Еще одна характерная черта почившего архиепископа Виталия. В Почаеве, когда намеревались вручить какую-либо денежную помощь в его руки, он всегда отказывался и всех отсылал к братскому казначею со словами: "У меня деньги в руках не держатся, я умею тратить, а не собирать". Монахи в Почаеве поведали нам, какой он подвижник и молитвенник... А благодаря частым поездкам, он не имел даже постоянной собственной кельи. Помещался возле канцелярии, в маленькой комнатке, где вся обстановка состояла из короткой деревянной скамьи, стула, столика и полки с книгами.

На всю жизнь для него оставались памятными слова проф. Олесницкого из Киевской Духовной академии, в чем Владыка с теплым чувством и признавался: "Идите впереди паствы, руководите ею, а не будьте наемниками, не знающими стада и едва за ним поспевающими. Будьте истинными евангельскими пастырями, а не гадаринскими свинопасами".

Не знаю почему, но душа моя влеклась к нему. Не видя его, - полюбил владыку Виталия через пространства и постоянно имел его в своей молитвенной памяти. И вот, узнав, что он скончался, прошу Господа, дабы Он, Милостивый, молитвами святого Владыки нашего, представшего ныне пред Ним, помиловал нас. Аминь.

О чуде

В статье моей "Бесценность Православия" ("Пр. Русь", № 10) я упомянул о. Алексия Гневушева, воскресившего мальчика. Мало кто знает о нем и о сотворенном по его молитве чуде. Об этом чудесном событии говорит бывший товарищ обер-прокурора Св. Синода кн. Жевахов в своих "Воспоминаниях". Сам он узнал об этом из Оптиной, где оно и было записано со слов оптинского иеромонаха о. Памвы. В свое время повременная печать на отозвалась на это событие; да и не такого оно порядка, чтобы ему делали рекламу. Поволжье знало; знали, как очевиднейший факт, все жители села Бартсурман; знали об этом и окрестные селения. А что касается о. Алексия Гневушева, то его слава получила уже характер всероссийский.

О. Алексий Гневушев был священником села Бартсурман Симбирской губернии Карамышского уезда. Умер он в 1848 году. Над могилой его совершалось столько чудес, что прихожане этого села возбуждали перед Св. Синодом ходатайство о его прославлении и о причислении к лику святых, что и было бы сделано, если бы не революция, опрокинувшая нашу нормальную жизнь. Очевидно, это ходатайство пред Св. Синодом о прославлении о. А. Гневушева и вызвало кн. Жевахова на обстоятельное исследование об о. Алексии и натолкнуло на самый факт воскрешения мальчика. Еще при жизни саровский чудотворец Серафим говорил об о. Алексии: "Вот труженик, который, не имея обетов монашеских, стоит выше многих подвижников. Он, как звезда, горит на христианском небосклоне..." А великий святитель Феофан учит: "Где все Божественное и все - Бог, тут-то и есть наше место, наш чин, наш рай... Бог Сам снисходит к нам... а где Бог, там блаженство", там жизнь, там победа над смертью.

"Умер в приходе о. Алексия мальчик 12-летний. Был этот мальчик при жизни особенный, и благодать Божия почивала на нем. Он точно родился ангелом, так все его и считали за ангела. Куда бы он ни приходил, везде приносил с собою мир. Прибежал он в какую избу, где идет сильная драка или ссора, и стоит молча на пороге, и слова никому не скажет... Только из лучистых глаз его точно свет небесный так и искрится во все стороны. И как увидят его, так мигом все и стихнут. А как стихнет все, он и улыбнется, вспорхнет и побежит к другим куда-нибудь. И заметили люди, что не спроста он бегает и не наугад, а является туда, где шли споры да драки; заметили и то, что стоило мальчику показаться, как водворялся мир. Вот и прозвали его ангелом. Он и точно был похож на ангела. Золотые кудри свисали ему на плечи, глаза были большие, синие, как улыбнется, так и засияет. Родители его, простые крестьяне, души в нем не чаяли, да и все в селе страшно любили его, даже больше своих детей: все заботились о нем, и каждый считал его как бы своим сыном.

Но вот случилось в селе какое-то большое торжество. По сему случаю перепились мужики, и пошел разгул по всему селу, и продолжался он чуть ли не целую неделю, и кончился он, как это часто бывает, всеобщим побоищем.

А мальчик в это время тяжело заболел и через несколько дней умер. Когда эта весть разнеслась по селу, тут только протрезвились мужики, и поднялся такой вопль, что хмеля как бы не было. Все винили себя в смерти мальчика и считали ее наказанием за свое окаянное непотребство. Бабы выли и причитали, и все село, окружив избу родителей мальчика, каялись перед Богом за свое прегрешение...

А мальчик, точно живой, лежал в гробу, и на устах его светилась улыбка, и была как бы немым укором мужикам. Как посмотрят на него, так и выходят из избы, кто с рыданием, а кто с тяжким вздохом, повесив голову.

И целую неделю не хоронили его, пока не показались уже признаки разложения на руках и не появились зеленые пятна...

Тогда принесли гробик в церковь и началось отпевание, которое совершал о. Алексий Гневушев. От слез и рыданий едва мог священник служить, а певчие петь. Только к пяти часам можно было подходить к последнему целованию.

Что творилось в церкви, передать невозможно. Каждый обвинял себя в смерти мальчика, а на тех, кто пьянствовал да дрался жалко было смотреть. Всем известно, что когда русский человек совершит какой-либо грех, да одумается, то и кается он так же глубоко и искренне, как тяжко было прегрешение.