То есть с точки зрения человека мирского, жизнь церковная — это жизнь каторжная. Потому что человек мирской не знает той радости, какую дает духовная жизнь и какую ни с какими радостями мирскими нельзя сравнить. Именно поэтому, когда люди вкушают эту радость, они становятся навеки учениками Христовыми и готовы отказаться от всех мирских соблазнов, которые раньше для них представляли ценность.

И вот Христос начал Свою жизнь тем, что испытал злобу. Царь Ирод ополчился на Этого Младенца. Чем ему Христос мог помешать? Родился Царь Иудейский — значит, конкурент его власти. И вот Ирод убил четырнадцать тысяч детей в Вифлееме и его окрестностях. Ради чего? Оказывается, ни ради чего: через четыре года после рождения Христа он умер, то есть власть все равно от него отошла, а царство, которым он владел, было разделено на части и попало под полный протекторат римлян. Убийство тысяч детей оказалось бессмысленным.

Вообще все то зло, которое человек в своей жизни делает, в результате всегда оказывается бессмысленным. Бессмысленно затеваются революции, бессмысленно затеваются войны. В нашей стране ежегодно убивают несколько миллионов детей. Родители рассуждают так: если прикончим ребеночка, нам будет жить полегче. С одним-то трудно, с двумя еще тяжелее, а трое — это совсем непосильная ноша. Значит, нужно одного или двоих родить, а от остальных избавляться. И думают, что от этого они будут лучше жить, меньше на питание тратить, а то ребенок очень много может съесть, и придется уже из холодильника пищу не выбрасывать, как это обычно бывает, а все до конца доедать. Придется старое пальто не выбрасывать, а другому отдать. И у людей возникает такое ощущение, что сейчас все рухнет. Обстоятельства складываются так, что обязательно надо это дитя убить. Ну а какой результат? А результат оказывается нулевой, и лучше никому не стало, потому что на убийстве, на крови ничего хорошего не может быть построено: брак рассыпается, а на детей, которые остались в живых, падает кровь убитых младенцев.

Еще Достоевский заметил, что ценность слезы ребенка гораздо больше всего мирового блага. Однако люди в своем безумии нечто предполагают, планируют, а в результате получается зло. Но мы видим, что у Ирода ничего не получилось. И у сатаны ничего не получилось. И у всех революционеров не получилось. Взять хотя бы Албанию. Страна полного атеизма, где удалось то, что у нас не удалось Емельяну Ярославскому: пятилетку безбожия довести до конца, ликвидировать последнюю сотню храмов. Ну и что? Сейчас этот злой период кончился, и опять начинают открываться церкви и мечети, и люди начинают Богу молиться. То есть зло добра победить не может все равно.

Поэтому в некотором смысле идти по пути зла — это вещь бессмысленная. В Писании так и сказано: это идти «против рожна». Зло может только временно человеку помочь. Можно кого-то с помощью зла заставить делать то, что ты хочешь, и он сделает из страха перед побоями, наказаниями. Но то, что он сделает, будет непрочно, и в другой раз нужно уже большее зло сотворить, чтобы его напугать. И так каждый раз нужно творить все большее и большее зло, все больше и больше наполнять его воображение ужасом.

В детском саду, когда в группе тридцать человек, если воспитатель будет говорить ровным, спокойным голосом, то дети не услышат. Поэтому обычно все воспитатели говорят сильно-сильно повышенным голосом, а если кто-то не послушался и надо его ввести в повиновение, то уже просто орут. И чтобы достигать какого-то более менее приличного состояния всей группы, нужно орать непрестанно. А когда дитя приходит домой и папа и мама ему просто говорят, оно не воспринимает, ему нужен обязательно запредельный крик, чтобы начать включаться и реагировать. Вот так и получается. Вроде бы мама и папа для чего отдают дитятю в сад? Чтобы облегчить себе жизнь. На работе же легче, чем воспитывать собственного ребенка, это понятно каждому, более каторжного труда нет. Но в результате ребенка из детского сада получают такого, которым можно управлять, только крича непрестанно, со вздувшимися венами на шее. И что, какое облегчение? То зло, которое ты наносишь ребенку, отрывая его от дома, к тебе же возвращается, оно на самом деле никуда не делось. И тот труд, который тебе нужно было вложить, тебе придется все равно вложить, только вдвойне и втройне. И так во всем. Поэтому на самом деле, если человек будет поступать по заповедям Христа, все равно окажется, что он в выигрыше, даже в самом пошлом житейском смысле, потому что добро непобедимо.

Но иногда говорят: как же так, вот младенец, вот его убили — ведь над ним явно зло надругалось. Четырнадцать тысяч младенцев полегли. Спрашивается, какая радость этим младенцам и их родителям, что спустя четыре года Ирод умрет? Человек, который не знает Бога, каждый раз задает этот вопрос: как же Бог терпит, что на земле творится столько безобразия? То там зло торжествует, то там. Конечно, если рассматривать так асимметрично, только жизнь внешнюю, мы ничего не поймем. Ведь для Бога нет мертвых, для Бога все живы. Живем мы здесь, на земле, или, покинув тело, наша душа устремилась в мир иной, наше «я», наша личность божественная все равно для Бога одна и та же. Бог же любит не плоть нашу, а нашу бессмертную душу, потому что Он Сам есть Дух. Конечно, не без промысла Божия так бывает, что один человек рано умирает, другой в старости; один тихо в своей постели, а другой в больнице, в тяжелой болезни. Да, смерть младенца трагична. Но Господь для того на землю пришел и Сам завершил Свою жизнь на Кресте, чтобы показать, что иного пути здесь, на земле, просто нет.