II век, Иреней Лионский, комментируя слова Павла "Мы члены тела Его, от плоти Его" (Еф. 5:30), пишет: "И эта плоть питается от чаши Его, которая есть Кровь Его, и растет от хлеба, который есть Тело Его. Питаемые от Евхаристии тела наши, погребенные в земле и разложившиеся в ней, в свое время восстанут..." (Против ересей, 3. Цит. там же).

III век, Ориген, последовательный аллегорист в толковании Библии, а это, в данном случае, очень важно, причастие признает реальностью (Беседы на Исход 13:3. Цит. там же.).

IV век, Августин, как бы от лица Христа объясняя смысл причастия, говорит: "Я есмь пища Твоя, но вместо того, чтобы Мне преложиться в Тебя, ты сам преобразуешься в Меня (Там же, с. 171)". Здесь уже не только смысл, но и сами слова выдают веру в пресуществление.

IV век, Иоанн Златоуст говорит о Причастии: "Или ты не знаешь, что души человеческие никогда не могли бы перенести огня этой жертвы, но все совершенно погибли бы, если бы не было великой помощи Божественной благодати" (Златоуст "Шесть слов о священстве", с. 34. Цит. там же. с. 176). Т.е. он говорит, что если бы эта жертва, Тело и Кровь Христа, являлась в своем истинном славном виде, то никто бы этого не вынес, и помощь Бога заключается как раз в том, что Тело и Кровь Христовы скрыты для нас под видом хлеба и вина.

В другом месте Златоуст говорит: "Столь многие ныне говорят: желал бы я видеть лицо Христа, образ, одежду, сапоги! Вот ты видишь Его, прикасаешься к Нему, вкушаешь Его. Ты желаешь видеть Его, а Он дает не только видеть Себя, но и касаться, и вкушать, и принимать внутрь" (Беседы на Евангелие от Матфея, 82. Цит. там же, с. 182). Здесь ну просто очевидна вера в то, что дары есть само Тело Христа.

Кроме этого, в литургии, которая служилась в Церкви уже в первом веке, есть слова о Святых Дарах: "...Божественные, Святые, Пречистые, Бессмертные, Небесные и Животворящие, Страшные Христовы Тайны, достойно благодарим Господа". Ну кто из нас назвал бы эти Дары хоть одним из этих прилагательных?

Вот еще некоторые выдержки из молитв Златоуста, которые можно найти в каждом молитвослове и которые читает каждый православный христианин перед причастием: "...Но да будетъ ми угль пресвятаго Твоего Тела и честныя Твоея Крове, во освящение и просвещение, и здравие смиренной моей души и тела: молитвами пречистыя Твоея Матери, умных Твоих служителей и святых сил, и всех святых, от века Тебе благоугодивших, неосужденно благоволи приняти мне святое и пречистое Тело Твое и честную Кровь во исцеление души же и тела и во очищение лукавых моих помышлений... Несмь доволен (не достоин) я, Владыко Господи, да внидеши под кровъ души моея: но понеже (т.к.) хощеши яко Человеколюбец жити во мне, дерзая приступаю (ко Причастию)". Здесь Златоуст ясно понимает, что он будет вкушать не хлеб, а Самого Христа. Далее он говорит: "Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси во истину Христос, Сын Бога живаго, пришедый в мир грешныя спасти, от них же первый есмь аз. Еще верую, яко сие самое есть пречистое Тело Твое, и сия есть самая честная Кровь Твоя...".

Василий Великий верил так же, как и Златоуст. Он молится: "...очисти мя от всякия скверны плоти и духа и научи мя совершати святыню во страсе Твоемъ (...) да святынь Твоих часть приемля, соединюся святому телу Твоему и Крови и имею Тебе во мне живуща и пребывающа (...) Вем (знаю), Господи, яко недостойне причащаюся Твоего Тела и честныя Твоея Крове, и повинен есмь (...) но на щедроты Твоя дерзая прихожду къ Тебе рекшему: ядый Мою Плоть и пияй мою Кровь во Мне пребывает, и Аз в нем" (Молитвослов, глава "Последование ко святому Причащению"). Трудно эти слова понять как-то символически.

Вот еще некоторые свидетельства того, что Церковь признавала Тело и Кровь Христовы реальностью, а не символами, которые приводит Митрополит Макарий.

Св. Ириней (II в.): "Как земной хлеб чрез призывание на него Бога уже не есть обыкновенный хлеб, но Евхаристия, состоящая из земнаго и небеснаго - так и тела наши, приобщаясь Евхаристии, уже не суть тленны, но имеют надежду воскресенья".

Ориген (II-III вв.) "...мы... с молитвою вкушаем принесенные хлебы, соделавшиеся чрез молитву телом святым и освящающим тех, кои пользуются им с добрым расположением".

Кирилл Иерусалимский: "Хлеб в Евхаристии, по призывании Святаго Духа, не есть более простой хлеб, но тело Христово" ("Православно-догматическое богословие", с. 382. Так же верили Климент Александрийский, Тертуллиан, Киприан, Евсевий Кесарийский, Григорий Нисский, Епифаний, Макарий, Амвросий, Кирилл Александрийский, Феодорит и все остальные древние учителя и Отцы Церкви. На с. 381-419 см. многие тому ссылки и подтверждения.). Подобных цитат можно привести из Отцов Церкви сколько угодно. Церковь с самого начала верила в реальность причащения - это факт! (Рогозин, по своему обычаю, баснословит, что догмат пресуществления даров появился впервые в 1059 г.) Задумайтесь над этим: неужели Церковь с самого начала ошибалась, а мы только сейчас поняли истинный смысл Причастия?

Еще вопрос протестантам. Ап. Павел пишет: "Мы имеем жертвенник, от которого не имеют права питаться служащие скинии" (Евр. 13:11). Где же у нас, протестантов, этот жертвенник? А в Православной Церкви в алтаре находится жертвенник (он так и называется), на котором и приносится на каждой литургии бескровная жертва, совершается таинство Причастия. Интересно, что в катакомбах, где собирались христиане, находят высеченные из камня жертвенники, в которых есть небольшие ниши, куда, видимо, полагались святые Дары (О том, что древние христиане имели жертвенники в местах своих собраний, упоминает Ориген, Евсевий и др. См. "Православно-догматическое богословие", том II, с. 583).

Изучая эти свидетельства, я пытался узнать и понять, почему, кем и когда, если Церковь верила с самого начала в реальность Причастия, это учение было отвергнуто? Оказывается, его отвергли реформаты-протестанты в 16-м веке на Западе. Это была эпоха Возрождения или же Просвещения. Одной из ее характеристик было отвержение чудес и всего таинственного. В эту эпоху безверия и рационализма как раз стали отвергать многие евангельские чудеса и, вообще, все чудесное. В эту эпоху зарождался атеизм и безверие; все пытались объяснить "естественным" путем. Когда же с таким подходом подошли к таинству Евхаристии, то, конечно же, отвергли всякое Таинство, хотя Лютер не смог полностью отвергнуть это и считал, что Тело и Кровь присутствуют в хлебе и вине. Т.е., сам факт того, что мнение о Причастии как о символе появилось только в XVI в., причем, в эпоху рационализма, уже должно нам все прояснить. И хотим мы этого или нет - мы мыслим категориями этой эпохи, и потому нам так трудно поверить в пресуществление. Но нужно ведь помнить, что Христос вчера и сегодня, и вовеки тот же. Как Он мог творить чудеса при творении мира в I-ом веке, так Он может делать их и сейчас. Ведь эту истину о реальности пресуществления Бог подтверждал не раз тем, что во время причащения св. Дары становились реально Телом и Кровью.