Или сегодня мы празднуем еще память благородного князя Константина, потомка князя Владимира. Он попросил себе в удел Муром, чтобы обратить ко Христу язычников, которыми этот город был наполнен. Специально подвиг совершил ради того, чтобы людей обратить к Богу. Или Иннокентий Московский всю Сибирь прошел, многие тысячи километров, чтобы только просветить инородцев: якутов, камчадалов, чукчей. Сотни храмов построил, все ноги себе истоптал, на множество языков, которые специально выучил, перевел Священное Писание и богослужение. Какой труд взял не ради себя, а ради других!

Был и такой подвиг распространен: подбирали какого‑нибудь калеку на дороге безногого или слепого. Тогда войны были страшные и рубились‑то на мечах, на копьях, поэтому кто без руки, кто без ноги, кто без глаза, у кого вообще пол‑лица разворочено – каких только не было увечных. Вот берут калеку, раны ему моют, обхаживают, и так всю жизнь, пока не похоронят. Одного похоронят, другого берут.

Вот ради Христа какие подвиги совершали. Наша же эпоха характерна духовной расслабленностью, человек не может нести какой‑то сверхъестественный подвиг: молитву непрестанную или пост, не говоря уж о мученичестве. Чуть немножко дверью прижмут – и все, отречется от всего. Какое там исповедничество! так и трясется, как бы кто не узнал, что он в церковь ходит. А что тебе будет за то, что узнают? Да ничего – не убьют, не зарежут, даже тринадцатой зарплаты не лишат. А все равно боится, потому что время такое.

Поэтому у Константина Великого нам надо поучиться жить там, где Господь нас родил, поставил; делать то дело, которое нам вручено Богом, никуда не бежать, не стремиться к суетному, не искать земного. И если в данный момент, в конце восьмидесятых годов двадцатого столетия, мы сможем жизнь, которая нам дана Богом, которая перед нами лежит, прожить, как теперь говорят, просто по‑человечески, без всяких выдающихся подвигов, ходя в храм, выполняя закон церковный, стараясь исполнять заповеди Божии, ничего на себя великого не беря, а просто оставаясь христианами и не боясь этого звания своего христианского, не отрекаясь от Христа и не смотря на весь окружающий мир, который живет по другим совсем законам, и будем утверждать свое христианство в своей семье, в своих детях, в своем образе жизни, во всем – то противостояние этому миру, который весь уже изблудился, испился, извратился, превратился во что‑то страшное, только стояние на этом камне уже вменится в огромный подвиг, это будет стояние во Христе: они пусть что хотят, а мы будем стоять твердо.

Константин ничего не искал, он только делал то, на что поставил его Бог, – и вот мы его прославляем как Великого. И каждый из нас может сейчас достичь Царствия Божия очень просто, для этого не надо ничего изобретать. Многие выдумывают: кто в горы уедет куда‑нибудь на Кавказ и там пропадет; кто поклоны начинает бить тысячами и вместо того, чтобы пользу получать, душе повредит; кто еще какой‑нибудь на себя подвиг возьмет, а потом начинает жалеть, потому что не справился с тем, что наложил на себя. Сейчас время внешнего подвига прошло, совершать его в наше время невозможно, не нужно и бессмысленно, потому что у нас не хватит на это духовных сил. Все силы наши должны уходить на то, чтобы, живя в полностью безбожном и отторгнутом от Церкви мире, оставаться христианином, человеком церковным и являть свою церковность миру.

Допустим, какой‑то завод работает, план выполняет, премии зарабатывает, авралы там у них бывают или, наоборот, не подвезли чего, сидят, делать нечего, курят, гонца в магазин посылают, чтобы после обеда выпить, – такая жизнь идет. И вот среди этих пятисот человек появился один христианин, который не пьет, ни над кем не подсмеивается, честно трудится, не опаздывает на работу, не халтурит, не ругается с начальством, который послушен, не ищет своего, не лезет вперед, не старается из‑под носа у кого‑то квартиру вырвать. И оказывается, что его молчаливое присутствие очень много значит для этих людей, оно наполняет их сердце стыдом, не всех, но хотя бы некоторых, и это колоссальное дело, это дело апостольское, хотя он ни слова не говорит. И так всегда бывает. А если человек начинает кипеть, кого‑то агитировать, куда‑то тащить, то из этого получается только беда.

Поэтому каждому из нас надо научиться у Константина Великого исполнять свое служение, делать то дело, на которое поставлен Богом в данный момент. Где бы ты ни был, что бы ты ни делал, надо всегда оставаться христианином. "Да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего Иже на небесех". Чтобы все знали: вот это действительно христианин. У него детки – вот это детки. Мои – банда, а вот эти да, видно, что человек верующий. Или семья: у всех скандалы, драки, попойки, вызовы милиции, чего только нет, а у них смотришь, никогда ни шума, ни ругани, тишина, покой, порядок. Зайдешь к ним – всегда красота, всегда вежливы, всегда здороваются.

Сейчас о человеке, который место уступил в автобусе, или милиционере, который кого‑то схватил, кого‑то спас, уже в газетах пишут. Хотя что тут особенного? Работа такая. А нет, пишут, потому что обычно человек ни во что не вмешивается и ему дела никакого нет до других, а тут вот один нашелся, который кого‑то защитил. И это воистину подвиг. Любой человек на любом месте сейчас, в наше время, совершая то, что от него жизнью требуется, будет поставлен перед Богом очень высоко. Потому что весь мир этот безбожный настолько давит, что выдержать его давление и остаться христианином очень трудно.

И если мы устоим, если не поддадимся духу времени, если мы будем все равно жить по закону Церкви, по которому жили наши предки, равноапостольные Константин и Елена, все святые, апостолы, по тому закону, который Христос на землю принес, – то, даже не совершая коленопреклонений или особых каких‑то подвигов ради Христа, мы внидем в Царствие Божие. Только надо стараться не малодушничать, а, взявшись за этот плуг, идти до конца. И те искушения, которые неизбежны на нашем пути, надо пережить, надо помнить, что ничего сверх нашей силы с нами не будет, а что нам Господь даст, то и надо потерпеть. Поэтому не надо ловчить, не надо стараться пролезть в какую‑то узкую щель – никуда мы не увернемся от благого промысла Божия.

Это не значит, что нужно на лбу написать: "Я христианин" – и по улице Горького пройти. Лезть на рожон никогда не похвально. И Церковь несмотря на то, что были такие люди, которые искали мученичества, никогда не призывала к этому. Наоборот: ты живи. Если Господь призовет тебя к мученичеству, если ты готов к нему – хорошо, прими страдания ради Христа. Если мученичество для тебя слишком тяжело – тогда исповедничество: в тюрьме посидишь в кандалах. Если суждено тебе Богом пострадать – ну что ж, потерпишь побои, оплевание; если суждено тебе имения своего лишиться – лишишься. Потому что Господь управляет всем, и все, что надо для нашей души, с нами случится.

Но не надо думать, что наша судьба как‑то предначертана заранее. Нет, она зависит от того, как мы себя ведем, развивается ли наша жизнь по воле Божией. Вот открываешь глаза – и первая мысль у тебя должна быть: а какова воля Божия? Есть ли воля Божия, чтобы мне еще полчаса полежать, или есть воля Божия встать? Вопроси свою совесть. Совесть скажет: вставай. Ну что ж, встал. Слава Тебе, Господи! Можно какие‑то дела броситься сразу делать, а можно помолиться. Вроде бы какая разница, позже помолиться или раньше? А ты вопроси свою совесть: Господи, вразуми, что лучше вперед? Господь скажет: помолись.

Помолился, правило прочел, дела сделал необходимые, пора на работу. Теперь воля Божия какова? Угодно ли Богу, если я опоздаю на работу? Опять вопроси свою совесть. Она скажет: нет, не угодно. Почему? Какое отношение к духовной жизни имеет моя работа? Вот сижу там с бумажками или с какими‑то железками. Но если ты опоздаешь на работу, значит, кто‑то будет нервничать; кто‑то будет злорадствовать, что тебя накажут; кто‑то будет страдать от тебя, потому что ты будешь бежать и кого‑то толкнешь, и так далее. Сколько можно из этого опоздания вреда натворить окружающим, не говоря уж о вреде себе. Потому что, когда ты бежишь сломя голову на работу, вряд ли ты о Боге вспоминаешь, а потом, когда прибежишь – пока очухаешься, к работе пока еще приступишь. Вот такая простая вещь: на работу не опоздать, – и то как это важно. А если прийти вовремя или даже еще пораньше – какая будет в этом красота! Потому что, приходя пораньше, мы, может быть, и другого подвигнем так делать.

Даже в таких мелочах мы можем Богу угождать или, наоборот, не угождать Богу, а угождать себе. И если мы будем в своей жизни, самой обыденной, к мытью посуды, к штопанью носков, к стоянию в очереди в прачечной относиться внимательно, то увидим бездну возможностей для спасения нашей души. Вот стоишь в очереди, жарко, душно, кто‑то вперед лезет, кто‑то препирается, кто‑то начинает ругаться, что долго записывают, долго взвешивают или еще что‑то. А ты стой и смиряйся. Как хорошо – вот тебе и подвиг христианский, не надо терпеть разбойников, не надо тысячи поклонов. Представь себе, что на твоем месте стоит, допустим, преподобный Сергий Радонежский с авоськой. Как бы он себя повел? Вот и ты так же делай. Глядишь, пока в очереди ждешь, получишь колоссальную духовную пользу, которую не заработаешь никакими поклонами, никакими кафизмами, если они совершаются формально.