Мы говорим о том, как сложно бороться со страстями, с греховными наклонностями. Разве так уж сложно? Было бы желание. Это все тот же неоднократно заводившийся разговор о том, что Господь каждому готов даровать Царствие Небесное. Ну, берите же. Ну, кому нужно цело­мудрие — пожалуйста. А мы сидим на своих диванах, и все тот же гаденький голосочек гово­рит: «Только не сейчас, потом, завтра». Потому что хочется нам вовсе не Царствия Небесного и не целомудрия. По-настоящему нам хочется вкус­ной еды, женщин/мужчин (нужное подчеркнуть), денег и т. д.

Вот он, вопрос веры. Да кто же из нас верит по-настоящему, что Царствие Небесное — это главное и самое важное? Так оно и выходит, что веры нет. Есть только слабое, не очень уверен­ное представление о том, что это так. Это пони­мание существует преимущественно на уровне рассудка и порой маячит в душе, но, по большому счету, к вере имеет очень отдаленное отношение. Иногда, правда, пробивается еще слабый голо­сок совести, который мы старательно заглушаем разнообразными выгодными доводами. Но если ты веришь, что жить надо для Царствия Небес­ного, то никак иначе жить не будешь, просто не сможешь.

Вспоминается фильм А. Тарковского «Стал­кер»79 с его чудесной комнатой, в которой испол­няются желания. Оглядываешься по сторонам, и кажется, что

______________________________

вся жизнь представляет собой по­добие этой чудесной комнаты. И каждый из нас получает то, что хочет: просящим дается и стуча­щим открывается (здесь нет никакого перенос­ного смысла, слова сказаны совершенно букваль­но). Только почему-то никто не просит ни цело­мудрия, ни смирения, ни прочих духовных благ. Мы проходим мимо них, оставляя на «потом».

«Кто ж не верует в Сына Божия? — Не толь­ко тот, кто открыто, решительно отвергает Его, но и тот, кто, называясь христианином, прово­дит греховную жизнь, гоняется за плотскими наслаждениями; тот, у кого бог — чрево; тот, у кого бог— серебро и золото; тот, у кого бог — земная слава; тот, кто почтил земную мудрость, враждебную Богу, как бы бога... Вера мертвая, признание Христа одним невольным умствен­ным убеждением, может быть и принадлежнос­тью бесов! Такая вера послужит верующему только к большему осуждению его на суде Хри­стовом. Вера в Евангелие должна быть живая; должно веровать умом и сердцем, исповедывать веру устами, выражать, доказывать ее жиз­нью. Покажи ми веру твою отдел твоих, гово­рит Апостол хвалящемуся одною мертвою ве­рою, одним голым знанием бытия Божия».

Свт. Игнатий (Брянчанинов)

Как обрести веру? Неверующий скажет: «Я не верю, вот когда я поверю, тогда и приду в храм. Если я сейчас пойду, то это будет неиск­ренне». И почти невозможным оказывается объяснить, что вера не сможет попасть в его сердце, пока он не откроет дверь. Тут такой парадокс с точки зрения бытовой логики. Замк­нутый круг: человек не верит, потому что не хочет верить, и не хочет верить, потому что не верит. На это можно ответить теми же словами прп. Амвросия, которые он сказал и о стяжании любви: «Если хочешь обрести веру — поступай так, как будто ты ее имеешь. И Господь, видя твое желание, подаст тебе веру». Иными слова­ми, исполнение евангельских заповедей вселяет в сердце человека Христа, а значит, и саму веру.

«Слушай Евангелие, говорящее тебе, и свя­тых Отцов, объясняющих Евангелие; слушай их внимательно, и мало-помалу вселится в тебя живая вера, которая потребует от тебя испол­нения евангельских заповедей, за это испол­нение наградит надеждою несомнен­ного спасения. Она соделает тебя на земле последователем Христовым, сонаследником Его на небе».

Свт. Игнатий (Брянчанинов)

Столь же неоднозначно обстоит дело и с ересью, или ложной философией. В рафиниро­ванном виде грехи эти — нечто подобное по­ступку Ницше или какого-нибудь Секо Асахары. Но если говорить о более скрытых вариантах, то почти у каждого из нас нет-нет да обнаружится парочка завалящихся «собственных» мыслишек на тему Православия. Даже не говоря о варианте половинного принятия веры, вроде этого: «В Бога верю, но в храм ходить не буду», который конечно же к истинной религии имеет мало от­ношения, — почти каждый пытается сформули­ровать Православие как-то по-своему, наиболее комфортным для себя способом, отодвигая не­удобные, «не самые важные» для себя вещи на задний план, а более удобные выдвигая на перед­ний. И нередко подобные измышления заводят довольно далеко, к прямому искажению догма­тов и истин Церкви — к ереси.

Борьба с гордыней — дело крайне сложное. И приступать к этой борьбе можно только с отчетливым пониманием, что самостоятельно человеку с демоном гордыни не справиться. Фак­тически и борьба вся заключается в этом самом осознании собственного бессилия и ничтоже­ства, в отказе от попыток совершить что-то толь­ко своими силами и обращенной к Господу мо­литве о помощи.

«Итак, очевидно, что никто не может достиг­нуть последнего предела совершенства и чисто­ты иначе как смирением истинным, которое он, видимо свидетельствуя пред братиями, изъявля­ет также и пред Богом в сокровенностях сердца своего, веруя, что без Его покрова и помощи, в каждый момент его посещающих, никак не мо­жет он достигнуть совершенства, которого же­лает и к которому с усилием течет» (прп. Иоанн Кассиан Римлянин).