Если вера - дело благодати, при чем здесь человек? Можно ли говорить о полной сознательности, свободе такой веры? - Действие благодати нельзя понимать так, будто она уничтожила человеческую свободу. Она лишь дает побуждение, зажигает доброе влечение, самое же решение, следование этому влечению, согласие на него есть дело воли. Необходимо предположить, что действия благодати, самой по себе недоступной чувствам и сознанию, воспринимаются все-таки сознанием. Пусть вера - дело благодати. Но благодать только влечет к ней, представляет данные, просветляет наше сознание. Вера же в собственном смысле есть уже дело человека. Если благодать лишь влечет свободу и действует при посредстве сознания, то такое участие благодати не исключает понятия о вере как знании. Божественный промысл дает нам все необходимое для Богопознания и достижения веры. Как Божественный промысл не исключает действия естественных сил природы и человека, так и участие благодати в деле веры не исключает действия свободы и естественных познавательных сил человека. Если и благодать действует на сознание и волю, давая им видеть неоспоримые основания истины, то и проистекающая отсюда уверенность или вера будет тем же знанием. Неверие везде в Священном Писании приписывается свободно являемому жестокосердию или малодушию людей, а не неведению. Господь говорит: "верующий в Него не осудиться, а неверующий уже осужден, потому что не уверовал во имя Единородного Сына Божия. Суд же состоит в том, что свет пришел в мир, но люди более возлюбили тьму, нежели свет; потому что дела их были злы; ибо всякий делающий злое ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы" (Ин. 3, 18-20). Здесь причиною неверия признается не столько неведение, сколько нежелание согласиться признать истину. Нам дано все необходимое для познания веры. И внешняя, и внутренняя природа учит нас общим и основным истинам веры. И сверхъестественное откровение, свидетельствуя свою истинность всеми возможными доводами, сообщает нам всю необходимую для спасения полноту ведения в деле веры. Вера для желающих и стремящихся к ней может всегда стать знанием. Нужно только искренно желать и стремиться познать истину, и она себя не заставит ждать. Там, где ослабеют наши силы, сама истина придет нам на помощь. Мы знаем, Премилосердный не отверг ни благочестивого язычника (Корнилия), ни фанатического преследователя Своей Церкви (Савла), но, первому послав Ангела, второму же явившись Сам, обоих привел на путь так искренно, так страстно желаемой ими истины. Он Тот же и ныне, Тот же и всегда. Для Него нет времени и изменений. Кому более дано средств к познанию веры, чем тем, кто, став членом Церкви, с колыбели имеют залог Духа Святого? Остается лишь развивать благие задатки, помня, что высшие дары даются нам не для того, чтобы мы бездействовали, но чтобы приумножали, в служении Господу, данный нам талант. Одному дается пять талантов, другому два, а третьему один. Нам не только даны средства познать истину веры, но и требуется от нас, чтоб мы ими рационально воспользовались, достигая этого познания. Исполнили мы это, нам вменяется в добродетель, не исполнили - в грех. Как верить, так и не верить зависит от нас - от нашего желания или нежелания, а не от невозможности убедиться, разумно познать истину веры. Неверующие осуждаются за то, что, имея возможность познать истину, тем не менее не пожелали они ее знать. Верующие спасаются тем, что, познав истину, с любовию ее принимают. Вера вменяется в добродетель потому, что она есть добровольное сознательное принятие истины. Чтобы вера была нравственно добрым действием или состоянием, она должна быть разумно-сознательным убеждением. По учению Священного Писания, веря является первою добродетелью. Она по самой идее своей является вполне свободным, разумно-сознательным убеждением. "Счастлив, кто великими порывами чистого ума созерцает блеск небесных светов" (св. Григорий Богослов). "Знания увлекали более грубых, а более разумных пророчества и учения" (св. Златоуст). "В рассуждениях о Боге преимущество принадлежит вере - вере, а не доказательству. Вера, влекущая душу к признанию, сильнее логических доводов; вера, появляющаяся не в силу геометрических необходимых положений, а в силу действия Духа. "О имени Иисуса Христа Назарянина, встань и ходи"! (Деян. 3, 6) За этим воззванием следовало дело силою Духа" (св. Василий Великий).

Вера ничем не отличается от какой угодно науки, так как и в ней первые начала недоказуемы...

С отвержением Бога отвергается все разумное в мире, все делается случайно и бесцельно. Человек является лишь какою-то загадкою, пустой игрой случая, ничтожной, скоропреходящей, без смысла и цели, тенью, не минуту подымающейся и сейчас же исчезающей легкой зыбью среди безбрежного моря. Все планы человека, его задушевные мысли - пустая мечта, все его стремления и деятельность - одна суетливость. Пахнул ветер, и все исчезло, от человека не осталось и следа, лишь мятется и крутится все в своем водовороте, и с какой-то бессмысленной яростью, будто с досады, губит все рождающийся бурный вихрь. И как бы в насмешку, сам того не зная, жалобно и пронзительно, раздирая душу, завывает он над этой вечно глупой роковой трагедией мира...

Христианство, полагая в основу всего веру в Бога, с своей стороны само верит в человека, в его возвышенность, честность, в силу которых он придет к Нему, сам покорится Ему сознательно и свободно, по любви, за Его внутреннюю истинность и красоту. Чем сильнее вера, тем смелее исследование. Чем разумнее вера, тем лучше. Как в нравственно-деятельной области идеалом для нас является Сам Отец Небесный, так и в познании остается им Он же. Святая Церковь как бы говорит всякому: погляди и убедись, что во мне истина, и не отвергает никаких способов убеждения в истине. Православие говорит: если хочешь быть моим, верь, чему я учу. Не требовать веры значило бы не требовать от человека быть человеком. Церковь верит в человека, признает, что где ослабевают наши естественные силы, там является всевосполняющая благодать. Православие не боится свободы исследования. Вера свободная, сознательная - идеал Православия. Христианство не боится света и свободы. Видит их развитие - стройное и верное развитие всех лучших задатков человеческой души. Свет и свобода по самой природе своей - самый верный союзник Христианства. Не мрак умственный, не рабство ставит своею целью Христианство. Его цель свобода. Стройное, вполне гармоническое слияние в одной общей жизни Божества и человечества всегда есть и будет идеалом Христианства.

Тайна спасения

Не сильными, не знатными, даже не учеными и не умными людьми крепко Царство Божие, а людьми святыми, благочестивыми, ищущими прежде всего и выше всего Царства Божия. "Ты, Христос - несветлая ночь для неверующих, а для верующих - Ты просвещение чрез сладость Твоих словес".

Евангелие Твое, Господи, наше драгоценное сокровище. Оно мудрость и сила. И все, кто оставят ради Спасителя плотское, получат духовное, сторичное. Верный ученик за свою любовь ко Христу получит все - так учит Господь, чтобы он не ослабевал среди гонений. Истинного ученика Христова и во время гонений напитают от имений своих так, что он явится как бы обладателем этих имений, пользуясь всем насущно ему необходимым. Таковы свойства христианского обладания. Ученики должны знать, что награды даются по милости Божией, по благодати, а не по долгу. При награде первые будут с последними, то есть получат то же, что и последние; и наоборот, последние получат то же, что и первые, то есть будут как первые.

Естественно, что этот закон Божественной Правды одних смиряет, других - ободряет и утешает. "В Царстве Небесном нет ни одного человека, который бы производил такие споры и жалобы; и быть не может, потому что там нет места ни зависти, ни недоброжелательности" (св. Златоуст).

Работа в винограднике Церкви Христовой может быть более продолжительною или менее продолжительною, может совершиться в более трудное или в менее тяжелое для Церкви время - смотря по тому, когда Христос призвал нас на делание. Но всем трудящимся - первым и последним - будет дана награда за труд - "динарий". Требуется только верность служения Господу в Его винограднике. Поэтому не должно иметь места никакое горделивое самопревозношение своими трудами, и при самых, по видимому, великих подвигах нужно смиряться. Как в виноградник Божий мы призваны по благости, так и награда дается по благости, а не по долгу. Иудеи призваны прежде, язычники после, но те и другие получат "динарий". Под "динарием" разумеют вечную небесную славу, вечное блаженство, или вечную жизнь, которая будет дана всем трудившимся в винограднике. Но этим не исключается, что будут разные степени участия в этой славе в этой славе или в небесном блаженстве. Соотношение между трудом и наградою определяется по милости Божией, которая и "последних" вознаградит так же, как и первых, но может вознаградить и более. Ближайший смысл раскрывается так, что последние будут - как первые, и первые - как последние...

Велико милосердие Христа Спасителя ко всем отверженным, погибающим, которых Он ищет спасти, как добрый пастырь отыскивает в горах заблудшую овцу... Где Христос, там всегда спасение, там - и жизнь вечная. При Его втором пришествии, когда каждому будет воздано по делам его, и упорные, неисправимые враги Христовы будут наказаны вечною погибелью. Царство Христово не внешнее, а внутреннее, а потому от каждого его члена требуется постоянный труд, подвиг и самоотвержение. Паруссия не близка, но и не отдаленна, а она наступит неожиданно... Неверный раб, которого благодать не коснулась, не проникла в его сердце, забывает, что мины раздаются не для обогащения господина, а для испытания рабов, их собственного обогащения. Кто хранит мину "во убрусе" - только считает себя последователем Христа; для него блага, дарованные Господом, суть нечто совершенно внешнее, постороннее, юридически только хранимое. Такому неверному рабу лучше бы уступить свое место другому, оставить то служение, к которому он призван. Будь верен христианскому званию и состоянию. Не смущайся, если для пользы Церкви тебе дано меньше, нежели другому, ибо, при верном пользовании полученным даром, награда будет одинаковая...

Господь, разъясняя силу веры, которая может творить чудеса, говорит о необходимости прощения обид, чтобы ученики не злоупотребляли дарованною им чудесною силою, которая дается им в созидание, а не на разорение (2 Кор. 13, 10)... На словах Господа незыблемо утверждается и то, что государство и Церковь - области различные. Не может быть государственной Церкви, как не существует и церковного государства...

Но, будучи различными, эти две области не противоборствуют одна другой: истинный член Царствия Божия, которое не от мира сего, может и должен быть и верным гражданином. Ценность обоих областей неодинакова: "воздадите Кесарева Кесарю" получает для себя высшее обоснование в дальнейшем: "Божие Богови". Если бы иудеи действительно исполняли обязанности по отношению к Богу, то и самого вопроса об уплате подати Кесарю у них не возникало бы, ибо зависимость их от римлян определена Богом за их неверие...

Не по сребролюбию только неразумные девы запаслись недостаточным количеством елея, а по своему нерадению, по духовной косности. Они имели светильники с налитым в ни елеем - они уверовали во Христа и получили освещающую их при крещении благодать. Но они не имели духа горящего и пламенеющего, не имели веры, споспешествуемой любовью (Гал. 5, 6). Жизнь христианская есть постепенное возрастание, умножение верующим елея, то есть добродетелей христианских, при помощи полученной благодати. Неразумные же девы принадлежат к Церкви внешним образом, нет в них горения духовного, нет внутреннего сродства со Христом. В неразумных девах "нет непрестающего света, ни непрестанных добрых дел" (блаж. Иероним). Нельзя "довольствоваться посредственностью, которая скоро иссякнет и, когда поднимается жар, высыхает", но должно "следовать совершенной добродетели, чтобы иметь свет вечный" (там же). Здесь мысль та, что покаяние в день суда уже бесполезно и потому необходимо запастись елеем доброделания здесь, на земле. В день суда, "если изменять нам собственные наши дела, то никто не будет в состоянии помочь нам, и не потому, что не хочет, но потому, что не может" (св. Златоуст). Так Господь научает нас духовному бодрствованию, в виду неизвестности дня Его пришествия...