6. Способность души к бессознательному восприятию впечатлений (парамнезия, или ложная память).

Нам иногда кажется, что мы были уже в известном месте, видели уже известных лиц, слышали уже известное слово. На самом же деле ничего подобного не было. Это называется ложной памятью, или парамнезией 18.

Известные ученые Моудсли и Виган объясняют парамнезию тем, что при ней оба полушария мозга, работающие обыкновенно попеременно, действуют одновременно, отчего получается ощущение, как будто мы имеем дело с предметом уже знакомым. По мнению Анджеля, это явление обусловливается бессознательным восприятием, ощущение которого, т. е. достижение до сознания, наступает несколько позже: мы восприняли нечто, но оно не перешло в область сознания, представляющего собой, по меткому определению Спинозы, внимание к тому, что происходит в нашем уме; когда же мы обратим это внимание на воспринятое, сознаем его, то оно нам кажется уже знакомым. Но иногда бывают случаи, когда еще не воспринятое известно нам уже наперед. По прибытии в какуюнибудь местность, в которой мы никогда еще не бывали, она нам не только кажется знакомой, но мы даже в состоянии описать все предстоящие нам подробности пути: разные повороты, мостики, перекрестки, овраги, некоторые замечательные приметы и ? д. Бывают субъекты, которые обладают такой «ложной» памятью в высшей степени.

С одним, например, французским военным врачом Ж. ежедневно происходят по два и по три раза случая пробуждения в памяти вещей, которых он, очевидно, никогда не мог видеть. Так, однажды в театре, когда играли совершенно новую пьесу, он вдруг почувствовал, что она ему знакома. Сообщив об этом бывшему с ним в ложе приятелю, он тотчас же доказал справедливость своих слов, совершенно безошибочно досказав монолог, только что начатый актером.

Таких случаев в литературе приводится не мало. Они были известны и в древности. Платон рассказывает, что один воин, умирая на поле сражения при Платее, почувствовал в это время необыкновенное прояснение памяти. Его духовный взор обратился назад за пятьдесят лет, когда он был убит в сражении с персами. При воспоминании тогдашней жизни в его памяти воскресла бывшая незадолго до этого сражения стычка с неприятелем, которая счастливо окончилась для греков. В ней ему удалось убить неприятельского вождя, щит которого, украшенный соответственной надписью, был им повешен в соседнем храме. Когда слова умирающего проверили, то оказалось, что, действительно, в указанном им месте, на одной из колонн храма, висел щит, на задней стороне которого была упомянутая воином надпись…

Читая этот странный рассказ, приводимый одним из правдивейших писателей древности, и сопоставляя его с коекакими фактами из современной жизни, мы понимаем, что наши взгляды на душевную деятельность нуждаются в больших дополнениях. Допускать, подобно некоторым спиритам и восточным религиям, возможность переселения душ, на что намекает приведенный рассказ Платона, является, с рациональной точки зрения, нелепостью; ссылаться же на случайное совпадение было бы бесполезно и ни для кого не убедительно.

В самом деда, разве можно говорить о случайном совпадении, когда оно повторяется по несколько раз в день? Между тем, явление парамнезии, имеющее столь близкое отношение к вопросу о пророческих видениях и вместе с тем служащее источником многих выводов в крайне мистическом направлении, не должно оставаться не объясненным. Было бы поэтому благоразумнее вместо того, чтобы игнорировать многие общеизвестные факты, за неумением их объяснить, предложить, конечно, в виде гипотезы, объяснение, основанное на еще не вполне общепризнанных явлениях.

Ввиду таких и подобных соображений, если мы взглянем на случаи, подобные приведенному рассказу Платона, врача Ж., и другие, как на примеры не ложной, а действительной памяти, то дело предстанет в несколько ином виде. Я уже вижу, читатель, на вашем лице недоумение, а потому спешу выразиться яснее.

Дело в том, что если известное явление не встречает с точки зрения логики никаких препятствий, то нет разумных оснований его игнорировать. В этом отношении всякий существующий предмет и даже уже совершившееся явление не представляют ничего невозможного для восприятия их, – как? – это другой вопрос; но нам важно пока согласиться лишь с тем, что существующее или существовавшее в действительности, стало быть, произведшее известное действие, может оказать то или иное влияние и на нашу психику. Другими словами, это настолько же возможно с точки зрения логики, как невозможно восприятие еще несуществующего.

Условившись относительно этого важного пункта, взглянем на вопрос конкретнее. Возьмем для примера случай с упомянутым французским врачом Ж., которому новая пьеса оказалась знакомой. Оставляя в стороне сображение о вероятности некоторого родственного склада ума двух личностей, позволяющего им независимо друг от друга создавать в области ли науки или искусства аналогичные вещи, а также случайное совпадение, вспомним о существовании весьма редкой способности некоторых лиц мысленно общаться с другими без ведома последних. Известный журналист Стэд обладает этой способностью в довольно сильной степени. Читатели уже знают, что с ним бывали случаи, когда, сосредоточив мысль на известной личности, находящейся гденибудь далеко, даже за сотни верст, и задав ей мысленно касающийся ее вопрос, он получает ответ, который автоматически пишется его рукой. Во время спиритических сеансов подобное автоматическое писание составляет обычное явление. Такое телепатическое общение нашей подсознательной личности с психикой, быть, может, вовсе нам незнакомых лиц, вероятно, чаще всего случается во время активной деятельности нашего второго я, т. е. в гипнозе и сходных с ним формах естественного сна.

Представим себе, что врач Ж. находился довольно часто в подобном сне, благоприятном для телепатического восприятия невесть откуда приходящих мыслей, представлений и целых законченных картин. Тогда возможно, что автор пьесы, показавшейся Ж. настолько знакомой, оказался в бессознательном телепатическом общении с последним как раз в то время, когда, с одной стороны, эта пьеса писалась или обдумывалась, с другой – Ж. был в благоприятном состоянии для восприятия чужих мыслей.

Со мной лично был один довольно замечательный случай, который, кажется, может быть отнесен к той же категории явлений. Когда по окончании гимназии я находился в одном специальном учебном заведении, то в первом же году заболел тифом. Идя в лазарет, я был очень занят мыслью о том, что, пожалуй, расхворавшись, не успею представить к сроку сочинение, которое у меня было окончено и даже переписано, за исключением конца, который я был намерен переделать. Тетрадь я взял с собой в лазарет. Первые два дня у меня был жар, и я бредил. На третий день жар уменьшился, и я спал ночью спокойно. Под утро я встал, надел халат и туфли, взял изпод подушки тетрадь и прошел в комнату, где врачи прописывали рецепты, назначали порции и т. д. Там я уселся за стол и стал писать. Нужно заметить, что все это я делал бессознательно и впоследствии не сохранил никаких воспоминаний, а о своих действиях я сужу по результатам. Сколько времени я писал, сказать не могу, но пришедший истопник рассказывал потом, что он меня спрашивал, зачем я так рано встал и как я могу писать почти в темноте (дело было зимой часов около пяти утра, а в лампе огонь был уменьшен до последней степени). Я ему ничего не отвечал и продолжал скоро писать. Он затопил печь и потом стал убирать мелкие щепки и сор. Пламя разгорелось, и его отблеск осветил меня. Тогда только истопник увидел, что я писал с закрытыми глазами и по временам улыбался.