Несмотря на это, касательно происхождения души в каждом человеке существовало три мнения. – Одни (Платон, Ориген, Синезий и немногое другое) допускали предсутцествование душ, т. е. говорили, что души человеческие все существовали еще прежде сего мира и уже готовые посылаются в тела для покаяния в грехах своих; другие (Аристотель, Иларий, Феодорит, Кирилл Александрийский, Иероним) думали, что души вновь творятся Богом, по мере появления на свет людей; третьи (Тертуллиан, Григорий Нисский, Макарий Великий и др.) утверждали, что обе субстанции – и душа и тело – вместе и зачинаются и совершенствуются. Первое мнение – о предсуществовании душ – нельзя принять даже за вероятное; потому что – а) душа ничего не помнит из прежней жизни своей, а следовательно, не может и раскаиваться в тех грехах, которых не знает; б) Св. Писание ясно говорит, что грех вошел в мир человеческий вместе с преступлением Адамовым; если же невинные души посылаются в тела, то как они делаются виновными и за что страдают в испорченном теле? Поэтому мнение это, как не основанное на Св. Писании и несообразное с здравым смыслом, названное «нелепым и не церковным» (Григорий Богослов), «баснословным» (Григорий Нисский, Феодорит), «еретическим» (Августин), торжественно осуждено на Константинопольском соборе в 541 году. Второе мнение, – мнение о новом творении душ, также нельзя принять, потому что – а) им не объясняется переход наследственной порчи от Адама на его потомков, и при нем вся вина наследственного бедствия людей, значит, возлагается на Творца; б) это мнение не может быть примирено с покоем Творца, закончившим всякое новое создание, и при нем непонятно будет, – как вочеловечение Сына Божия не было принятием одного только тела. Места же Св. Писания, указываемые в подтверждение этого мнения, не заключают в себе мысли о новом творении душ: Екклезиаста (XII, 7) можно понимать так, что он говорит вообще о происхождении душ от Бога – Творца всего; ал. Павел (Евр. 1,4) говорит о существовании избранных только в вечном ведении Божием (снес. Иер. 1,5; Иов. 1,21); Моисей (Быт. XXV, 22) и евангелист Лука (1,41) показывают только то, что душа жива бывает и во чреве матери. Третьим мнением, – мнением о рождении души вместе с образованием телесного организма, самым лучшим образом объясняются – переход порчи Адамовой к потомкам, сходство детей с родителями даже по душевным качествам; им подкрепляется мысль об общем начале людей; в пользу его говорят многие изречения Писания: Спаситель говорит: рожденное от плоти плоть есть: и рожденное от духа, дух есть (Ин. III, 6. Плоть – весь человек, дух – духовная жизнь); апостол утверждает, что Бог сотворил есть от единыя крове весь род человечь (Деян. XVII, 26. См. еще Быт. 1,2228; V, 3; Мф. 1,116; Евр. VII, 510). При этом мнении, Бог всетаки остается Виновником нашей души (Иов. X, 1011; XII, 10; Пс. XXXII, 6, 15; Зах. XII, 1; Деян. XVII, 25), по первоначальному благословению на чадорождение (Быт. 1,28). По видимому, этим мнением оскорбляется духовность души; но если пребыванием души в теле не оскорбляется ее духовность, то столько же мало оскорбляется та же духовность образованием души во чреве матери. Итак, в силу творческого благословения, человек происходит от человека не только как живой от живого, но и как разумный от разумного, духовнотелесный от духовнотелесного, т. е. каждый человек по душе и по телу происходит от своих родителей. Это мнение принято прав, церковью. Что же касается указанных других мнений, которых держались некоторые отцы и учители церкви, то они – мнения частные, и ни сами виновники их, ни другие никогда не придавали им значения догмата, или положения церковного. (См. соч. Иустина, еп. Рязанского и Зарайского, т. IV.)

6. Происхождение и природа человека, как указание на духовность души его.

«Человек созидается после всех видимых тварей. Ибо всеобщий порядок видимого творения состоял в постоянном восхождении к совершеннейшему; – человек есть малый мир, сокращение и как бы чистейшее извлечение всех естеств видимого мира; – все прочия твари сотворены на службу ему, и потому он вводится в мир, как владыка в дом, как священник во храм, совершенно устроенный и украшенный» (Записки на кн. Бытия, стр.32). Итак, после создания животных земных, в шестой день Бог увенчал Свои творения созданием человека, который после всех явился на земле, как царь в своем владении.

Из Св. Писания мы видим, что сотворению человека предшествует совет Бога с Самим Собой: и рече Бог: сотворим человека (Быт. 1, 26). Этим ясно высказывается, что с человеком начинается нечто новое в видимом мире, отличное от всего прежде созданного. Потом, человек творится не одним повелением и не однократным действием, но непосредственным и постепенным образованием: исазда Бог человека, персть взем от земли, и вдуну в лице его дыхание жизни (Быт. 11,7): так сотворен первый человек – Адам; и наложи Бог изступление на Адама, и успе: и взя едино от ребр его, и исполни плотию вместоего. Исозда Господь Богребро, ежевзяотАдама, в жену, и приводе ю ко Адаму (Быт. II, 2122): так сотворена первая жена – Ева. Наконец, первые люди созидают по образу и по подобию Самого Творца и получают благословение господствовать над всей землей: и сотвори Бог человека, по образу Божию сотвори его: мужа и жену сотвори их. И благослови их Бог, глаголя: раститеся и множитеся, и наполните землю, и господствуйте ею, и обладайте рыбами морскими, и птицами небесными, и всеми скотами, и всею землею, и всеми гадами пресмыкающимися на земли (Быт. 1,2728). Все это показывает, что человек не есть продолжение рода созданных до него существ земных, не есть высшая только порода животных: он – pod Божий (Деян. XVII, 29), и хотя замыкает собой цепь земных творений, но вместе с тем составляет в ней звено, которым тварь соединяется с Творцом своим. Существование окружающих его тварей есть только чувственное и временное; а человек, хотя и в теле, живет духом, – хотя и во времени, начинает путь к вечности, – хотя и в царстве и над царством природы, принадлежит в то же время Царству Небесному (Флп. Ill, 20). Такова сущность Моисеева сказания о происхождении первых людей. Смысл этого сказания имеет прежде всего историческое значение; это видно из его простоты и подробности, из связи с последующей поколенной росписью, из духа целой книги Бытия и времени ее происхождения; притом в других местах Св. Писания повторяются все главные мысли сказания Моисеева о происхождении первых людей: также показывается, что человек создан Богом (Иов. X, 8; XXXIII, 4; Лк. Ill, 8), что тело его 1 образовано из земли (Иов. X, 9; XXXIII, 6; Еккл. XII, 7; Пс. CIII, 29; LXXXVIII, 48; 1 Кор. XV, 4547), что жена 1 сотворена после мужа, из ребра Адамова (1 Тим. II, 13; 1 Кор. XI, 8; Мф. XIX, 4; Мк. X, 67); в церкви иудейской принимали сказание Моисея за точную историю (Тов. 1 VIII, 6; Сир. XVII, 1, 2, 5; Прем. II, 2324; VII, 1; X, 1; XV, 8); Христианская церковь точно так же понимала; слова Моисея о происхождении людей. – «Кто верит в Бога – Творца, тот был бы неверующим, если бы не признавал за истину то, что написано святыми Его, т. е. что Адам образован из земли, а Ева сотворена из его ребра», – говорит блж. Иероним; «из видимого и невидимого естества Бог Своими руками сотворил человека по образу Своему и по подобию, из земли образовал тело, а душу словесную и разумную сообщил человеку Своим дуновением», – говорит св. Иоанн Дамаскин; «Бог, из сотворенного вещества взяв тело, а от Себя вложив жизнь, творит как бы некоторый второй мир, в малом великий; поставляет на земле иного ангела, зрителя видимой природы, таинника твари, созерцаемой умом», – пишет св. Григорий Богослов. Затем, нужно помнить, что хотя все в этом сказании должно понимать в смысле истории, но не все в смысле буквальном. «Когда мы в Моисеевой истории слышим, что Бог взял от земли персть и образовал человека, и отыскиваем смысл сего – изречения…, то разумеем здесь – при образовании тела – не действие рук, но одну волю и величаишую, так сказать, внимательность к сему делу, – человеческое тело по Его воле составилось из земли, и персть стала плотью…, а потом от Бога вдунута была душа; под именем вдуновения не разумеется здесь какаялибо часть Божественного существа, но словом сим обозначается свойство души, как существа разумного» (блж. Феодорит). «Сие вдохновение показывает только начало ее бытия и образ бытия, отличный от тех душ, которые прежде сотворены были словом Божиим. Творческое вдохновение относится преимущественно к лицу человека, яко седалищу орудий чувствования и зеркалу души. Душа от первого видимого действия, о ее присутствии свидетельствующего, называется дыханием, и, с еврейского, дыханием жизней: ибо человек, действительно, совокупляет в себе жизнь растений, животных и ангелов, жизнь временную и вечную, жизнь по образу Божию. При всем том человек стал душою живою, т. е. по совокуплении души с телом сделался единым существом, по внешней жизни принадлежащим к кругу животных. Таков смысл Моисеева сказания о происхождении первых людей». (Записки на кн. Быт., стр. 6162.)

Вопреки сказанию Моисея о сотворении первых людей Богом, лжеименный разум и помраченный смысл человеческий усиливается – до сих пор – объяснить первоначальное происхождение человека или древней теорией самопроизвольного зарождения, или новейшей теорией видоизменения.

Но недавно появившаяся теория видоизменения (Дарвина и его школы), по которой различие между человеком и животным совершенно сглаживается, не лучше древнего представления епикурейцев об автохфонах, т. е. о самородных людях, возникавших из земли подобно растениям. Новая гипотеза только сложнее и научнее по виду. Она допускает первоначальное существование (но от кого, или от чего, – неизвестно) одной или несколько органических форм, из которых будто бы малопомалу, в течение миллионов лет, развился мир растений и животных до человека включительно. Итак, по этой теории, между отдаленнейшими своими потомками человек должен считать мхи и плесень, а ближайшим родоначальником своим – обезьяну. Хоть эта гипотеза не отрицает прямо Божественного творения, но, по самому характеру своему, она, очевидно, не совместима с понятием о Боге как о Творце и Образователе мира. В основе ее лежит другая гипотеза – вечного существования материи. Поэтому главное и решительное опровержение ее – в нелепости самого ее основания. И без особенных сведений в естественной истории можно видеть всю недостаточность данных, представляемых наблюдениями и опытами этой гипотезы, – для таких заключений, какие из них выводятся. Наблюдения и опыты указывают только на некоторые видоизменения в породах животных, а выводы простираются так далеко, что весь органический и животный мир почитается видоизменениями одной – или нескольких первобытных форм жизни 54. Чтобы яснее видеть всю несостоятельность этой гипотезы, довольно сказать, что нет ни одного опыта, из которого бы можно было убедиться, что один род животных может производить совершенно другой род, напр., лев – тигра или осла и др., и наоборот. При мысли же о самозарождении жизнь человека представляется бессмысленной, как по началу, так по продолжению и концу своему. Как ни нравится Бюхнеру мысль о самопроизвольном зарождении, но и новый материализм не решается заявлять, что природа самопроизвольно творит человека и слона. Здравое размышление должно признать несомненным, что человек создан во времени, и, следовательно, Богом, – что тело его, как обращающееся в землю, должно иметь начало из земли, а что дух его бессмертный – происхождения высшего. Положение же, придуманное для подкрепления Епикуровой мудрости, также не умно, столько же недостаточно для решения вопроса, сколько дико само по себе. (См. Сочин. Иустина, еп. Ряз. и Зарайск., т. IV.)

7. Учение отцов церкви о душе, как особом, совершенно отличном от тела, правящем в нем духовном начале.

Бытие в человеке души, как совершенно отличного от тела его начала духовной жизни прекрасно и, если можно так выразиться, рельефно доказывает:

Афанасий Великий. Он говорит: «Всякий, кто только друг истины, должен сознаться в том, что ум человеческий не одно и то же с телесными чувствами, потому что он, как нечто иное, является судьею самих чувств, и если чувства чем бывают предзаняты, то ум обсуждает и пересуживает это, указывая чувствам на лучшее. Дело глаза – видеть только, ушей – слышать, уст – вкушать, ноздрей – принимать в себя запах, рук – касаться, но рассудить, что должно видеть и слышать, до чего должно касаться, что вкушать и обонять – не дело уже чувств, а судят об этом душа и ее ум. Рука может, конечно, взяться и за меч, уста могут вкусить и яд, но они не знают, что это вредно, если не произнесет о том суда ум. Чтобы видеть это в подобии, можно взять для уподобления хорошо настроенную лиру и сведущего музыканта, у которого она в руках. Каждая струна в лире имеет свой звук, то густой, то тонкий, то средний, то пронзительный, то какойлибо другой. Но судить об их согласии и определять их стройный лад никто не может, кроме одного знатока (гармонии), потому что в них только тогда сказывается согласие и гармонический строй, когда держащий в руках лиру ударит по струнам и мерно коснется каждой из них. Подобно сему бывает и с чувствами, настроенными в теле как лира, когда управляет ими сведущий разум, ибо тогда душа обсуживает и сознает, что производит». (Contr. gent. п. 81.)

«Тогда как человек, – говорит он в другом месте, – часто телом лежит на земле, умом мыслит о небесном и его созерцает Часто также, когда тело его находится в состоянии бездействия или сна, он внутри себя находится в движении и созерцает существующее вне его, а также переселяется и переходит из страны в страну, встречается со своими знакомыми и нередко через это предугадывает, что должно случиться с ним на другой день… Тело по природе смертно, почему же человек рассуждает о бессмертии и не редко из любви к добродетели сам на себя навлекает смерть? Тело также временно, почему же человек представляет себе вечное и, устремляясь к нему, пренебрегает тем, что у него под ногами? Тело само о себе не помыслит ничего подобного…