Да, в процессе участия в жизненном "танце" человек встречается не только с тем, что его радует, он также вынужден принимать огорчения, боль, страдания... Конечно, в мире много зла и агрессии, отравляющей радость жизни, но и в самом себе человек находит ад неудовлетворенности, пустоты, тоски, непонятной тревоги... "Американский образ жизни"

Их рецепт уж очень прост: уйти от того, что меня мучит во мне самом, и перенести внимание на то, что может радовать вне меня. Но ведь это же во мне остается... Если его отсечь от себя, будет прямая деформация, ущемление личности.

Шостром на самом деле обеднил, если не исказил представление о жизни-процессе большинства философов XX в. Переживания духовного плана: муки сомнения, озарения истины, все желания и искушения они ставят в один ряд с событиями внешними. В действительности внутренние события для нас даже важнее, потому что они неотвратимее, от них не отойдешь в сторону, они часть нас самих.

Скорее их порождают проблемы, которые жизнь ставит перед ним. Скорее они возникнут в период какого-то внутреннего душевного кризиса. Ведь греческое слово "кризис" и означает - суд. Это суд над самим собой.

И еще один важный момент. По мысли Шострома, для счастья человек должен "радоваться процессу жизни, а не достижению целей жизни". Но разве мы не знаем, что все беды человеческие происходят от того, что чем больше человек получает, тем еще большего хочет и от этого испытывает глубокие муки неудовлетворенности. Здесь не важно, к чему он стремится к процессу или результату. И такая перспектива упирается в бесконечность. Человек готов бесконечно удовлетворять бесконечную жажду, если бы не смерть! Как обидна эта "несправедливость"! Я хочу продолжать так жить бесконечно, а жизнь моя ограничена смертью. Только перед лицом смерти человек способен по-настоящему осмыслить свою жизнь. Даже неверующие философы, такие, как Мартин Хайдеггер, понимают, что, если бы смерти не было, жизнь потеряла бы свой смысл.

Человек решился всерьез и до конца искать ответ на "проклятые" вопросы; откуда я? и в чем смысл этого моего существования? Может ли он, по совету американских психотерапевтов, остановиться на ответах типа: смысл жизни в самой жизни и наслаждениях, которые она дает? Сделать это можно, но это будет вивисекция по живому, "отсечение" от своей души именно той ее части, в которой ощущается бесконечность.

Да, конечно, можно отказаться от поиска смысла жизни и довольствоваться наслаждением только процессом жизни, питать к ней, так сказать, чисто спортивный интерес. Но ведь и в спорте, который в конечном итоге нацелен на так называемый "большой спорт" и им вдохновляется, есть весьма определенно выраженная цель - рекорд! И есть весьма немало людей, которые ради этой цели - рекорда (то есть в переводе на русский - записи своего достижения) - готовы всю без остатка жизнь посвятить физическим упражнениям. Что для них является целью: процесс физических нагрузок, рекорд, а может быть, даже денежное вознаграждение за него?

Однако для еще большей части людей никакой процесс жизни с ее наслаждениями не заменит цели, находящейся вне этой жизни. Для них жизнь была бы абсолютно бессмысленной, если бы после всех ее творческих, спортивных, эстетических и прочих наслаждений следовало полное прекращение бытия - небытие смерти. Это те, кто хотят честно смотреть в глаза самому себе, получить полный ответ на вопрос: что значит, что я есть и что меня ожидает, и есть ли во всем этот какой-нибудь смысл? Это - верующие люди.

От себя, от своего бытия, созерцания мира, всего творения мысль человека невольно переходит к Творцу. Кто все же стоит за всем этим? Действительно ли "нет в творении Творца и смысла нет в мольбе"? Но почему же тогда так трепещет радостью все творение, так волнует человека невнятным ожиданием? Какой Он, добр, зол или равнодушен... И может ли вообще кто-то дать на это ответы... кроме, пожалуй, Его Самого!

Так в поисках ответов на вопросы своего существования человек наконец решается, пугаясь собственной дерзости, обратиться к Нему: "Ты", то есть вступает с Ним в личностные отношения. И тогда он находит ответы на все свои вопросы. Нельзя к Нему относиться как к предмету, подвластному мне, моей мысли и моему рассудку. С Ним можно только общаться, можно просто тихо любоваться Им, созерцать Его ласковый любящий взгляд, всегда лучащийся прямо мне в душу. Ведь Он всегда готов ради меня взойти на крест... Он, сотворивший мир, людей, оказывается, так любит именно меня, а не только все человечество! Конечно же, единственный смысл жизни в том, чтобы вот так всегда оставаться с Ним.

Любопытно, что, хотя сам Э.Шостром не ведает личностного бытия Бога, его принцип радостного созерцания мира и людей и соучастия в их бытии вполне можно отнести к взаимоотношению с Богом. Смысл жизни - в единении любви с Богом. Но Бог не хочет, чтобы наше общение замкнулось только между Ним и мной. Для Него все, кого Он сотворил, это - не бесконечное математическое множество, каждый Ему лично дорог. И Он хочет, чтобы все они присоединились к нашей взаимной любви. Христос молит Отца: "Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, - да уверует мир, что Ты послал Меня" (Ин.17, 21). Поэтому Христос основал Свое сообщество, Церковь, присоединяясь к которой человек соединяется с Богом и Его любимыми детьми в единении любви.

Быть "здесь и сейчас"

Итак, цель - всегда находиться в личностном единении с Богом, созерцании Его любви. Человек знает, с чем ему надо бороться, чтобы достичь ее. Казалось бы, если задача ясна, что может быть проще: планомерно идти к поставленной цели! Но, оказывается, не все так просто. То, с чем человек сталкивается в реальности, христианская догматика называет "помрачением", "ослаблением" ума, чувств и воли (основных способностей человека - образа Божия), которое произошло в результате первородного греха. Помрачение ума, в частности, сказывается в рассеянности сознания, в том, что приходится затрачивать неимоверные усилия для "собирания", сосредоточения ума. Да к тому же всюду подстерегают опасности: тренируя ум, закрепляя навык концентрации, легко отклониться от первоначальной цели, от созерцания Любящего Бога, легко увлечься самим процессом, найти в нем "спортивный" интерес!

Христианская традиция имеет огромный опыт, целую науку, как правильно собирать свой ум, достигая "духовного трезвения", как побеждать рассеянность, то есть когда внимание привлекают сразу множество противоречивых желаний. Это - многовековой опыт святых отцов. Только за первое тысячелетие христианства отцы оставили добрую сотню объемистых томов. Недостатка в "учебниках" духовной жизни нет. Сегодня главная проблема в другом, в том, что наш теперешний опыт слишком далеко ушел от обыденного мироощущения тех, кому адресовали свои книги отцы. Мы мыслим другими категориями, категориями своего опыта. Попросту говоря, сегодня приходится преодолевать разрыв, чтобы подняться до ступени, которую отцы считали "нулевой", начальной.