«...Иисус Наставник, помилуй нас!»
Многие рассуждают: если Господь сама любовь, почему существует ад? Как он сочетается с любовью? Если Бог благ, что же, Он не может простить? Конечно, может. В древности даже некоторые православные ученые считали, что в конце концов Господь всех помилует и призовет к Себе. Но Церковь учение это отвергла, потому что у человека есть свободная воля. Разве мы не встречали в жизни людей, которые глумятся над Церковью? Их сюда не затащишь, при слове «молитва» они просто смеются. Представим себе, что этот человек попадет в Царствие Небесное. Какая же ему там будет мука! Ведь в Царствии Небесном одна сплошная молитва, славословие Бога — Которого человек не знал, не знает и знать не хочет. Разве это не страдание? Ему ведь нужно общение с людьми себе подобными.
Часто мы говорим своему ребенку: ты не дружи с этим мальчиком, он плохой, дружи вот с этим, он хороший. Но ребенок совершенно сознательно выбирает себе в друзья плохого мальчика. Он тянется ко злу, оно ему любо, ему хочется греха, а добра, святыни, благодати не хочется. Поэтому хотя мы и говорим, что Бог — Судия, но не Бог судит, а человек сам выбирает, что ему больше любо. И Господь в силу Своего смирения, по любви не препятствует ему: ведь любовь не может никому себя навязывать. «Ну, поцелуй свою мамочку».— «Ладно, так и быть». Зачем такая любовь, кому она нужна?
Бог отдал Сына Своего Единородного на смерть. Сын Божий пролил Свою кровь, чтобы всех привлечь к Себе. Пожалуйста, приди, виждь, какая любовь Божия. Если тебе это не подходит, если тебе программа «Взгляд» дороже, ну и смотри этот «Взгляд» до двух часов ночи. Каждому свое. Если душа человека наполнена тьмою, он выбирает свое, тьму. Поэтому ад — не наказание; это есть милосердие Божие тем людям, которые ничего святого вместить не могут и не хотят — даже слушать об этом не желают. И люди хотя и мучаются в аду, но он люб им, им там легче, чем в Царствии Небесном, гораздо легче.
Возьмем какого-нибудь директора магазина, который сидит на пороховой бочке: одной рукой ворует, другой дает взятки и всю жизнь трясется. Разве это не ад? Ему надо пить с нужными людьми, нужно все время подкупать и друзей, и врагов. Он постоянно в страхе, что его выгонят, посадят — и надо будет адвоката нанимать, состав суда ублажать, начальнику лагеря угождать, чтобы на химию скорее выйти. Но скажи ему: брось ты это дело, пойди на завод или в киоске газетами торгуй. Хоть и станешь меньше получать, но ты будешь спокоен, радостен, сможешь в храм ходить. Подумаешь, не рублевую свечку поставишь, а за тридцать копеек. Ты ведь и так себе все накопил: и жену одел, и дачу построил. Чего тебе еще надо? Но он не может от этого отказаться. Нет, нет, нет и нет.
Так же и с любым грехом. Подойди к пьянице: неужели тебе эти алкаши конченые более любы, чем твоя семья? Смотри, твоя жена страдает, твои детки хотят, чтобы ты был дома, а ты вместо этого пьешь с какими-то проходимцами, прощелыгами, которые тебя за стакан продадут. Нет, он выбирает их общество, оно ему милее, чем общество любящей жены и детей. Разве в этом есть какое-то наказание Божие? Нет, человек сам стремится в ад, ему любо там, в его жизни нет света Божия, и он не хочет к нему прийти.
Птице хорошо в воздухе, а рыбе в воде, но если их поменять местами, то обе задохнутся. Поэтому грешнику в аду лучше, чем в раю. Так же и праведнику, любящему Бога, в аду страшно с этими людьми, ему нехорошо с их душами пребывать, его душа стремится к Матери Божией, к преподобным отцам. Пусть он и не на той высоте будет, как они, сияющие у престола Божия, пусть окажется самым последним, но все-таки в Царствии Небесном — чтобы хоть издали глядеть на эту красоту и воспевать со всеми: «Слава в вышних Богу!»
Поэтому будем к этому, братья, стремиться сердцем, будем эту участь себе избирать. Слава Богу, есть у нас покаяние. Вступаем в Великий пост — станем просить у Бога прощения. Господь знает, что мы грешники. На земле нету людей без греха. Вот и будем каяться: Господи, прости нас, мы люди грешные, но мы всею силою нашей души стремимся к свету. И пусть не по делам нашим, но хотя бы за наше устремление помилуй нас и прости. Аминь.
Крестовоздвиженский храм, 17 февраля 1990 года, вечер