Четвертый грех против Духа Святого это ненависть к истине и поэтому ожесточенное сопротивление ей. Апостол Иоанн Богослов пишет, что есть грех к смерти (1 Ин. 5; 16), тогда молитва за такого грешника бессильна помочь ему. Значит существует какая-то невидимая черта, перейдя которую человек становится уже не способным к духовному возрождению; грех делается как бы его второй природой. Велико милосердие Божие, нет греха, которого бы не простил Господь кающемуся грешнику, но грехи против Духа Святого парализуют само покаяние.

Господин Осипов из грехов против Духа Святого признает только сопротивление очевидной истине, но сближает если не отождествляет это состояние с сознательными грехами. В таком случае все мы погибшие, так как при каждом сознательном грехе человек идет против благодати и собственной совести. Но хула на Духа Святого это нечто иное: это сатанинская ненависть к высшей Истине к Самому Богу. Сознательным грехам г-н Осипов противопоставляет грехи, совершенные по незнанию, неведению, заблуждению. Он считает их грехами против Сына Божиего, которые должны проститься, если не в этом, то в будущем веке. Только грехи познавших истину и не подчинившихся ей не прощаются.

В Евангелии написано: Раб, не знавший волю Господина и не сотворивший ее, биен (наказан) будет мало (Лк. 12; 48). Об этом пишут Святые Отцы: язычникам и неверующим будет легче в аду, чем ложным христианам. А хуже всего будет тем, кто служил у Престола и вел распутную жизнь, а также монахам, дерзко поправшим свои обеты, они будут биены много. Ангел открывает преподобному Макарию, что они будут в сердце ада, называемого тартар. А свидетельству Ангела, наверное, надо верить! Господин Осипов приходит к странному выводу: язычники и иноверцы, не ведая истины, грешили против Сына Божиего, а не против Духа Святого и поэтому будут прощены, за исключением особых злодеев. Таким образом, незнание становится благоприятным условием для спасения.

Здесь г-н Осипов делает определенную оговорку: он говорит о внутреннем законе совести, которому должен повиноваться язычник, но забывает, что все силы души у человека, как и совесть, повреждены, поэтому необходимы заповеди, данные в Откровении, по которым надо проверять свою совесть, и нужна благодать Духа Святого, чтобы иметь силы совершать заповеди. Совесть язычника из Карфагена требовала от него принести в жертву Молоху своего ребенка; совесть мусульманина требует участия в газавате; совесть инквизитора требовала строгого наказания еретиков и обвиняемых в колдовстве вплоть до сожжения. У апостола Павла написано, что язычники будут судимы по закону их совести (см. Рим. 2; 15), но нигде не написано, что они будут спасены на основе одной совести. Само слово «спасение» подразумевает способность к богообщению. Эту способность человек приобретает через усвоение Голгофской жертвы Спасителя, в Таинствах Церкви, а не в посмертной встрече со Христом, где не будет места вере и подвигу жизни.

Изобретательность человека, проявляемая в области науки и техники, построила современную цивилизацию. Способность воображать и фантазировать помогла создать шедевры искусства. Но изобретательность и воображение в области религии создали только разделение и противостояние. Здесь Откровение, сохраняемое в Предании, подменяется субъективными представлениями об истине. Есть определенный вид интеллектуальной прелести это вера в свой малый, ограниченный, затемненный страстями разум и противопоставление его великому разуму Церкви. Святитель Василий Великий пишет: «Вносит в Церковь расколы тот, кто вносит новшества». Церковные расколы ничем не могут быть оправданы, но разве менее виноваты в них те, кто своими теологическими экспериментами приготовляет почву для сомнений и соблазнов.

Нам хочется отметить, что концепция г-на Осипова «о христианах без Христа» имеет своих предшественников в лице т. н. обновленцев: Евдокима, Антонина, Александра Введенского и других, которые неоднократно заявляли; коммунисты христиане лучше нас; мы верим и не делаем, они не верят, но делают. Бывший епископ Евдоким на заочном погребении, отслуженном им по Ленину, охарактеризовал этого богоборца как «замечательного христианина». Так что г-н Осипов в этом отношении не вполне оригинален. И все-таки г-н Осипов не может ответить, почему Церковь не поминает на Литургии всех этих «христиан без Христа». Неужели только потому, что апостолы и святые отцы не имели счастья ознакомиться с лекциями г-на Осипова?

Еще один вопрос: как г-н Осипов относится к анафематизмам, которые входят в чин богослужения в неделю Православия? Там произносится и повторяется отлучение от Церкви земной и небесной (что связано на земле, будет связано на небесах (Мф.16, 19; 18, 18) тех, кто не верит в Божественное бытие, тех, кто отвергает Церковь и ее Таинства, всех еретиков, которых осудили и анафематствовали Вселенские соборы. Что это голос Церкви «столпа и утверждения истины», или же пугало для детей? Господин Осипов отрицает, что для спасения необходима принадлежность к исторической Церкви, т.е. к Святой, Соборной, Апостольской, единой с небесной Церковью. Так что чин анафематизма должен подвести его и тех, кто согласен с его концепцией к глубоким размышлениям и к осознанию большой ответственности перед Церковью.

Господин Осипов говорит об объективных причинах неверия во Христа. Но над всеми объективными причинами стоит Промысл Божий, который, если можно сказать, объемлет их и руководит ими. Так что все объективные причины сводятся к одной субъективной причине неспособности людей поверить во Христа как Бога и Спасителя ни при каких обстоятельствах и внешних ситуациях. Седьмой Вселенский собор отлучает от Церкви тех, кто не поклоняется иконе Христа, а г-н Осипов присоединяет к Церкви тех, кто отрицает Самого Христа. Неужели он более добр, чем сама Церковь?

В связи с учением и высказываниями А. Осипова у верующих возникают многие вопросы и недоумения, ответим на некоторые из них:

Вопрос: В своих лекциях г-н Осипов некорректно отзывался о праведниках Ветхого Завета как о людях, которые совершали грехи и подвергались падениям. Создается впечатление, что г-н Осипов хотел показать, будто языческие философы в этом отношении были даже более нравственны, т. е. вера в глазах г-на Осипова не является основой и главным стимулом для нравственности.

Ответ: Апостол Павел в своих посланиях приводил жизнь праотцов как пример веры, через которую они угодили Богу. Учение ап. Павла и Церкви о том, что человек спасается через веру, проявляемую в делах любви, является камнем преткновения для различных теософских спекуляций. Поэтому г-н Осипов, основывая свою концепцию на противоположном словам ап. Павла тезисе о том, что и без веры спастись возможно, хочет показать, что вера не сделала праотцов лучшими. Он подобен астроному, который дал определение солнцу следующими словами: это предмет в форме окружности, имеющий внутри ее темные пятна. Однако примеры праотцов, о которых он говорит с оттенком иронии, обращаются против него самого.

Библия это книга истины, которая показывает душу человека в ее драматической борьбе между добром и злом, в ее меняющихся внутренних состояниях, в огромном притяжении греха, которому противостоит вера и воля человека, который нельзя преодолеть без благодати Божией. Библия повествует о жизни ветхозаветных праведников совсем не так, как лекторы на уроках марксизма еще недавно рассказывали биографии «непогрешимых вождей». Святые, будь то Ветхого, Нового Заветов, это не мифологические личности, не сверхземные существа, а люди, подобные нам по своей природе, которые, по словам псалмопевца, «зачаты в беззаконии и рождены во грехе» (См. Пс. 50; 7). Они, как все люди, носили в своей душе рану первородного греха, но их величие заключается как раз в том, что они боролись с этим грехом, очищали от него свои помыслы и чувства, что они старались воплотить в своей жизни главные добродетели любовь и милосердие. Жизнь святых это непрестанный бой со своей падшей, страстной природой и с демоническим миром. В этом бою, который продолжается до смерти, они получали удары, нередко кровоточащие раны, но боролись снова и получили венец победы.

Что же касается языческих философов, то их историк и жизнеописатель Диоген Лаэртский, вовсе не христианин, описывает разврат, который царил в их среде и вовсе не считался чем-нибудь постыдным. Языческая мораль, даже в лучших из язычников, относилась к общественной этике, притом к элитарной этике государству и своему сословию. А учения о внутренней жизни, об очищении души от греховных помыслов и образов там не было. Языческий мир, утопая в грехах, так и не мог понять метафизической сущности и трагичности греха.

Библия это Откровение Божие и в то же время глубоко человеческий документ. Поэтому для нас ветхозаветные праведники и пророки это живые, по-человечески близкие к нам люди. Они не только пример для нас, но их человеческие слабости и падения как бы призывают нас не отчаиваться, а восставать от падений, надеяться на милосердие Божие и бороться с грехом. Жизнь человека, даже святого, это путь по лабиринтам своей души, озаряемой светом веры, где скрыты ямы, тупики и обрывы, а не демонстрация своей праведности.