13 октября 1989 года, вечер

Вторник седмицы 18-й по Пятидесятнице

В храме мы нередко слышим о том, что осуждать нельзя, но эти слова не проникают в нас. Мы все настолько привыкли к осуждению, что это стало свойством души и зачастую нам даже непонятно: ну как же так? ведь это же явное зло, — и наше сердце возмущается, мы вслух или молча, про себя, но осуждаем людей. И вот в сегодняшнем евангельском отрывке Господь запрещает это, Он говорит: «Не судите, и не будете судимы». Господь, оказывается, ставит в прямую зависимость тот суд, который будет совершен над нами, и тот, который мы творим над людьми. То есть если мы не хотим быть осуждены от Бога, мы не должны осуждать других. А нас есть за что осудить, потому что нет на земле человека, который перед Богом не согрешил. Был только единственный не совершивший ни одного греха — и то это Богочеловек Иисус Христос, а так все люди согрешают. Поэтому если человек предстанет перед судом Божиим, он обязательно увидит в себе бесчисленные грехи, которые он совершил.

«Не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете; давайте, и дастся вам». То есть когда мы говорим: как же быть? это же возмутительно, — Господь отвечает: а ты прости. Не осуждать можно одним только способом: если мы научимся прощать.

Чтобы прощать, нужно иметь сердце щедрое, а чтобы сделать свое сердце щедрым, нужно все время упражняться в том, чтобы давать. Грешный человек очень эгоистичен, он все хочет брать, все хочет иметь себе. Но если мы хотим достичь Царствия Небесного, достичь Бога, то мы должны научиться давать, тогда сердце наше постепенно умягчится, и в результате мы обретем способность и прощать. То есть щедрость сердца связана с возможностью прощения: тот, кто не умеет давать, не умеет и простить. А если прощения нет, значит, человек осуждает другого за грех. Раз осуждает, значит, и его будут судить. Раз его будут судить, значит, от него «полетят пух и перья», потому что ни один человек не может выдержать суда Божия.

Давайте «мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною». Вот как на рынке принято давать «с походом» — не просто стаканчик, а еще с горочкой, дескать, не в магазине, надо побольше дать. Так вот, Господь говорит, и нам надо не просто меру насыпать, а прижать плотно и досыпать еще. А Иоанн Златоуст однажды даже сказал такие слова: «Кто дает, но не щедро, тот не угоден Богу». Мы давать пока еще никак не умеем, поэтому нам надо научиться просто давать, а потом щедро, а уже потом мы научимся не осуждать и прощать. То есть нам еще предстоит очень долгий путь.

И тогда мерой «переполненною отсыплют вам в лоно ваше; ибо, какою мерою мерите, такою же отмерится и вам». В миру какой закон? Ты мне — я тебе. А у Бога наоборот: как я, так и мне, то есть я обязательно должен быть первым. Хорошо, когда человек испытывает благодарность и платит добром за добро, но христианин должен не так, он должен первым делать добро, не думая о том, отплатят ему тем же или нет. За добро, мы знаем это из опыта нашей жизни, мы частенько получаем в ответ зло. Самый близкий пример — наши дети: сколько мы вкладывали в них труда, пота, слез, крови, а какую благодарность от этого получаем? Да никакой, только одно зло, одни неприятности, только расстройства — все наоборот. Но это совсем не значит, что надо прекратить всякое делание добра в отношении наших детей. Нет, конечно, просто делание добра нужно распространить и дальше, на других людей. Ведь когда мы делаем детям, мы же делаем себе, потому что мы любим их по страсти, по родству. К чужим-то детям мы равнодушны, значит, мы не вообще любим детей, а только своих, а раз своих — значит, себя. Всё такие притяжательные местоимения! Поэтому наша любовь к детям — это просто другая форма самолюбия, не такая явная. Так что нам надо обязательно учиться давать вот этой мерою нагнетенною. И насколько мы будем щедры, насколько сердце наше умягчится, настолько мы и получим дар Божий, благодать Божию, потому что Сам Господь добр, и Он может войти только в сердце, исполненное добра. Поэтому нам нужно трудиться над своим сердцем, чтобы суметь в течение нашей жизни его умягчить.

«Сказал также им притчу...» Хотя вся духовная жизнь состоит из вещей и понятий, связанных между собой, но здесь Господь предлагает уже другое поучение, задает, как мы говорим, риторический вопрос, на который следует совершенно очевидный ответ: «Может ли слепой водить слепого? не оба ли упадут в яму?» Понятно, что упадут. Дальше Господь говорит: «Ученик не бывает выше своего учителя; но, и усовершенствовавшись, будет всякий, как учитель его». То есть человек должен превосходить того, кого он собирается учить. Вот родители, например, имеют власть, данную им от Бога, учить детей, потому что они старше и приобрели известный жизненный опыт. Или учитель учит учеников, потому что он свой предмет знает гораздо больше и лучше, чем любой ученик, и может передавать ему знания. И тот ученик, который все это воспримет, может достичь уровня своего учителя.

Мы все очень охотно, с большой радостью стараемся всех во всем всегда учить: не только детей наших и учеников, а всех подряд. Господь же говорит, что этого делать нельзя, и приводит в пример притчу. А старец Силуан даже сказал: «Кому не дано учить, а он учит, тот оскорбляет величие Божие». Почему так? Каждое нарушение заповеди Божией есть оскорбление Бога. А Господь же не позволяет нам учить тому, чего мы сами не знаем, но мы, хотя сами еще ничего не умеем, все время стремимся проповедовать, рассказывать людям, объяснять.

Слепец, водящий слепого, упадет в яму, конечно, первый, а за ним и тот, которого он водит. Это мы тоже на своем опыте прекрасно знаем. Когда мы начинаем кого-то в чем-то убеждать, рассказывать о том, как надо веровать, как надо молиться, как надо делать то или это, после такой долгой речи мы чувствуем в душе пустоту, уныние, тяжесть. Вроде бы мы говорили о Боге, мы говорили о Царствии Небесном, о благодати Божией, а почему вдруг в душе пустота, почему мы не испытываем радости? Именно потому, что потеряли и то, что думали иметь. Все тепло в трубу ушло — как в печке, если задвижку отодвинуть. Поэтому Господь сказал: не позволяю этого делать. И апостол Иаков говорит: «Не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению».

«Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или, как можешь сказать брату твоему: брат! дай, я выну сучок из глаза твоего, когда сам не видишь бревна в твоем глазе? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего». Часто мы учим других тому, чего сами не делаем, особенно это проявляется в воспитании. Мы говорим детям: делай так и не делай так, а сами поступаем противоположно, поэтому и дети, берущие с нас пример, тоже поступают противоположно. И часто они не понимают, за что их наказывают, когда они делают то же самое, что позволяют себе взрослые. Получается, что взрослые — совсем не образец для подражания, а виноватыми оказываются дети. Поэтому прежде чем учить кого-то, нужно вынуть бревно из собственного глаза.

Святые отцы, которые очень внимательно наблюдали за своей душой, заметили такое свойство: каждый в другом может видеть только тот грех, который есть в нем самом. Если человек не знает какого-то греха, то он в другом этого греха увидеть не может. Если кто-то не знает, что такое ложь, лицемерие, его очень легко обмануть. Достаточно ему улыбнуться фальшивой улыбкой, и он будет считать, что к нему хорошо относятся, то есть по простодушию своему обязательно на эту приманку попадется. Если же человек в душе завистник и вор, то для него обязательно все вокруг будут завистники и воры. Поэтому когда мы с вами кого-то осуждаем, тем самым мы подписываем себе приговор: раз мы в ком-то видим грех, значит, это самое есть и в нас, только в большей степени — как сучок относится к целому бревну. Поэтому Господь сказал: «Каким судом судите, таким будете судимы». Коли ты кого-то осуждаешь, значит, это есть и в тебе, и тебя же за это будут судить, как ты судишь другого. Это совершенно четкий, абсолютно непререкаемый духовный механизм. Поэтому мы должны страшно бояться осуждения, всячески его избегать. Но избежать осуждения можно, только если мы исцелимся от грехов. То есть сначала надо сердце умягчить, из твердокаменного, греховного состояния привести его в умягченное, доброе, и тогда мы не сможем осуждать, а сможем прощать. Вот как все связано!

Дальше Господь говорит: «Нет доброго дерева, которое приносило бы худой плод; и нет худого дерева, которое приносило бы плод добрый, ибо всякое дерево познается по плоду своему, потому что не собирают смокв с терновника и не снимают винограда с кустарника. Добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе, а злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое, ибо от избытка сердца говорят уста его». Каждое дерево приносит свои плоды: финиковая пальма — финики, апельсин — апельсины. Хотя деревья все разные, одни очень красивые, высокие, другие маленькие, неказистые, но мы различаем их именно по плодам: яблоня, груша, вишня. Так и у человека вся его жизнь оценивается по тем плодам, которые она приносит. А это зависит от того, каково его сердце: что в сердце человека, таков он и сам. Когда мы говорим, что человек плохой, мы вовсе не имеем в виду, что он некрасивый, маленького роста, толстый, сморщенный, хромой. Нет, мы имеем в виду только одно: каково его сердце, — и по сердцу и определяем, хороший он или плохой. Потому что то, что в сердце, обязательно выплывает и наружу. Конечно, при очень хорошем воспитании, что само по себе не плохо, человек может натренироваться настолько, что ничем не выдаст того, что происходит у него внутри: он будет злобиться, а при этом улыбаться; он будет жадничать, а делать вид, что он очень щедрый. Но Богу это совсем не нужно, это нужно людям. Это люди добиваются, чтобы все вокруг прилично себя вели, потому что тогда легко и просто жить. А Богу этого мало, Бог хочет и сердце человека исправить.