выводу, что любое наказание безнравственно, если в нем нет воздаяния, возмездия. В самой тяге к отмщению мы нашли крупицу правды: плохой человек должен увидеть то, что видят другие, он должен узнать, что творит не добро, а зло. Я говорил, что страдание водружает знамя правды в мятежной крепости. А что, если раскаяния нет, если знаменем все и кончилось, правда в крепость не вошла? Будем честны. Представим себе человека, который изменой и жестокостью добился богатства и власти. Представим, что он неустанно использовал себе же во благо доброту своих жертв и смеялся над их простотой. Представим, что, войдя в силу, он предался распутству и ненависти, а в довершение отбросил те остатки чести, которые есть и у воров, и предал своих сообщников. Представим себе, наконец, что он при этом ничуть не сокрушается, а ест, как школьник, и спит, как младенец, твердо веря, что Бог и люди — дураки, которых он перехитрил, и только его жизнь успешна и праведна. Тут нужна особая осторожность. Ни за что, ни в коем случае нельзя поддаваться страсти мщения. Это очень большой грех. Христианское милосердие велит нам снова и снова спасать его любой ценой, ценой своей жизни, ценой своей души. Но сейчас речь не об этом. Представим себе, что он не хочет сдаваться. Что ж, по-вашему, должно ждать его в вечности? Неужели вы в действительности хотите, чтобы он, не меняясь (а ведь он может не измениться, у него свободная воля)

В определенном смысле ему лучше знать, что он прогадал. Никакая милость не пожелает, чтобы он сохранил навеки свою гнусную иллюзию. Св. Фома Аквинский применил к страданию то, что Аристотель сказал о стыде: само по себе оно дурно, но при определенных обстоятельствах приносит и пользу. Другими словами, когда перед нами зло, страдание — род познания, и поэтому в нем есть относительное благо. Альтернатива — много хуже; ведь она в том, чтобы душа и не подозревала о зле, или хотя бы не знала, что зло противно замыслу о ней. «И то и другое, — говорит Фома, — дурно без сомнения»". И, как нам это ни страшно, мы с ним соглашаемся.

Мы хотели, чтобы Бог простил этого человека таким, как он есть, потому что мы не знаем разницы между словами «простить» и «попустить». Попускающий зло просто игнорирует его, как бы причисляет к добру, списывает со счёта. Прощение же надо не только дать, но и принять; а тот, кто не видит за собой вины, не примет прощения»[327].

Думаю, что эти слова достаточно показывают, что учение о вечных мучениях не противоречит учению о Боге как любви, даже если исходить из западных юридических представлений о Суде как справедливом воздаянии. Ведь по словам апостола Павла любовь «не радуется неправде, а сорадуется истине» (1 Кор. 13, 6), а потому мы не можем назвать любовью то состояние, когда происходит попустительство злу.

Но если мы коснемся вопроса, какое представление о Боге более достойно — христианское или сектантское, то мы увидим, что, конечно, христианство более уважительно относится к человеку. Мы верим, что Господь относится ко всем нашим поступкам вполне серьезно. Он не считает нас невменяемыми недоумками, с которых и взять нечего. Он считает нас обладающими богоподобной свободой, настолько огромной что мы можем даже вечно противится Его Всемогущей силе. Он признает, что мы способны сами ответить за свои дела, и понести заслуженное наказание. Господь не считает, что мы подобны бешеной собаке, которую хозяин не будет мучить, а просто пристрелит. Господь считает грешников взбунтовавшимися богами, от которых Он не желает отнимать дара существования, а предоставляет их злой воле, которая и приведет их к вечной муке.

Сектантское же представление вполне мизантропично. Человек — букашка, которую надо раздавить, если она мешает! Бог, в представлении сектантов, просто Хозяин, выбрасывающий испорченную вещь.

Кстати представления адвентистов и иеговистов противоречат их же пониманию «любви Божией». Как говорит Д. Евменов, «Можно было бы задать встречный вопрос: «А кажется ли разумным Богу уничтожать в Армагеддоне всех, кроме членов «Общества Сторожевой башни»? Но важнее отметить, что в этом случае, как и в упомянутых выше пяти тезисах адвентистов, идет обращение скорее к чувствам людей, которым преподносится некоторая упрощенная схема. И это находит отклик у читателей. «Знание того, что Иегова не мучает людей вечно в аду, приносит человеку настоящее облегчение!» — делится своей радостью читательница «Сторожевой башни». Конечно, ей гораздо комфортнее не вспоминать о словах Спасителя, засвидетельствовавшего что скажет грешникам в свое время: «идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелом его… И пойдут сии в муку вечную…» (Мф. 25:41, 46)».[328] С другой стороны можно сказать, что иеговисты и адвентисты не уходят от собственных аргументов направленных против библейского учения о вечном мучении грешников. Ведь по их учению для грешников момент уничтожения будет восприниматься как вечный, а значит все их высказывания о несовместмости любви Божией с вечными мучениями бессмысленны. Ведь для погибающего грешника миг уничтожения и будет вечным мучением, исполненным невыносимого страдания, и Бог прекрасно знает это. Здесь стоит вспомнить, что строго говоря, все высказывания сектантов о том, что уничтожение будет мгновенным, или что праведники будут после воскресения праздновать субботу бессмысленны, т. к. времени тогда больше не будет (Апок. 10, 6), а значит не будет ни мгновений, ни суббот.

Во всех наших предыдущих рассуждениях мы исходили из традиционных для Запада юридических представлений о правосудии Божием и его взаимоотношении с Божией любовью. (Конечно, справедливых и точных, но далеко не исчерпывающих глубины Господня Промысла[329]). В заключение этих рассуждений о возмездии нельзя не привести удивительно точные слова патр. Сергия: «Изложенное учение Св. Отцов Церкви о возмездии объясняет, почему в их умах никогда не возникала та раздвоенность, то противоречие между правосудием и любовью Божественной, которое никак не могли разрешить различные еретические секты… Правду Божию Отцы, согласно с Писанием, понимали не в смысле карающего гнева, а в смысле такого свойства Божия, по которому Бог каждому свободному существу воздаёт по делам его, т. е. сообразно тому, куда человек сам себя определил… правда Божия руководится не чувством оскорбления, а нравственным достоинством бытия. Эта-то правда и не может противоречить любви, ибо понуждается она не желанием удовлетворения, исключающим любовь, а прямой невозможностью, не отрицая Себя, даровать мир и жизнь беззаконию»[330].

Но кроме всего выше сказанного сейчас нам надо заметить, что православное предание глубже раскрывает отношение Божией любви к погибшим грешникам, мучающимся в геенне. Как говорит Иоанн Златоуст, «ад существует потому, что Бог есть любовь». И его удивительную мысль так раскрывает преп. Исаак Сирин: «говорю же, что мучимые в геенне поражаются бичем любви! И как горько и жестоко это мучение любви! Ибо ощутившие, что погрешили они против любви, терпят мучения вящшее всякого приводящего в страх мучения; печаль, поражающая сердце за грех против любви, страшнее всякого возможного наказания. Неуместна никому такая мысль, что грешники в любви Божией. Любовь есть порождение ведение истины, которое (в чем всякий согласен) дается всем вообще. Но любовь силою своею действует двояко: она мучит грешников, как и здесь случается другу терпеть от друга, и веселит собою соблюдших долг свой. И вот, по моему рассуждению, гееннское мучение есть раскаяние»[331]. Исходя именно из такого понимания гееннского мучения свят.

Посему глас Господа, пресецающего и разделяющего пламень огня, нужен для того, чтобы огнем наказания стало несветлое, а светом упокоения осталось несожигающее»[332]. «Подобно тому,” — объясняет преп. Симеон Новый Богослов, «как слепцы, не видящие сияющего солнца, хотя и всецело бывают освещаемы им, пребывают вне света, будучи удалены от него чувством и зрением; так и Божественный свет Троицы будет во всём, но грешники, заключённые во тьме, и среди него не увидят его…, но опаляемые и осуждаемые своею собственною совестью, они будут иметь неизреченное мучение и невыразимую скорбь во веки»[333].

Поэтому для православных нет никакого противоречия между любовью Божией и вечными мучениями грешников, чья злая воля воспринимает нетварное сияние Вечного Милосердия как страшную мучительную кару.

10.3. Библейские аргументы против учения о вечных мучениях, приводимые сектантами

Выше мы видели, что иеговисты пытаются подвести библейское обоснование своему отвержению вечности мучений. Обычно цитируются ряд стихов (7, 31; 19, 5; 32, 35) из книги пророка Иеремии. Все они относятся к бесовскому обычаю сжигать своих детей перед идолом Ваала и приносить их в жертву Молоху. И Бог говорит, что этого Он не повелевал им, и Ему на ум это не приходило, чтобы они делали эту мерзость (Иер. 32, 35). Совершенно не понятно, как это запрещение человеческих жертв может опровергнуть факт вечного мучения грешников. Ведь ни Библия, ни священное Предание не говорят, что праведники будут сами сжигать грешников или что грешники будут приносится в жертву кому бы то ни было. Так что эта цитата доказывает только сильное желание извратить благовестие свойственное сектантам.