Апостол Павел (Рим. 6; 16)

Сюда же вполне можно отнести радио и прочие СМИ, но мы, пожалуй, сосредоточим свое вни­мание именно на телевизоре, который занимает в жизни современного человека довольно боль­шое место и играет в ней далеко не последнюю роль.

Если мы беспристрастно оценим, как мы проводим свой досуг, что является центром лю­бого праздника, то обнаружится, что связующим звеном наших вечеринок, поводом для общения в кампаниях, новым «огнем семейного очага», на который мы зачарованно любуемся, стал теле­визор. По словам апостола Петра, мы являемся рабами того, что над нами властвует: Ибо кто кем побежден, тот тому и раб (2 Пет. 2; 19). Ставя телевизор в центр своей жизни, принимая его за способ отдыха и развлечения, мы невольно делаемся полностью зависимыми от этого мер­цающего ящика. Это было наглядно продемон­стрировано и во время пожара Останкинской телебашни, и каждый день, когда мы спешим к началу любимого сериала или раздражаемся на любого, мешающего нам раствориться в люби­мом шоу.

Ныне множество людей оправдывает свою страсть к телевизору необходимостью получить полезную информацию или отвлечься от про­блем. Рассмотрим оба мотива и с точки зрения психологии, и с точки зрения аскетики.

Итак, телевидение как средство получения информации. В этом есть доля истины, но, пожа­луй, значение телевидения нельзя свести к ин­формированию; мало того, этот пункт по-чест­ному должен оказаться последним в списке фун­кций телерадиовещания. Ибо какую информа­цию мы получаем из телевизора? Кто поручится за достоверность получаемых нами сведений? Вспомнить хотя бы знаменитый фильм «Плутов­ство», в котором довольно забавно раскручива­ется идея виртуальности (вымышленности, не­реальности) тех новостей, о которых вещает нам телевизор. Очень похожую картинку рисует Вик­тор Пелевин в романе «Generation «П», где все политики — плод воображения компьютерной программы; то есть работает целая бригада лю­дей над созданием блоков новостей, сочиняет этаких мультяшных персонажей, которые впос­ледствии дерутся в парламенте или «толкают речи» о будущем России.

Для нас важно не то, насколько правомерны эти беллетристические предположения, а то, на­сколько интересует человека, смотрящего ново­сти, подлинность излагаемых в них фактов. В конце концов, мало кого из зрителей настолько волнует правдивость репортажей, чтобы он удо­сужился посмотреть новости по двум разным каналам, а потом прочитать еще несколько ста­тей в газетах, дабы попытаться получить хотя бы мало-мальски объективную информацию.

Одним словом, вовсе не стремление узнать, что происходит в мире, притягивает нас к экрану.

Впрочем, даже если мы смотрим «Новости» ради новостей, все равно ничего хорошего в этом нет. На первый взгляд любопытство довольно безобидная черта характера; особенно снисхо­дительно принято к ней относиться, если прояв­ляется она не в форме бытового пристрастия к сплетням, а в форме так называемой любо­знательности, то есть стремления к обретению нового опыта и новых знаний. Но порок этот значительно серьезнее и опаснее, чем принято считать.

«Любопытство и теперь в мире шествует часто перед всеми другими душевными челове­ческими чувствами, не только добрыми, но и злыми. Оно идет часто даже перед милосердием и состраданием. Оно опережает страх и чувство самосохранения. «Происшествие» для человека есть нечто столь же необходимое в жизни, как хлеб. Извращенная природа человеческая со­зерцает мир не как отражение небесной гармо­нии, где каждая мелочь драгоценна своим не­посредственным отношением к великому целому Божьего мира; падшая природа человека созер­цает мир как скучную бессмысленность, где мож­но лишь отыскивать различные приятности и где непрестанно происходят различной (степени) любопытности события. Люди устремляются к «новостям»... «Новостями» закрыт в мире вход к Божественным Тайнам»95.

Любопытство свойственно человеку от при­роды. Господь наделил Свое творение стремлени­ем проникать в тайны мироздания. Колумб плыл через океан в пустоту открывать Америку, уче­ные спускались в недра океана и поднимались к звездам, чтобы получить лишнюю крупицу зна­ний... Но человек извратил это стремление, по­ставил его на службу своему сластолюбию. По­степенно любопытство из нормального влечения превратилось в своего рода пристрастие.

«Что нового? — извечный вопрос, он инте­ресен и развивает кругозор, но если помимо него других вопросов не задавать, все превратится в нескончаемый показ мод и демонстрацию триви­альностей, сор завтрашнего дня»96 11.

Поэтому иногда неплохо было бы задаваться вопросом «Что лучше?»

Пожалуй, по разрушительной мощи воздей­ствия телевидения на наши души можно срав­нить его только с наркотиками. В этом плане стоит прислушаться к словам признанного авто­ритета в области наркопсихологии Теренса Маккены. Вот как он характеризует силу телевизи­онного пристрастия: «Самой близкой аналогией силы пристрастия к телевидению и той транс­формации ценностей, которая происходит в жиз­ни тяжело пристрастившегося потребителя, бу­дет, вероятно, героин... Иллюзия знания и конт­роля, какую дает героин, аналогична неосознан­ному допущению телевизионного потребителя, будто то, что он видит, где-то в мире является «реальным». По сути, видимое является косме­тическим, улучшенным видом продуктов. Теле­видение хотя и не является химическим вторже­нием, тем не менее в такой же мере способству­ет пристрастию и точно так же вредно физиоло­гически, как и любой другой наркотик96».