Разница между русским и церковно-славянским языками определяется Ильминским так: "Русское чтение имеет характер деловой и рассудительный, а церковно-славянское чтение - сердечный, религиозный и молитвенный. Русское чтение должно быть разумное и иногда художественное, славянское должно воспитывать религиозное чувство". При гармонической звучности, он обладает таким богатством форм изменения в склонениях и спряжениях, такими своеобразными оборотами речи, которые дают возможность выражать самые тонкие переходы и оттенки мысли. В передаче содержания он полон образности, выразительной выпуклости. В нем слышится могучая сила, священная важность и благородное достоинство. Все это сообщает церковно-славянскому языку великую красоту и даже художественность, которая дает ему право на почетное место среди всемирного человеческого слова (см. ученых: Буслаева, Срезневского, Потебню, Шахматова и др.). В строении церковно-славянского языка принимали участие величайшие гении, таланты и высокие духом личности... Может ли духовное творчество нынешнего времени подняться на высоту творчества предков? Как у единичных личностей возрасты не повторяются, так не повторяются они и у целых народов. Сравните древнейшие акафисты и каноны с новейшими - увидите разницу. Нечто поразительное - перевод 1095-1097 гг. Служба Минеи за сентябрь, октябрь и ноябрь под редакцией академика Ягича, изд. Акад. Наук, 1886 г. Этот памятник древнерусского языка лежит на моем письменном столе как источник частых восторгов моих.

Язык Церкви - это могучее и незаменимое орудие воспитания. Надо испытать его духовную красоту и силу, поразиться его духовным богатством и разнообразием. Но когда холодом веет от души человека, тогда не нужен и язык, прославляющий Бога. Признак душевной пустоты видится в современной нелюбви к родному языку Матери Церкви. На изучение иностранных слов года уходят, а чтобы уделить несколько минут на священный славянский язык - нет желания. Преступная беспечность, рожденная забвением жизни вечной.

Из письма апостола Павла к Филиппийцам

В дополнение к мыслям, высказанным нами в статье "Из писем", касающимся частично и вопроса преподавания Христианского учения, скажем несколько слов, чтобы укрепиться в понимании того, в какой мере оно есть не схоластическая объективность, а подлинный живой опыт, обращенный и живому человеку.

Спаситель по разному учил галилеян и Никодима, самарянку и учеников Своих... а вспомним, как апостол Павел филиппийцам раскрывал тайну самоуничижения Сына Божия! Быть учителем Богословия - не значит только изобретать рассуждения, а значит - душевно настроиться во спасение и вести на путях жизни при одном только свете Евангелия, неизменно ощущая себя в Церкви, под ее благодатью. По слову еп. Феофана Затворника: "Благодать означает силу, поданную свыше на просвещение ума, на руководство и укрепление к Богоугодной жизни, на преискреннейшее общение с Богом. Кто имеет это, тот имеет все, что только может желать себе жаждущий спасения".

Остановимся на мгновение на послании к Филиппийцам. Оно все, от начала и до конца, полно жизни и силы - неземных. Уста Апостола говорили от избытка сердца. На самые простые предметы он смотрел глазами веры - при свете лица Божия. Он говорит: "Желаю разрешиться (от жизни) и со Христом быть" (1, 23); "стремлюсь к почести вышняго звания о Христе Иисусе" (3, 14); "Он преобразит тело смирения нашего, чтобы было оно сообразно с славным телом Его Самого" (3, 21). "Гоню же и стремлюсь", - говорит Апостол. К чему же? "Чтобы познать Господа и силу воскресения Его, и участия в страданиях Его, сообразуясь смерти Его" (10)...

Если собрать изречения св. Апостола в послании к Филиппийцам, то получим сжатое, но возвышенное и сильное изображение Христианства в вере и жизни. Это не стиль рассуждения, а сердечная речь: "Если есть какое утешение во Христе, если есть какая отрада любви, если есть какое общение духа, если есть какое милосердие и сострадательность, то исполните мою радость, имейте одне мысли, имейте ту же любовь, будьте единодушны и единомысленны" (2, 1-2)... Ни одно послание св. ап. Павла не подходит так близко к форме обычного письма, как это. Если взять во внимание тон и дух его, то ни в одном послании не выразил Апостол столько сердечности и близости, как в этом. Если остановиться на содержании, то оно при всей своей простоте - Божественно, возвышенно и всеобъемлюще, по выражению еп. Феофана. С первых слов Апостол учит добро свое не себе приписывать, а Богу, без Которого не имеет успеха ничто истинно доброе. Характерно признание самого Апостола, преисполненного любви и искренности. "Всякий раз, - говорит он, - как молюсь, Бога благодарю за вашу память и о всех вас молюсь с радостию. Молитва о вас составляет для меня утешение и отраду... Любовь, объявшая душу любящего и угождающего Богу, погашает всякий пламень и производит чудесную росу, как в пещи Вавилонской". "При всех трудах и занятиях, - говорит Апостол, - я имею вас в сердце, как сообщников благодати..." Чрез свое вещественное подобие Апостолу они стали общниками его духовного, благодатного богатства. Стали они общниками и его проповеди, его учения, которое распространяемо не Павлом, а чрез Павла от Самого Бога всем объявляется таким образом самый верный путь спасения. В этом сила Евангелия! Уста человеческие, а то, что они произносили, Божеское, по той силе, которая действует таким образом. "Действующий во мне, - заявляет Апостол, - есть Сам Господь, Который не даст напрасно затмить славу Свою; а я все, что ни делаю - для Него делаю". Потому, что бы ни вышло из текущих дел, всем возвеличится Господь. В этом цель жизни моей. Я ничем не постыжусь. Буду жив? - Жизнию возвеличится Господь. Умру? - Смертию возвеличится. Он сделал меня сильнее смерти, не допустив меня убояться насильственной смерти. А поэтому, "жить ли мне должно, или умереть, то и другое приму благодушно", - как, вторя ап. Павлу потом взывал св. Златоуст. Я уже безвозвратно отдал жизнь мою в руки Господа. Что Ему угодно, то и сотворит...

В этом и есть истинная крепость всякого православного человека - быть, подобно ап. Павлу, твердым в уповании и неизменным в стремлении, хотя бы и умереть пришлось за Истину. Если же враг склоняет нас ко греху, вспомним, что всякий грешник есть богоборец, и это остепенит нас. Не забудем, что Господу угодно, чтобы мы жили и действовали по Его всеблагой воле; а когда этого нет, Он Сам различными образами приходит к нам и оказывает Свою помощь. Господь желает, чтобы мы жили праведно и опытом жизни учились творить волю Его.

То же самое должны мы внушать подрастающему поколению, которое, к великому сожалению, сейчас теряет свой родной язык, а вместе с ним теряет и истинную веру...

Надвигается темная ночь нравственного разложения и развращения. Ложь внедряется в человека. Наша задача - светить в этом мраке Христовой Истиной; привлекать души образом и проповедью святости; сеять подлинное знание во Христе Иисусе.

О гностицизме

Гностики были люди религиозные, но с душой, исполненной языческих басней. Их задание было - избавить человечество от бедствий земной жизни и спасти его. Гностик смотрит на этот мир, как на произведение злых демонов, держащих в своей власти и человеческую душу. Отцами гностиков являются вавилонские маги-астрологи. Они появились ранее Христианства. Гностики пытаются исправить и Христианство по своему, то есть взять от него имя и форму и наполнить своим содержанием, подменить ценность подделкою. Это не простое и случайное заблуждение религиозной мысли и чувства, это - болезнь человеческого духа. Это - антихристианство.