Царь представляет в Церкви свой народ, поэтому народ должен принести свое покаяние в соучастии убийства Царя, которое проявилось, как во времена Маврикия, в равнодушии перед совершившимся преступлением. Народ должен принести покаяние в том, что верил клевете на Царя и продолжал верить ей, несмотря на то, что мог убедиться, что убийцы Царя, как древние скифы, купались в человеческой крови только — не врагов, а своего народа.

Господин Осипов, неужели в истории Византии вы не видите контуров современных событий?

VСуд над Императором продолжается. Он начался задолго до его мученической смерти. Суд вели нравственные подонки из всех сословий. Приговор был исполнен новыми иудами. В подвале ипатьевского дома была принесена кровавая жертва сатане. Для этих людей Царь был символом России: они считали, что метят в сердце России. Для них Царь был представителем хрис­тианского народа в Церкви, и, убивая его, они считали, что убьют Христа не только в истории, но и в душе народа.

Есть доказательства от противного: та нена­висть, которую вызывал Царь у антихристиан­ских сил, те потоки клеветы, которые лились на него со всех сторон и на которые он отвечал ве­ликодушным прощением своих врагов и молчани­ем, тот огонь демонической злобы, который не только испепелил его трон, но постарался выжечь имя его из памяти народа, уже косвенно свиде­тельствует о величии духа Императора.

Антихристианские силы знали, что он не спо­собен к компромиссам, что он не нарушит свой долг перед страной и верность Церкви в отличие от тех монархов, которые надевали на себя масон­ские фартуки. Поэтому в революционно-оккульт­ных кругах ему давно вынесли приговор казни. Чтобы не быть голословным, напомним, что в кон­це XIX века на съезде российских социал-демокра­тов было вынесено постановление, в котором вся семья Романовых была осуждена на смерть.

Чем ответил Царь? Уничтожил ли он своих врагов? Нет. Напротив, лидеры этой партии бы­ли неоднократно осуждены за политические и уголовные преступления, но Царь оказывал им великодушие, какое мог оказать только христиа­нин. Он не казнил тех, кто впоследствии убили его; но надо сказать, что большинство из этих лю­дей в дальнейшем сами перегрызли друг друга, как скорпионы.

Царя убивали еще при жизни: клеветой, из­меной, ложью, предательством, но его надо было убить и после смерти, надо было скрыть преступление, которое, с одной стороны, свидетельствовало о сатанизме революции, а с другой стороны, — о святости последнего Царя. Могила Царя неизвестна, но на его безвестную могилу продолжали литься потоки самой чудовищной лжи и грязи. Народная интуиция чувствовала святость Монарха; его почитание началось задолго до прославления. Его иконы писали до его канонизации, его имя призывали в молитве. Только многие святые имеют такое свидетельство совершенных им посмертных чудес, как Царь Николай и его Семья.

Канонизация произошла. Церковь сказала свое слово. Но суд над Царем не прекратился. Теперь хотят духовно убить Царя, вычеркнуть его имя из числа мучеников. Его смерть хотят представить как результат ошибок, допущенных им самим, и как один из эксцессов революции.

К нашему глубокому огорчению, в приговоре над Царем вслед за Голощекиным и Янкелем Юровским поставил свою подпись профессор богословия г-н Осипов, вернее, он не молча поставил свою подпись, а говорит и убеждает, что Царь — недостойный христианин и его канонизация — ошибка. Аудитория г-на Осипова — не читатели «Комсомольской правды», а студенты Духовной Академии, большинство из которых в душе возмущены этими выходками, но принуждены быть свидетелями того, как православный богослов, пользуясь своим положением, продолжает революционное дело — дискредитацию Царя.

VIСвятой Григорий Богослов писал: «Человеку трудно перенести оскорбления, но вдвойне тяжело, если его нанес друг; самую глубокую рану мо­жет причинить только близкий нам человек». Когда на Юлия Цезаря в сенате напали убийцы и стали наносить ему удары мечами, которые они скрывали под складками плащей, Юлий Цезарь стоял безмолвно, считая своих убийц недостойны­ми его крика или стона; а когда увидел среди них Брута, которого он принял как родного сына и воспитывал с юных лет, то тихо сказал: «И ты, Брут?» Измена друга была самым тяжелым уда­ром для умирающего Цезаря.

Более страшную трагедию пережил Импера­тор Николай, когда те люди, которых он считал близкими себе, стали изменниками и врагами. Когда Цезарь был убит, то народ, возмутившись этим злодеяниям, умертвил убийц. А в России на­род остался безучастен к казни своего Царя; да­же более того, многие радовались свержению Им­ператора как освобождению, не понимая того, что происходит, и покорно подставили свою выю под иго самых подлых преступников.

Царь был одинок, потому что по духу своему был далек от развращенного общества «элиты» страны, которое было похоже на сгнивающий труп. Он не мог вдохнуть в него потерянную хри­стианскую веру, он не мог исправить порочную волю окружающих людей; он не мог быть таким как все, поэтому эти «все» объединились против него.

Что видел Царь вокруг себя? Заговоры, ложь, клевету, трусость и измену. Он был один из са­мых милостивых Государей в истории, а его на­звали «кровавым»; при нем страна достигла выс­шего расцвета в своей истории, а о нем говорили, как о не умеющем управлять. На клевету он от­вечал молчанием; тех, кто совершал преступление, достойное казни, он оставлял живыми, на­деясь на их исправление. Если можно его обви­нить, то только в доверчивости, доброте и мягкости, в том, что в нем христианин побеждал выс­шего судью народа. Тот, на чью совесть надеялся Царь, оказались подлецами; тот, кому он дове­рял, предали его; тот, кому он сохранил жизнь, осудили его на смерть. Господь сказал своим ученикам: Если мир Меня возненавидел, то и вас возненавидит (Ин. 15, 18). От своего коронования до мучениче­ской смерти Царь пил горькую чашу страданий. Поэтому 23 года его царствования были двадца­тью тремя годами его мученичества. В древней Ру­си особо почитали двух мучеников — князей Бо­риса и Глеба, которых убил их брат Святополк, (названный «Окаянным» ,что означает «отверженный, несчастный»). Тех, кто принял смерть от руки близких, называли страстотерпцами.

Царь был предан на смерть теми, кто окружали eгo трон, при молчаливом соучастии народа. Поэтому он является страстотерпцем, т.е. испытав­шем с покорностью Воле Божией особые мучения от своих близких. Царь был отдан в руки разбой­ников, отдан на убиение, и в этот «львиный ров» столкнули его те, кто стоял рядом с ним.