Самая близкая к нам звезда - это Солнце, и до него сто пятьдесят миллионов километров. А до другой ближайшей звезды уже семь световых лет. Это вообще страшное расстояние: семь лет идет до нас свет с этой звезды. Вот какая вселенная огромная, но все равно она меньше, чем бесконечность, и она гораздо меньше той муки, которую мы будем терпеть, отверженные от Бога. Поэтому Господь и призывает нас, как мы читали у царя Давида: "Взыщите Бога, и жива будет душа ваша, яко услыша убогия Господь и окованныя Своя не уничижи". И если мы в своей жизни с Богом не встретились, не соединились, то наша жизнь бессмысленна.

А где Бога искать, как Его найти? Господь нам открывает и эту тайну, Он говорит: "Царствие Божие внутрь вас есть". То есть надо нам сердцем своим прилепиться к Богу, надо сердцем своим возлюбить Бога, надо свою жизнь так устроить, чтобы все в ней было по-Божьи, и стараться, если уж мы существа разумные, чтобы каждое наше действие, каждый наш поступок, каждое наше слово были бы сообразны с нашим разумом; чтобы мы прежде, чем что-либо сделать, немножечко подумали: а угодно ли это Богу? А если мы не знаем, угодно ли это Богу (бывают такие темные люди, которые не знают заповедей Божиих; и из присутствующих здесь больше половины Евангелие не только никогда не читали, но даже в руках не держали), то можно подумать так: а хорошо ли это? И тогда через совесть Сам Господь нам скажет - ведь хотя мы и падшие грешники, но у всех нас остатки совести-то есть; это уж большая редкость, чтобы человек был совсем бессовестным, таких очень мало, и такие в церковь обычно не приходят. То есть прежде, чем что-то сделать, что-либо сказать, можно вопросить не Евангелие, а свою совесть: хорошо ли это?

Вот вошла я в церковь и хочу поближе подойти, чтобы получше услышать, побольше видеть, и для этого надо мне протиснуться через людей. А хорошо ли это, если я буду людям мешать? Или что-то мне приспичило спросить. А хорошо ли это или я могу потерпеть, пока служба кончится, и потом спросить? Или взяла свечку и передаю, чтобы ее поставили. И вот эту свечку передают двадцать восемь человек - хорошо ли это? Хорошо ли, что люди стоят молятся, а я их отвлекаю? Я не знаю, по-Божьи это или не по-Божьи, но вот так по совести: хорошо ли это? Хорошо ли думать только о себе? Надо мне Николаю чудотворцу свечку поставить, чтобы он помолился перед Богом за моего сына, или за мою дочку, или за моего внука. Но нельзя ли доброе дело делать так, чтобы никому это не было в ущерб? А то ведь как получается: себе-то вроде делаем добро, но за счет другого, потому что другому мешаем. Тогда хорошо ли это добро?

И всегда, прежде чем что-то сделать, надо нам стараться подумать, поразмышлять. Даже такая мелочь, как свечку передать - ну не так уж сильно человеку помешал, что свечку передал; в конце концов, никто не кричит, не хулиганит, вещи не разбрасывает, все тихо, спокойно, шепотком. А все-таки если взвесить, что лучше: послушать слова апостола Павла или свечку поставить? в чем пользы будет больше? И если мы постоянно начнем так к своему уму взывать, то постепенно ум наш будет развиваться, ум наш приучится думать. Но беда наша в том, что мы живем-то не умом, а живем страстями, то есть своими желаниями: вот что хочу, то и делаю. Хочу - смотрю телевизор; не хочу, а он смотрит - я, значит, выключаю. Хочу есть - ем; вижу: ой, какая кофточка хорошая! - обязательно куплю. Почему? Хочу. Все время стремление делать то, что хочу. Но если бы мы всегда хотели добра, это было бы хорошо, а ведь наши желания-то чаще всего греховные, потому что они возбуждаются дьяволом. Какое желание нам дьявол в мозг, в сердце вложит, то мы и делаем.

И от того, что жизнь наша управляется не Богом, а дьяволом, происходит всякая беда. И хотя пишем-то мы в записке "раба Божия", а мы совсем уже не рабы Божии, мы рабы дьявола, оказывается. Это он через наши желания нашу жизнь устраивает так, как ему хочется: хочу - людей соединю, хочу - их разведу; хочу - она родит, а хочу - она ребенка прибьет или в роддоме его оставит. Вот что он, дьявол, хочет, то он с нами и делает. А мы как рабы: куда нас ткнут, то мы и делаем и даже не сопротивляемся, потому что живем не по уму, живем не по Евангелию, не по закону Божию, а по своему "хочу". Вот меня кто-то толкнул, меня кто-то задел, мне кто-то плохое сделал - что я хочу? Я хочу отомстить - и сразу мщу, хотя закон Божий говорит: "Мне отмщение, Аз воздам", и апостол Павел говорит: никому не воздавайте злом за зло. А мы не только злом за зло воздаем, но даже тем, кто делает нам добро, и им зло творим, не помним добра. Нет бы, чтобы немножечко подумать: а хорошо ли это? а по совести ли это? а по-Божьи ли это?

Вот так и получается, что мы живем семьдесят лет, и вместо того, чтобы за эти семьдесят лет стать лучше и к Богу приблизиться, мы от Него все больше и больше удаляемся. Иные в церковь ходят каждый день, а от этого становятся не лучше, а хуже, мрачнее, злее, равнодушнее. Человек, который редко ходит в храм, сюда вошел - и у него сердечко сжалось, он смотрит, куда ему ступить, ведет себя осторожно, говорит шепотком. А тот, кто каждый день ходит, он уж идет нахально: ему все равно, что крест здесь, что икона. Он здесь как хозяин распоряжается: все мое, хочу с этим говорю, хочу туда иду, а если батюшка еще замечание сделает - обида. До какого же можно безумия постепенно дойти! А все отчего? Ум отсутствует, живем только своими страстями.

Вот дал нам сегодня Господь свободное утро, и хорошо, что мы пришли в храм. Потому что для многих Пасха - это что? Гора куличей, еще больше гора яиц, и все уставлено свечами. А Пасха - это совсем другое, это переход в вечную жизнь. Царство Небесное - это не пища и питие. И даже если не будет никаких куличей и никаких яиц, Пасха все равно будет. Она не в том состоит, чтобы объесться куличами, творогом и яйцами, нет. По Уставу никакую пищу даже в храм вносить нельзя, храм есть только дом молитвы. Но у нас это нарушается по дикости, потому что все внешнее, материальное стало в нашей жизни главным содержанием. Поэтому у нас часто вся духовная жизнь сводится к вопросам о том, что можно, а что нельзя, и сотни людей приходят с одним и тем же: батюшка, на Пасху можно ходить на кладбище или нельзя? батюшка, а можно яйца носить на могилу или нельзя? батюшка, а куличи можно или нельзя? Для человека вся жизнь в этом заключается, можно ему на кладбище кулич отнести или нет. Если можно, то хорошо, а если нельзя, то прямо катастрофа какая произойдет. А то, что он осуждает, что он пять человек детей убил, что водку пьет, что жизнь всю у телевизора просидел - это не грех: ну, мы все грешные, это ничего.

Человек даже не задумывается, что он каждый день встает без молитвы, что еду свою ест, как свинья, которой только дашь - она сразу набрасывается. Кошка и то, прежде чем поесть, как бы голодна ни была, постоит, подумает, успокоится, а потом уж есть принимается. А мы нет. И это все не грех. То, что сын, здоровый лоб, в Бога не верует, даже креститься не умеет - это не грех. То, что внука не причащает, хотя за горло священника брала, лишь бы только крестить его - а покрестили, и все, все забыли. Только бы здоровый был - вот об этом забота. А что ребеночек маленький не причащается, растет в безбожной среде - на это наплевать. То, что дома с утра до вечера только раздражение, скандал, взаимные упреки, дочь на зятя натравливает, с сестрой десять лет уже не разговаривает, жадничает, к матери, к родственникам по-хамски относится - это все не грех. А вот куличик на кладбище отнести или не отнести - это самая главная заповедь.

До какого же мы могли осатанения дойти! А кто в этом виноват? Виноват в этом дьявол, который нами управляет. И чтобы нам выйти из этого состояния, надо Бога искать, надо душой своей соединиться с Богом, но для этого нужно очистить свою душу от греха. А многие приходят на исповедь: я ни в чем не грешен; какие у меня грехи? я даже и не знаю. Вот как тут быть? Как быть человеку, который не знает своих грехов? Нужно ему Богу молиться, нужно лбом в пол бить и просить: Господи, Ты мне открой мои грехи,- до тех пор, пока Господь через совесть не откроет и человек не поймет, в чем же он грешен. А если уж лень молиться, можно тогда послушать, что тебе человек, с которым ты ругаешься, в сердцах говорит, в чем он тебя обвиняет. Послушай и запиши - вот это и есть твои грехи. И начинай каяться.

А что такое каяться? Это не значит: вот пью, самогон варю - грешен. А завтра опять пьет и самогон варит. Разве это покаяние? Нет. Покаяние - это: Господи, я осознал, Господи, я больше так не буду. И все - все разломал, все вылил в унитаз и забыл. Покаяние - это обязательно изменение. Если я понял, что ем, как свинья,- все, с сегодняшнего дня буду "Отче наш" хотя бы перед едой читать. Ведь я что ем? Картошечку ем, хлебушек ем, огурчики, некоторые даже рыбку едят. А ты рыбку сделал? Вот дадут тебе всю таблицу Менделеева - сделай рыбку. Сможешь? Или дадут мешок крахмала, мешок того-сего - попробуй слепи картошку. Кто тебе эту картошку дал? Бог. Ты даже ее не вырастил, это дядя вырастил, тетя привезла, другой дядя купил, и ты вот ешь. Это же Бог тебя питает. Вот солнышко сейчас зашло за тучку, а представим себе, если такая погодка будет до августа. И что мы будем кушать? Да ничего, мы все с голоду помрем, и ни самолеты, ни космические корабли - ничто нам не поможет.

Это милость Божия, что Господь тучки разгоняет, солнышко дает, и мы хоть плохо-бедно, а все ж таки еще пока едим, хотя этого совершенно не стоим и кормить нас совершенно не за что. Вот в старину на Руси, если ребенок плохо себя вел, было принято такое наказание: оставляли без обеда, потому что не заслужил. Твоя главная работа какая? Слушаться отца с матерью. Раз ты плохо себя ведешь - не будешь есть. Опять плохо себя ведешь - и в ужин ничего не получишь. А когда ночь-то голодный пролежишь, то утром ты уже будешь шелковый. Вот так приучали к порядку. А сейчас он не хочет есть, а его заставляют: ешь, ешь. Уже вот такие щеки, а его все заставляют.

И во всем у нас такое страшное безумие, потому что мы не знаем Бога, равнодушны к Нему. Мы не знаем, как Он нас любит, как Он о нас заботится. Ведь Он смерть принял только для того, чтобы нас из этого состояния безумного вывести на свет Божий. Какая в этом правда, какая красота! Как апостол Павел говорит: "Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его". Даже на секунду нельзя представить, что такое Царствие Небесное! Если человек это ощутит, он будет готов, как Серафим Саровский говорит, тысячу дней и ночей в яме с червями стоять, чтобы они непрестанно грызли его тело, лишь бы еще на один миг это почувствовать. А мы этого Царствия будем лишены - как живем во мраке, в кишении страстей, так и будем. Спрашивается, зачем тогда Христос пришел?

Мы стоим сейчас при Кресте Господнем, Господь нас сюда привел. Мы слушали Евангелие, где рассказывается, как Господь страдал, что Он претерпел. Зачем Ему это было нужно? Он - блаженный Бог - пребывал в Святой Троице. Ему было хорошо с Отцом Небесным и Святым Духом, Они пребывали в любви. Зачем Он спустился на землю? Зачем Он отдал Себя на смерть? Зачем Отец Небесный взирал на Сына Своего, как Он страдает? Каково Ему было это видеть? Для чего? Опять же из сострадания к нам. Он любит нас и жалеет, что детки Его заблудились, живут как свиньи. Но у Бога и так есть свиньи, у Бога есть лоси, носороги, всякие животные, зачем же Ему еще одна свинья? Бог хочет, чтобы человек был человеком, ангельским существом, поэтому Он и послал Сына Своего, чтобы нас научить, вразумить, объяснить.

Поэтому каждый день, как только мы просыпаемся или ложимся в постель, нужно нам вспомнить, что мало нам осталось жить, вспомнить о смерти, что она очень скоро. Оставим всю суету, подумаем, как мы живем. Не надо давать дьяволу, чтобы он нас закрутил. Нужно, чтобы все время наша голова была в работе, чтобы наш ум все время взывал к Богу, чтобы наше сердце все время молило о пощаде. У каждого из нас столько грехов, что на двести человек хватит, чтобы их в геенну огненную свести. Некоторые спрашивают: как грех отмолить? Да хоть лоб расшиби, уже компенсировать ничем нельзя. Мы сотворили в жизни столько зла, что сколько бы ни сделали добра, все равно это будет мало, никак не уравновесить эту чашу весов. Поэтому остается нам надеяться только на одно: на прощение. Наш Отец Небесный милосердней самой любящей матери. Вот сынок как ни напроказничает, какой он ни плохой, а мать его все-таки защищает. При любой матери начни поносить дочь ее или сына, и хоть он самый вор из воров, она все равно будет его защищать, потому что любит.