«Псалмопение с сокрушением». Мы живем в конце христианской эпохи, и за всю историю Церкви скопилось очень много замечательных молитв, из которых составлен наш молитвослов. У древних же отцов — а эти слова сказаны в третьем веке, то есть тысячу семьсот лет тому назад, — не было молитвослова. Тогда у монахов была одна только книга — Псалтирь. Они молились, нараспев читая псалмы, и это называлось псалмопением. Почему псалмопение с сокрушением? Многие из нас, когда молятся, начинают мечтать, уноситься умом далеко, по разным стихиям мира, что-то о себе мнить. Этот образ молитвы неправильный. Молиться надо всегда с сокрушением, с покаянием, всегда осознавая, кто мы и кто Тот, Кому мы молимся. Молиться надо так, чтобы никогда собой не любоваться, не думать, как выглядишь со стороны, не радоваться, что много прочел. У молитвы должен быть единственный плод — сокрушение сердца. Часто мы откладываем молитвослов или Псалтирь с таким чувством, что хорошо помолились. Это значит, мы помолились плохо. Потому что когда человек оценивает себя и начинает похваливать, это не есть результат доброй молитвы. Добрая молитва — та, которая кончается слезами, когда человек сокрушает свое сердце, когда чувствует, что он такой грешник, что не достоин быть половой тряпкой в бане или у входа в метро, о которую все ноги вытирают. Вот когда в результате молитвы человек приблизится к этому чувству, значит, молитва была истинная.

«Пребывать в молчании». Это для нас почти недостижимая вещь, потому что наш язык как овечий хвост и нам все время хочется поговорить. Обязательно поделиться, кому-то что-то сказать, остановить, научить, и мы всё лезем, когда нас не спрашивают. Это ужасно. Надо всегда помнить, что молчание есть благо. Только в молчании можно внимательно следить за своей душой, за помыслами, быть сосредоточенным, а слова рассеивают. Очень часто бывает, мы придем в гости или к нам придут верующие, хорошие люди, и мы с ними говорим о чем-то хорошем, даже о духовном. А потом расходимся — и чувствуем в душе пустоту. Почему так? Вроде говорили о добром и не осуждали никого, как это обычно бывает, и все равно в душе пустота: то духовное, что мы с таким трудом накапливаем, через наше пустословие уходит.

Особенно недопустимы всякие рассказы о своих мнимых добродетелях, подвигах, духовных дарованиях. Мария Ивановна ему приснилась, а он говорит, что ему Богородица явилась, никак не меньше. То есть человеку хочется побыть рядом с преподобным Сергием и Серафимом: Сергию явилась, Серафиму и мне. Поэтому когда кто-то жаждет поделиться своими видениями, значит, видение было не от Бога. Это не сто процентов, а четыреста, это точно совершенно. Потому что когда Серафиму Саровскому явилась Богородица, он никому не рассказывал. Да как же об этом можно рассказывать? Это просто невозможно. Только перед смертью, самому ближайшему человеку, да и то велел: «Об этом расскажешь, когда я умру». Вот как это бывает. А когда на каждом перекрестке рассказывают: вот, мне приснилось, — ясно, что это бес кино крутит человеку, водит его: у меня такое было видение, у меня другое было видение. Можно подумать, прямо духовный человек. Это очень просто проверить: плюнь ему в лицо. Если не рассердится, вытрется и скажет «прости» да в ножки тебе поклонится, значит, правда. Но на самом деле — нет, будет злоба, обида. Попробуй против шерсти погладь — сразу увидишь, что это за духовность такая. А Серафим Саровский, даже когда его обухом топора били, не сопротивлялся.

Очень важно иметь молчание «и ни о чем другом не думать, как только о чаянии Господа». «Чаяние» — значит «ожидание». Господь нам повелел, чтобы мы всегда были готовы встретить Небесного Жениха: «Бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет». То есть мы всегда должны быть готовы к встрече Господа, ждать, когда Господь Святый Дух нас посетит. Должны все время бдеть над своим сердцем. Нам все время надо только об этом думать: как бы так угодить Богу, чтобы Господь к нам пришел и всегда был с нами, чтобы ничем Его не оскорбить, чтобы Он никогда не отходил от нас. Вот мы сейчас трудимся, храм восстанавливаем и иногда так увлекаемся работой, общением с людьми — ведь все хорошие люди собираются, симпатичные, милые, добрые, — что это нас уводит от самого главного. А надо всегда помнить: кому мы это делаем? Самому Господу Богу. Все надо делать перед Ним, ради Него, Ему надо посвящать каждый свой жест, каждое свое дело. Апостол Павел говорил: «Едите ли, пьете ли... все делайте во славу Божию». Чтобы любое дело, нами сделанное, было ради Бога: вот, Господи, смотри, это для Тебя я тружусь. Никогда не забывать о главной цели нашего существования: зачем мы живем? Чтобы Бога прославлять и делом, и словом, и мыслью, и всей свой жизнью. Конечно, мы люди грешные, немощные, все время отвлекаемся, забываем, с кем-то поругаемся иногда, осудим — но тут же спохватись, покайся и начинай сначала, опять для Господа трудись. И так все меньше, меньше и меньше будем на мирскую суету отвлекаться и все больше Богу служить.

Еще старец сказал: «Будем заботиться о кротости». А Господь сказал: «Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем». Кроткий человек — значит незлобивый, необидчивый, не лезущий вперед, спокойный, рассудительный. Надо стремиться к кротости, чтобы мы не были спорливые, раздражительные, настаивающие на своем, нахальные, как мирские люди. У нас так не должно быть. Мы все время должны заботиться о том, чтобы быть кроткими. Разгорячился — сразу подумай: кротость от меня ушла, это плохо, значит, я уже не Христов ученик.

«Заботиться о злострадании». Надо заботиться о том, чтобы поскорбеть за Христа. Всегда радоваться всякой скорби. Поболеть, пострадать, потрудиться, спину свою погнуть, ножки потомить, коленочки немножко к полу прижать, понудить себя. Самому стараться — не ждать, пока болезнь какая придет, а понуждать себя немножко, чуть-чуть всегда делать через силу. Немного, потому что если много будешь делать через силу, то совсем завалишься, это неразумно. Чуть-чуть нудить, прибавлять себе этого злострадания, все время ради Бога побольше делать: помолился, устал — ну еще чуть-чуть. И так во всем.

«Заботиться о долготерпении». Некоторые говорят: я молюсь уже два месяца — и ничего. Надо долго молиться — десять, двадцать лет. Надо приучать себя к терпению. Чтобы достичь христианской жизни, надо научиться терпеть долго.