Когда же мы переменились, когда совесть свою поставили неподкупным судией грехов своих и, ослабленную, признали ее победительною, совершив отступление внутрь себя самих, когда умоляли Бога литиями и песнопениями, когда с сокрушением сердца приносили покаяние, когда во всю ночь, подняв руки к Богу, просили у Него помилования, возложив на Него все надежды свои; тогда избавились от несчастия, тогда сподобились отмены постигших нас зол, тогда узрели рассеяние грозы и уклонение от нас гнева Господня... Ибо народу возлюбленному и богоизбранному не должно надеяться на крепость рук своих, величиться силою мышц своих, опираться на запасные оружия, а надобно овладевать супостатами и господствовать над ними с помощью Всевышнего, помощь же Его уметь снискивать наилучшими делами и множеством доблестей...

Будьте мужественны. С дерзновением говорю я, споручник вашего спасения, полагаясь на ваше частное слово, а не на дела мои, на ваши обещания, а не на слова мои, говорю: поручимся друг другу, я за ваше спасение, а вы за то, что нет опасения касательно договоров наших, я за отвращение бедствий, а вы за обращение к Богу, я за удаление врагов, а вы за отдаление от страстей. Но не только за это ручаюсь я, но и за себя, и за вас. А если вы без всяких извинений исполните сии договоры наши, то вам самих представляю споручниками, вас самих объявляю ходатаями. Господь же человеколюбивый и перестающий думать о злости человек скажет вам: "Вот я изглаждаю, как облако, беззакония твои, и, как мглу, грехи твои. Обратись ко Мне, и избавлю тебя" (Ис. 44, 22)".

И настал день спасения. Фотий, пламенный богомолец и предстатель пред Богом за паству свою, вынес из церкви ризу Богоматери и вместе с христоименитым народом совершил крестный ход по городу у стен его, держа эту ризу на руках своих. Все молились усердно. Когда же этот боголюбезнейший святитель с ризою Пречистой взошел на ту стену, что против неприятельского вала и стана, и начал совершать тут крестный ход; тогда осаждавшие неприятели, непостижимо как, обращали тыл свой, а вал их осыпался, как по данному знаку. Как только Девственная риза эта обнесена была по этой стене, варвары сняли осаду города, и жители его избавились от ожидаемого плена, и сподобились нечаянного спасения. Тогда Господь воззрел не на грехи их, а на покаяние, не вспоминая беззаконий их, но посмотрел на сокрушение сердец их и склонил слух Свой к мольбам устен их... Не знаешь, чему более удивляться, могуществу ли молитвы и чуду от ризы Богоматери или чудесному обращению этих нападавших варваров в христианство... что и случилось вскоре. Это были наши предки, ныне вновь впавшие в самое омерзительнейшее духовное варварство. В чем причина сего глубокого падения? - В увлечении призраками житейского благополучия и сытости, которые и являются основой грубого и пошлого материализма. Чем больше человек увлечен здешним, тем далее он отстоит от духовного и вечного. Когда разрушается мирской порядок, тогда приближается Божие Царство.

Все, что отдаляет от Царства Божия, подлежит разрушительному действию огня... Нужно обновления мира. Нужно обновиться всем нам духовно, дабы вскоре не погибнуть... В VI столетии в Антиохии после землетрясения на воротах каждого дома были надписи: "Бодрствуйте, христиане: Христос с нами". Эти же утешительные строки напишем и мы в своих сердцах. И эта радость общения с Господом даст нам силы все пережить и не смутиться.

Из переписки

Иногда один штрих, одна брошенная фраза в письмах вскрывает большое чувство, яркую мысль, истинную любовь.

Все богатство мысли легко воспринимается, когда она передана непосредственно другу и в простых словах обычного письма.

Многому можно научиться из переписки наших больших людей - не только больших по уму и положению, но и по душе. Считаем своим долгом передать драгоценные строки, привлекшие наше внимание. Если они произвели свое действие на нас, думаем, что и всякий душе христианской будут они не бесполезны.

Профессор Московской Духовной академии Петр Симонович Казанский однажды в письме к составительнице "Житий святых", кратко изложенных, А.Н. Бахметьевой тонко заметил: "И Грановский, и Белинский, и Добролюбов - умы все посредственные, скудные положительными знаниями; на веру нападали только потому, что не смели напасть не правительство и на общественный быт. Это была косвенная война против государственного устройства; нападали на иерархию, на авторитет, одним словом, повторяли то же, что делали во Франции в конце XVIII века. Гегеля мало понимал и Грановский, и Белинский; наши студенты Академии знали его более". И далее, в другом месте, он пишет: "Без предмета веры и авторитета не может быть несознательной веры. Субъективная вера есть только приемлемость; ей нужен авторитет Божественный, который бы указал, что она должна принять. Как скоро она уклоняется от признания этого авторитета, она наполняется мечтаниями и фантазиями своего разума и в таком случае перестает быть верою, а является идолопоклонством перед авторитетом личного ума..." "Закваска протестантская возникает из мысли, что учение христианское образовалось постепенно. Но по православному оно дано в Священном Писании и устной проповеди апостолов, и только уяснение того или другого догмата, точнейшее выражение его принадлежит времени, а не создание догмата. Можно знакомить с писателями Церкви, но их писания не исчерпывают всего учения Церкви, а потому ими только определять в данную эпоху учение Церкви было бы несправедливо. Систем вероучений тогда не писали, а касались отдельных вопросов, вызываемых или обстоятельствами, или личным расположением. Теперь, например, много материалистов или атеистов, и против них пишут; что, если в позднейшие времена сделают заключение, что до нынешнего времени не была общей вера в духовное, вера в Бога, и только спорами, которые ныне ведутся, выработалась она. Таковы же заключения от споров о каком-либо догмате к тому, что его прежде не было..."

"Охотно говорится о вере с тем, кто дорожит ею, но признаюсь, для праздного словопрения у меня не пошевелится язык. Сердце говорит само о том, ищет ли спрашивающий Истины или просто от праздности и любви к словопрению делает вопросы. - Жестоко, скажете вы, слово сие. Кто может послушать его? Но наболело сердце. Откройте мне сердце, ищущее Бога, ищущее Истины, - я готов до изнеможения вести беседу, готов разделить и познания, приобретенные путем науки, и опыты, добытые страданиями и искушениями целой жизни. Но чем священнее для меня эти истины, эти опыты, тем менее я соглашусь выставить их на показ толпе зевак, которые с самодовольством, свойственным невежеству, готовы ответить на это, мало того, равнодушием, но пошлым сарказмом..." "Как скоро разум человеческий соприкасается с Божественным Откровением, всегда будут недоумения и преткновения. Это и необходимо, с одной стороны, по свойству истин Божественных, с другой, для самого блага человека, для его развития, для его упражнения. Если бы Божественную Истину мог вполне понять и уразуметь человеческий ум, то, сделавшись равным Богу, он остановился бы в своем стремлении к совершенству. Глубина Божества будет неизмерима для человека и тогда, когда он увидит Бога, как говорит Апостол, лицом к Лицу. Вечное стремление к знанию есть залог и блаженства, и совершенства человека. Здесь знание смешивается с заблуждением, но там будет у него одна ограниченность без заблуждений, постоянно расширяемая..."

Эти мысли Петра Симоновича не лишены интереса и в наши дни. Многим не хватает здравого смысла по вопросам, затронутым профессором Казанским. Ученый профессор-богослов может быть добрым авторитетом для нас по некоторым вопросам, всегда волнующим нас.

Прошло почти сто лет с тех пор, когда писал профессор Казанский, но и этот срок не мог изгладить обаяния его проницательной мысли, лишить глубины ее содержания. Мы только малую часть использовали из его переписки; но и этого достаточно, чтобы убедиться, какие были на Руси светлые умы и глубоко преданные Святой Церкви православные сыны. Радостно от воспоминаний. Покойно на душе. В прошлом - наши корни. Да возрастит Господь от них новые, так же широко просвещенные и духовно окрепшие молодые побеги, грядущие им на смену.