В-четвертых: но среди такого действования всем помыслом помышляй, всем желанием желай и всем сердцем ищи одного того, чтоб победить ту страсть, с которою теперь борешься и которая теперь тебя борет, и на место ее восставь в силе ту добродетель, которая ей противоположна и ею в настоящее время подавлена. Это одно да будет для тебя – весь мир, все небо и земля, все сокровище твое и последняя твоя цель, в уверенности, что этим одним ты достойно можешь благоугодить Богу. Ешь ли или постничаешь, трудишься или отдыхаешь, спишь или бодрствуешь, дома ли сидишь или находишься вне его, молитвенным ли делом занят или житейским поделием, все это да будет у тебя направляемо к тому одному, чтоб преодолеть возжегшуюся страсть и восставить прогнанную ею добродетель. О преодолении главной твоей страсти я помянул выше, а здесь разумеется страсть, которая борет тебя в настоящий час, главная она или не главная. Как на войне видимой иной раз случается вступать в схватку с отрядом, где командует сам главнокомандующий, а иной раз с таким, которым управляет простой офицер, так бывает и в духовной брани: не всегда борет главная страсть; иной раз она вместо себя выставляет своих пособниц, и с этими в иное время приходится чаще иметь дело, чем с тою. Но одерживать победу и в этих случаях лежит на тебе долг не меньше, чем в первом.

В-пятых, будь непримиримый враг всех земных утех и удовольствий чувственных, порожденных самоугодием и его питающих. Чрез это легче и реже будешь ты подвергаться нападениям не только плотских, но и всех вообще страстей, ибо все они коренятся в самоугодии, с подавлением и отсечением которого они, не имея под собой почвы, теряют свою силу, твердость и устойчивость. Не соблазняйся помыслом: приму участие в одном удовольствии, вкушу одной сласти. Ибо пусть это будет не грешное что-либо, но как оно допустится по одному самоугодию, то во время этого себе послабления подымут голову все страсти и зашевелятся, как придавленные черви, когда полить их водой, – и недивно, что иная между ними возгорится с такою силой, что борьба с ней будет жестока и победа над ней сомнительна. Потому не выпускай никогда из памяти следующих слов Божественного Писания: любяй душу свою (это и есть самоугодливый), погубит ю; и ненавидяй души своем в мире сем (не поблажающий самоугодию), в живот вечный сохранит ю (Ин. 12, 25). Темже убо, братие, должни есмы не плоти, еже по плоти жити. Аще бо по плоти живете, имате умрети; аще ли духом деяния плотская умерщвляете, живи будете (Рим. 8, 12-13).

В-шестых, наконец, последний даю тебе совет: весьма душеполезно или, лучше сказать, совершенно необходимо тебе прежде всего сделать генеральную исповедь, со всем достодолжным вниманием и со всеми потребными при сем деланиями, рассмотрениями и решениями, чтобы чрез это душу твою преисполнило полное удостоверение, что ты стоишь во благодати Бога, единого Подателя всех духовных дарований, добродетелей и побед.ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ.

О порядке стяжания добродетелейХотя истинный воин Христов, всем сердцем возжелавший достигнуть полноты совершенства, не должен никаких полагать пределов своему стремлению к преуспеянию во всем, однако ж ему необходимо рассуждением умерять и добре направлять чрезмерные порывы рвения духовного. Такие порывы, особенно вначале, обыкновенно вдруг возгораются с великою силой и влекут неудержимо, а потом слабеют-слабеют и совсем угасают, оставляя нас беспомощными среди пути. Ибо не только внешние – телесные добродетели следует стяжевать мало-помалу, восходя в них как бы по ступеням, но и в стяжании внутренних – душевных добродетелей надлежит соблюдать свой чин и порядок, так как только при этом малое наше скоро делается большим и устанавливается на всегдашнее в нас пребывание. Так, например, в стяжании внутренней добродетели терпения нельзя тебе вдруг вожделевать напраслин, обид и всяких других неприятностей, порываться на них и радоваться им, хотя можешь терпеливо переносить их, когда встречаются; потому что такое вожделение и такая радость суть высшие степени терпения, до вступления на которые тебе надлежит пройти низшие, кои суть: смиренное самоуничижение, считающее себя заслужившим всякие оскорбления, подавление позывов к отмщению, возненавидение всякой мысли об отмщении и подобные.

Советую тебе также: не берись вдруг за все добродетели и даже за несколько их, но установись прежде в одной, а потом переходи и к другой. При таком образе действования всякий добродетельный навык удобнее и прочнее укоренится в душе. Ибо когда станешь упражняться непрестанно преимущественно в одной добродетели, то и память твоя все будет занята почти одною ею, и ум твой, будучи чрез то прикован к помышлению об ней, скорее утончится в изыскании случаев и способов к совершению ее, и воля твоя охотнее прилепится к ней с большим расположением; а все это в деле стяжания добродетельных навыков суть сильные споспешествования, которых тщетно будешь ты ожидать, если зараз прострешься ко многим добродетелям.

С другой стороны, и сами деяния одной и той же добродетели, будучи одновидны и сходны между собой, по причине сей одинаковости образа действования становятся все менее и менее притрудными и скорее препровождают к другой. Ибо обыкновенно одна добродетель вызывает другую, подобную ей, и помогает ей тем самым, что, установившись в сердце, предрасполагает его и к принятию своей подобницы, уготовляя наперед там для нее как бы престол для восседания.

Этот высказанный мной расчет верен и истинен, и мы по опыту знаем, что кто добре и всеусердно упражняется в одной добродетели, тот вместе с тем не только научается наперед, как упражняться и в другой, но с умножением навыка в ней возбуждает, растит и крепит и все другие добродетели, по причине нераздельности их между собой, ибо они все суть лучи, исходящие от одного и того же Божественного света.ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ.

Какие расположения требуются для успеха

в стяжании добродетелей вообще

и как вести дело навыкновения в одной какойДля стяжания добродетелей требуется душа мужественная и великая, и воля не какая-нибудь слабая и вялая, но решительная и сильная, с верным предзрением многих препятствий и тяжелых трудов и с готовностью все их поднять и перенести. В основе таких расположений должны лежать крепкое возлюбление каждой добродетели и всей добродетельной жизни и пламенная о том ревность. В этом – движущая по трудовому пути добродетели сила, которую потому непрестанно должно возгревать, чтоб не ослабела и не истощилась, так как при этом неизбежно прекратится и самое движение. Итак, не ленись возгревать свою ревность о добродетели, с сердечным участием размышляя, как благоугодна Богу добродетельная жизнь, как прекрасна и высока добродетель сама по себе и как для нас она необходима и благотворна, ибо в ней начало и конец истинного нашего совершенства и преуспеяния в нем.

Посему каждое утро со всем вниманием старайся рассмотреть и предусмотреть, какие случаи вероятно представиться могут в продолжение дня для совершения того или другого доброго дела, прилагая к тому и желание, и решение непременно так поступить, а вечером поиспытай себя, исполнены ли и как исполнены утренние твои добрые помышления и желания; затем в следующее утро возобнови опять те же намерения и желания, с живейшей ревностью и желанием исполнить их в точности.

Все же сие старайся направлять к упражнению в той добродетели, в которой навыкать положил ты в настоящее время. Равным образом и примеры святых, и молитвы, и размышления о жизни и страданиях Христа Господа, и все другое, что почитается пригодным и необходимым для преуспеяния в добродетелях и в духовной жизни, должно быть у тебя направляемо преимущественно к той добродетели, которой ты занят. Но и всеми случайностями дня, как они ни разнообразны, старайся пользоваться сколько возможно так, чтоб чрез это не только не расстраивался, но напротив, более установлялся и укоренялся навык к той добродетели, о которой ты теперь особенно ревнуешь.

Пределом такого навыка да будет – дойти до того, чтобы добродетельные деяния, внешние ли то или внутренние, совершаемы были с такою же легкостью и готовностью, с какими прежде были делаемы дела, противные им, или, лучше, с какими обыкновенно исполняются естественные потребности нашего естества; а это то же, что довести навык в добродетелях до того, чтоб они соделались в нас как бы естественными. При этом напомню сказанное прежде, что чем больше встретится внутренних или внешних препятствий к стяжанию какой-либо добродетели, тем скорее и тем глубже внедрится она в нашу душу, если с полною решительностью и без саможаления будем устремляться на преодоление их.

Пригодные речения Божественного Писания, если произносить их гласно или хоть только в уме, дивную оказывают силу к напечатлению в уме образа искомой добродетели и к возбуждению в сердце расположения к ней; а то и другое какую великую подает помощь ревнующему о стяжании ее! Подыщи же такие места Писания об искомой тобой добродетели и заучи их, чтоб они были у тебя всегда наготове; и затем как можно чаще повторяй их себе в уме, особенно когда придет в движение противоположная ей страсть.