«...Иисус Наставник, помилуй нас!»
Рассеянность кажется такой безобидной чертой по сравнению с той же гневливостью или скупостью, что вроде и говорить-то о ней не стоит. Конечно, мы понимаем, что несобранность в некоторых ситуациях (например, в работе врача) может привести к тяжелым последствиям. Понимаем и то, что конформизм позволил существовать концлагерям. Но мы-то своей рассеянностью никому не вредим.
Беда в том, что христианская жизнь и рассеянность — две несовместные вещи. Христианин плывет против течения, а не сплавляется по реке жизни подобно бревну. Христианская жизнь начинается с осознанного выбора, который невозможно совершить по рассеянности. И дальше, в течение всей жизни, христианин каждую секунду сталкивается с выбором между щедростью и скупостью, целомудрием и блудом, воздержанием и чревоугодием, каждую секунду он должен совершить свой маленький выбор, и каждый этот выбор есть его выбор между жизнью и смертью, праведностью и грехом, Богом и сатаной. Отказ совершать этот выбор, предоставление решения случаю — это тоже выбор, и не в пользу Бога.
Христианская жизнь требует от человека постоянного активного присутствия, бодрствования и трезвения. Христианский подвиг невозможен без самодисциплины, без постоянного понуждения себя. Если вам очень хочется схалтурить, но вы во имя Божие заставляете себя сделать работу тщательно — это христианский подвиг. Если же вы по ошибке дали нищему сто рублей вместо десятки, то это к христианству никакого отношения не имеет; и если вам, как роковой женщине из рассказа Н. Тэффи, в два часа ночи взбрело в голову поехать в храм молиться — это тоже не имеет никакого отношения к христианству.
Духовность — это ответственность, то есть постоянное держание ответа за каждый свой поступок, за каждое слово, за каждую мысль. Каждую секунду мы должны вопрошать себя: почему я поступил так? И - только один ответ верен: потому что я хочу быть с Богом. И все сразу становится ясно. Я не могу во имя Божие схалтурить, не могу совершить безответственный поступок, не могу жить по принципу «мне захотелось». А вот стремиться узнать и понять Евангелие или церковные правила во имя Божие — необходимо.
Конечно, сознательность, активность вовсе не подразумевают отказа от церковных правил. Но соблюдение этих правил тоже должно быть осознанным. Правила поддерживают внутреннюю дисциплину (именно поддерживают, а не заменяют), помогают не расслабляться и не рассеиваться.
Кроме того, нужно понимать, что ответственность никак не связана с гордостью. Смиряться не значит бездействовать, а значит в борьбе с помыслами сохранять мир в душе и надежду на Бога даже тогда, когда не виден результат. Смиренен не тот, кто лежит на диване в ожидании манны небесной, а тот, кто, трудясь в поте лица и не получая за труд даже пищи вдоволь, не возмущается сердцем, а принимает эту ситуацию как Божий Промысл и лучший шанс ко спасению.
Глава 2. Одиночество
Нагие и одинокие приходим мы в изгнание. В темной утробе нашей матери мы не знаем ее лица; из тюрьмы ее плоти выходим мы в невыразимую глухую тюрьму мира.
Кто из нас знал своего брата? Кто из нас заглядывал в сердце своего отца? Кто из нас не заперт навеки в тюрьме? Кто из нас не остается навеки чужим и одиноким?
Томас Вулф. Взгляни на дом свой, Ангел