Это ее решение есть покаяние. Мария пошла в пустыню и там очень тяжело страдала – терпела голод, жажду, а помимо этого мучилась от помыслов, от своих желаний, от страстей, которые ее терзали, – но все‑таки в мир не вернулась. Она бросалась на землю, грызла песок, рвала на себе волосы, била себя в грудь, она не спала, молилась – но не переступила Иордан, назад не пошла. Вот такое показала мужество и такое великое терпение. Мария терпела самое себя, свои страсти, не давала им воли до тех пор, пока они не умерли. И когда страсти умерли, она стала восходить на духовную высоту и достигла удивительной святости, абсолютной прозорливости, полного знания Священного Писания. Из жития мы знаем, что она даже смогла по воде пройти, когда в том была нужда; и Зосима удивился, как она за день проделала путь, на который ему потребовалось 20 дней.

Ей не нужны были ни автомобиль, ни самолет, ни вертолет – это все не требуется человеку духовному. А мы окружены всякими игрушками, как нам кажется, для жизни очень важными и необходимыми, потому что мы стали слабыми и ничего не можем сделать с собой. Какое‑то элементарное действие – допустим, родить всех детей, которых зачнешь, – для многих непосильный подвиг. На женщину, у которой больше трех детей, смотрят как на какое‑то чудо, да еще предосудительное. А что здесь, собственно, особенного? Еще в прошлом веке рожали по 7‑8 детей и великосветские барыни, и простые крестьянки, и богатые, и бедные. И никому в голову не приходило, что от детей как‑то можно избавляться, хотя бывали случаи, что их подкидывали или редко, крайне редко убивали или плод вытравляли, – а так рожали и воспитывали. Но для современного человека просто родить своих собственных детей – это уже что‑то невозможное; или, допустим, жить в коммунальной квартире – а тридцать лет назад многие люди, если не большинство, так жили, это было общее явление. И так во всем. Человек утратил всякое мужество, всякую волю к жизни оттого, что он утратил духовный стержень. А стержень этот дает только вера в Бога и благодать Духа Святаго.

Что же нам делать, если мы хотим быть учениками Христовыми? Господь, зная наши греховные немощи, зная нашу духовную слабость, конечно, не ждет от нас подвигов Марии Египетской. Он хочет от нас просто элементарной порядочности, чтобы мы были нормальными людьми. Требования к нам сейчас – это просто требования к обычному человеку: чтобы мы ради какой‑то сиюминутной выгоды не делали зло, не шли на сговор со своей совестью, не убаюкивали ее; чтобы не мстили, научились поступать благородно; чтобы сильные не обижали слабого.

То, что для человека, жившего сто лет назад, было элементарно просто и в порядке вещей, для современного человека уже является выдающимся подвигом. Как же так, он меня ущемил, он меня обругал – а я стерпеть, промолчать или даже простить? Это невозможно. Но если я хочу наследовать Царство Небесное, то, несмотря на обиду и на плохое отношение, я найду в себе мужество и прощу. Некоторые духовные люди говорят, что в наш век можно спастись совершением малых добрых дел. Надо нам учиться делать это малое добро, то есть постоянно в мелочах быть верными Богу. Как в сегодняшнем Евангелии Господь сказал Фоме: возьми свою руку и вложи Мне в ребра и с этого момента не будь неверен, но верен – то есть не будь неверующим, но верующим.

В Бога веруют все, за редким‑редким исключением, – веруют и дьявол, и бесы, и люди разных религий, противоположных христианству: буддисты, сатанисты. Даже в конфуцианстве какое‑то понятие о Боге, о высшей силе, о Творце вселенной тоже есть. Поэтому сама вера в Бога не дает ничего, вера должна быть к Богу. А вот здесь уже начинается разноголосица. Например, Христос говорит, что перед Богом нет ни мужского пола, ни женского, все одинаково равны, а мусульмане к женщине вообще не относятся как к полноценному человеку, считают, что только мужчины наследуют жизнь и бессмертие, а женщина – только должна давать потомство.

Очень важно, какому именно Богу человек верит, какое учение он принимает как истину, являющуюся движущей силой его сердца. Если мы христиане, то должны этой движущей силой сделать Христовы заповеди и жизнь свою строить не по тому, как люди живут, или как принято в обществе, или что мы в книжке прочли у какого‑то, может быть, очень хорошего писателя, и не по тому, что требует от нас начальник на работе, или жена, или наши дети и внуки. Нам нужно не подчиняться духу времени, а сохранить верность Богу, Его заповедям, сохранить верность духовным постулатам христианства – вот тогда мы сможем свою веру удержать и наполнить ее смыслом. Потому что иной человек, считающий себя христианином, и ходящий в церковь, и даже причащающийся и исповедующийся регулярно, иногда делает такие вещи, за которые вообще полагается от Церкви сразу отлучать. Вот, например, совсем недавно, когда папа Римский приехал в Америку, от него католички, верующие христианки, стали требовать, чтобы он издал энциклику, разрешающую аборты. Ну может ли христианский епископ разрешать убийство? Ведь если в Церкви допустить многоженство, детоубийство, пьянство, наркоманию, это уже будет не христианская Церковь, а что‑то совсем другое.

Чтобы стать христианами, нам нужно стараться изучить Евангелие, знать его на память, чтобы оно уложилось не только в нашем уме, но и в нашем сердце. Мария Египетская была неграмотная, однако Господь ее так просветил, что она все Писание цитировала наизусть. Но каким подвигом она этого достигла! Мы на это не способны, поэтому Господь, по милости Своей, устроил так, что каждый из нас может иметь печатный текст Евангелия. В VI веке ни один христианин, кроме императора и нескольких – буквально по пальцам можно пересчитать – сановников, Священного Писания не имел, не в каждом храме оно было. Евангелие считалось величайшим сокровищем, драгоценностью, и люди, чтобы слышать его, собирались в церкви, изучали его, просили Бога, чтобы Он им помог его усвоить, – а любой из нас дома, сидя на стульчике, может Евангелие почитать. И тем не менее, имея такое блаженное сокровище, мы им не пользуемся – читаем, как мы привыкли правило читать, лишь бы отделаться, совершенно не думая над тем, насколько оно соответствует нашей жизни. А если увидим явное несоответствие ему наших поступков, то начинаем себя уговаривать: ну, мол, это ничего, кто теперь так может? – абсолютно не понимая того, что слово Божие сказано на все века.

Но если у нас есть стремление к Царствию Небесному, если мы хотим в нашей жизни увидеть Бога, хотим узнать, какой Он, Бог, если мы хотим Его ощутить, вложить руку в Его ребра, почувствовать Его, как Фома захотел, – тогда нашу жизнь надо устраивать совершенно по‑другому. Тогда надо во главу угла ставить не то, как нам получше и полегче жить; и из всего обилия возможностей, которые у нас есть, мы должны выбирать только те, что не противоречат Евангелию. Вот чем отличается жизнь христианская от нехристианской.

Допустим, я женился, а мне жена надоела. Я встретил лучше: она и красивее, и моложе, и хозяйственнее, у нее есть и автомобиль, и отдельная квартира – ну все. А эта у меня и неряха, и горбатая, и бесплодная, и в коммунальной квартире комната. Что делать? Нормальный, средний человек эту бросит, конечно, и уйдет к той. Но если я христианин, я уже так поступить не могу, потому что этот поступок вступает в противоречие с Евангелием, потому что развод перед Богом просто немыслим. Если я хочу достичь Царствия Небесного, то должен с той женой, которую выбрал, жить до конца. И так во всем – на работе, и дома, и в автобусе, и в трамвае, и с собственной душой.

Жизнь человеческая складывается из поступков. И каждый наш поступок не может быть нейтральным, это либо шаг к Богу, либо шаг от Бога. Поэтому вся наша жизнь, если мы хотим быть христианами и хотим достичь Царствия Небесного, должна состоять из поступков, которые нас приближают к Богу. Мария Египетская подает нам в этом пример. Она была последовательна до конца и все греховное в себе, с помощью благодати Божией, исправила. Вот так и мы: если будем мужественно и последовательно всегда выбирать заповедь Божию, всегда выбирать Евангелие, правду Божию, тогда постепенно наша жизнь станет выправляться.

Мало ли что у меня в душе, мало ли какое у меня настроение, какие у меня симпатии или антипатии к человеку – сказано: люби ближнего, как самого себя, и все, никаких уже не может быть отступлений. Нравится мне человек, не нравится, приятен он мне или надоел до последней степени, но я не могу его отвергнуть, если я христианин, ведь если я его отвергну, это будет противно любви. Поэтому если он мне не нравится, я должен молиться, чтобы Бог меня вразумил, чтобы мне исправиться в отношении к нему, но пренебречь, переступить через него я уже не имею права, потому что хотя это, может быть, и не противно моей совести (совесть свою я грехами уже давно сжег), но это противно Евангелию.

И если Евангелие станет принципом нашей жизни, тогда она будет постепенно исправляться. А те маленькие подвиги ради Христа, ради Евангелия, которые мы начнем совершать, и будут несением своего креста, отвержением себя. Именно это и значит потерять душу свою ради Евангелия. Ведь если человек мне неприятен, а я должен раскрыть ему свое сердце, тем самым я совершаю подвиг: я совершаю усилие над собой, я умираю в этот момент, потому что мое "Я", которое противится этому человеку, должно умереть. И если я так делаю не просто ради этого человека, а именно ради Христа, я стану на шаг ближе к Царствию Небесному, потому что так же поступал и Христос.

Вот пришли десять прокаженных и попросили, чтобы Он их исцелил, – и Он исцелил. Сколько вернулось Его после этого поблагодарить? Из десяти только один. А Господь же их всех насквозь видел, Он мог бы этого одного выбрать и только его исцелить, потому что он был единственный нормальный человек: ему помогли – и он поблагодарил. А остальным мог бы сказать: а вы, ребята, погуляйте, пока научитесь правильно себя вести. Но Господь так не поступил; раз они к Нему обратились, Он им дал, хотя они Ему потом навредили и Он знал, что так будет.

И христианин всегда именно так и поступает, хотя знает: от того, что он делает, ему часто бывает вред. Чем больше для людей делаешь, тем больше они садятся тебе на шею. Но это же не значит, что нужно перестать творить добро. Если мы живем по принципу ты – мне, я – тебе, это не по‑христиански. Христианский принцип – это когда ты совершаешь добрые дела, а тебе за них дают по шее. Тогда, значит, человек делает добро ради него самого и не боится, что получит по шее, а если даже и боится, то этот страх преодолевает. Вот в этом преодолении, в этом мужестве и есть христианство. И пример нам здесь Мария Египетская.