«...Иисус Наставник, помилуй нас!»
А) Жестокость.
Зачастую гнев, поселяясь в сердце, делает его бесчувственным к чужим страданиям или, напротив, приучает человека получать от них удовольствие. Такое состояние души получило название жестокости. Жестокий человек — это немилосердный, немилостивый, безжалостный, неумолимый. Обратите внимание, что все эпитеты, характеризующие жестокость, состоят из корня слова, обозначающего некую добродетель с отрицающей ее приставкой не- или бес-. Думаем, что пояснять это состояние души не надо. Заметим только, что большинство страстей, овладев человеческой душой, порождает в ней и жестокость, так как для того, чтобы удовлетворить свои корыстолюбие, сластолюбие или чревоугодие, не говоря уж о тщеславии или гордости, человек вынужден поступать жестоко по отношению к ближним. Такое состояние души именуется в аскетике окамененным нечувствием, то есть полной нечувствительностью человека к голосу совести и чужим страданиям.
Б) Мстительность.
Мстительность — это стремление ответить злом на зло. Грех этот является продолжением памятозлобия, которое и порождает ненависть. Нередко мы не только не можем забыть нанесенную нам обиду, но и жаждем отмщения за нее. Во многих секулярных культурах месть приветствуется обществом. Здесь можно говорить не только о традиции кровной мести, распространенной у некоторых народов, но и о кодексе чести, прославлявшемся в Европе в XVIII—XIX веках. Так и в России среди дворянства считалось недостойным простить обиду; напротив, обидчика вызывали на дуэль, где обиженный нередко стремился лишить своего «врага» жизни.
Православие же относится с порицанием не только к самой мести, но и к желанию оной. Христос призывал отвечать добром на зло и подставить левую щеку, если тебя ударили по правой. Мы же в своей повседневной жизни часто не только не отвечаем добром, но действуем по древнему, дохристианскому закону: око за око, зуб за зуб. Да и такая вот «справедливость» далеко не предел. Бывает и хуже: человеку нанесли малую обиду, а он отвечает на нее большой, человека обидели неумышленно, а он злонамеренно отвечает тем же.
Определенный культ мести существует в обществе и сейчас. Если нам в магазине нахамила продавщица, мы чувствуем себя почти обязанными ответить ей грубостью. Сейчас, как и раньше, принято считать, что, терпя обиду, ты показываешь свою слабость или трусость.
А., пережив предательство друга, лелеет в душе жажду мести. Приятель начинает отговаривать его:
Да ладно, ну ты же понимаешь, что в ссоре этой во многом виноват ты сам. В конце концов, будь великодушен и прости ему проступок, не мсти.
Ну хорошо, я-то могу быть великодушным, я-то могу простить, но только он не поймет, что я простил от великодушия, а не по слабости. Он решит, что его поведение остал ось безнаказанным, и в следующий раз опять поступит так же. И все остальные то же подумают. Поэтому надо ему отомстить, чтобы неповадно было.
Стоит ли говорить, что подобная позиция очень далека от православной. Более того, даже с общечеловеческой точки зрения она неразумна. Если же рассудить здраво... Простить значительно труднее, чем помнить зло, а, следовательно, о силе и духовной высоте человеческой личности говорит именно умение прощать, а вовсе не хорошо спланированная месть. Мало того, жизненные наблюдения показывают, что окружающие почти всегда интуитивно чувствуют мотивы твоих поступков: получив искреннее прощение, сами раскаиваются в содеянном и не считают беззлобие слабостью. Другое дело, что прощение действительно должно быть искренним. Нередко мы прощаем только на словах, демонстрируя таким образом не только душевное злопамятство, но порой действительно трусость или сознание своей слабости, которые удерживают нас от мести.
Случается и так, что человек немстительный, готовый помириться с обидчиком, подавляет в себе движения души и мстит просто для того, чтобы возвыситься в глазах окружающих, продемонстрировать таким образом свою силу. Конечно, в таком случае в большей степени действует страсть тщеславия.
Мы далеко не всегда узнаем в себе мстительность. Но следует помнить, что обида, не прощенная и затаенная в душе, обязательно рано или поздно вырывается наружу, и происходит это порой в весьма неожиданной форме. Мы продолжаем общаться с обидевшим нас человеком, а сами подсознательно ждем момента его слабости, когда нанесенный удар будет наиболее болезненным. Мы даже сами можем не осознавать, что осуществляем месть или ждем осуществления ее свыше: просто испытываем скрытую радость, видя ближнего в несчастье.
Двое друзей. Один нанес другому обиду. Второй смолчал, стерпел, в общем, виду не показал, что затаил злость. Но в дальнейшем он будет всем общим знакомым жаловаться на обидчика, жаловаться так искренне и проникновенно, что слушающие невольно начнут проникаться к оскорбителю такой же злобой и ненавистью, как и рассказчик. В результате обидчик, не сделавший, по большому счету, ничего страшного, будет ненавидим и гоним, будет окружен людьми, враждебно к нему настроенными. Весь коллектив на работе начнет косо на него смотреть и избегать общения. При этом обиженный, возможно, даже и осознавать не будет, что свершилась месть: разве он мстил? Что вы! Конечно, нет. Он просто предупреждал окружающих об опасности общения с плохим человеком или искал у ближних сочувствия и понимания. Только с чем тогда связана та радость, которую испытывает это «беззлобное» существо, когда видит оскорбившего его товарища в полном одиночестве, отвергнутого всеми?