Если человечество не добьется перелома в состоянии общественной нравственности, то мир ожидает печальное будущее. У нас в России пока остается шанс изменить ситуацию к лучшему, потому что, несмотря на все новации и реформы последнего десятилетия, очень многие люди продолжают жить в системе нравственных координат, определяемых нашей тысячелетней духовно–нравственной традицией. Даже неверующие люди, многие из которых – вчерашние коммунисты, подсознательно хранят эту традицию. Но если нас поглотит идеология либерализма, если в сознании человека ее ценности одержат верх над религиозным нравственным законом, то ничего поправить мы уже не сможем. Взгляните на опустевшие храмы в Западной Европе. Почему из них ушли люди? Да потому, что они теперь живут в мире, где грех больше не считается злом, где он перестал быть проблемой человеческого существования. А если греха ни на ком нет, то излишне и покаяние, и Церковь не нужна. Греховная жизнь в глазах общества получает санкцию добропорядочности. И в храмы приходит все меньше людей.

Светский гуманизм претендует на то, чтобы подменить собой религию в современном секулярном обществе, адаптировав ее нравственные императивы к эгоистическим потребностям падшего человека. Однако светский гуманизм, в отличие от религии, не способен поддержать нравственное самостояние личности. Мы говорим о принципе, хотя, разумеется, бывают случаи, когда человек способен рационально удерживать себя в рамках нравственной жизни. Но к обществу в целом это не относится. Ибо нравственное общество и нравственный человек невозможны вне понятий греха, покаяния, воздаяния за грех. Именно это имел в виду Достоевский, когда говорил, что если Бога нет, то, значит, все дозволено. Ибо если Бог есть, то Он накажет грешника: «У Меня отмщение и воздаяние» (Втор. 32:35).

Обо всем этом следует очень ясно говорить молодежи. Молодость всецело принадлежит жизни, причем по большей части жизни не сегодняшней, а завтрашней. Все надежды, устремления, мечты и планы молодого человека описываются в категории будущего времени. Поэтому так важно, чтобы молодой человек ясно понимал: все, чего он ожидает от жизни, может быть реализовано только в условиях нравственного, а потому жизнеспособного общества.

ДИФФУЗИЯ КУЛЬТУР И ДОЛГ ХРИСТИАНИНА

Наша эпоха обладает некоей особой духовной спецификой, которую не следует упускать из виду, когда речь идет о миссионерской работе среди молодежи. Современная эпоха характеризуется процессом размывания границ за счет бурного и повсеместного развития коммуникационных технологий. Размываются границы между государствами, народами, культурами, социальными слоями, рынками труда и капиталов. Этот процесс выводит культуры и цивилизации за традиционные рамки этносов и ареалов существования. Современные коммуникации, информационные технологии, транспорт и связь сжимают пространство и время, преодолевая огромность окружающего нас мира, делая все более доступными самые отдаленные его уголки. Мир стал маленьким, открытым и проницаемым. Его культурно–цивилизационное разнообразие все активнее включается в единый общемировой контекст. При этом происходят неизбежные процессы взаимовлияния культур, их переплетения и диффузии. Происходит даже стирание естественных границ между полами: в прежние эпохи в самом страшном сне не могла привидеться нынешняя мода на транссексуализм, трансвестизм, на стиль «унисекс», и это также неслучайное и не изолированное явление.

Этот общий цивилизационный процесс не мог не затронуть и религиозную сферу. Я поддерживаю межрелигиозные и межхристианские контакты как одну из возможностей свидетельствовать инославному миру об Истине Православия. Но я категорически выступаю против нашего участия в созидании вероисповедной Вавилонской башни. Механическое смешение Православия с иными религиями и конфессиями было бы не только кощунственно, но и грозило бы нам утратой религиозной идентичности при невозможности богозаповеданного свидетельства. Таким образом понимаемый экуменизм для нас неприемлем и опасен. Иное дело двусторонние и многосторонние богословские диалоги, в рамках которых Церковь формулирует и отстаивает свои убеждения. В ходе таких собеседований мы свидетельствуем перед лицом инославного мира, в частности, и о нашем видении причин, по которым на Западе люди покидают храмы.

Процессы, о которых мы говорим, потенциально содержат много опасностей и вызовов. С другой стороны, современная глобализация, порожденная техническим прогрессом, не имеет альтернативы. Поэтому наш долг как христиан состоит в том, чтобы, не закрывая глаза на то положительное, что принесли человеческому обществу процессы интеграции, духовно противостоять сопутствующим им душепагубным явлениям.

СКРЫТОЕ БОГОБОРЧЕСТВО

В советское время существовала отчетливая граница между верующими и неверующими. Атеистическая идеология противостояла вере в Бога. Мы обращались к человеческим сердцам, к внутреннему миру людей и к изначально заложенной в их природу идее Бога. Атеисты делали то же самое, апеллируя к логике и разуму человека. Веру и неверие тогда разделяла линия фронта. Ныне между ними нет ни фронта, ни пропасти. Границы и здесь оказались размытыми, зыбкими. Значит ли это, что неверие как феномен исчезло? Или неприятие и отвержение Христа Спасителя стали достоянием истории? Вовсе нет. Изменились лишь формы борьбы против Бога и Его Церкви. Если раньше штатные атеисты безапелляционно утверждали, что Бога нет и «это медицинский факт», то сегодня нам говорят: «Да, Бог, конечно, существует. Но вот Церковь наша очень уж плоха, и архиереи никуда не годятся, и духовенство не соответствует. Поэтому самое насущное – заняться очищением церковного организма». Чаще всего это говорят те, кто еще вчера были штатными богоборцами партии. Недавно в Москве образовалось общество атеистов с вполне материалистическим названием «АТОМ». Это интересное, хотя и вполне атавистическое явление в сегодняшней России. Как бы то ни было, гонители Церкви с советским стажем как–то определились и сбились в свой атеистический кружок. И слава Богу. Там, где есть граница, явление видится отчетливо. Опасно, когда вместо границы пролегает так называемая «серая зона», в которой свет смешивается с мраком.