Таким образом, г-н Осипов считает язычество чем-то вроде старообрядчества и начетничества. Неужели г-н Осипов не знает этимологию и семан­тику этого слова? «Язык» значит «народ»; в уз­ком смысле — не иудейский народ. Язычниками назывались народы, которые в противополож­ность ветхозаветной Церкви, а затем новозавет­ной, отпали от древнего монотеизма в многобо­жие. Характерным признаком язычества было по­клонение демоническим силам, которых они при­нимали за духов и божеств космоса. Характерной обрядовой атрибутикой язычества было поклоне­ние идолам и фетишам. В таком семантическом значении слово «язычество» дошло до нас и явля­ется аналогом многобожия. Впрочем, в простона­родных диалектах или, если угодно, жаргонах слово «язычник» употребляется по отношению к человеку, который отличается болтливостью и у которого слово постоянно опережает мысль.

Но я думаю, что господин Осипов употреб­ляет слово «язычество» не в первом и не во вто­ром, а в своем собственном авангардистском зна­чении, когда пишет, что «язычество — есть из­вращение понимания должного отношения чело­века к Богу». Господин Осипов утверждает, что язычника интересует не душа, а исполнение об­ряда. Мы не можем согласиться с такой наивной профанацией этого чрезвычайно важного вопро­са. Император Троян во время допроса святого Игнатия Богоносца сказал ему: «И мы носим бо­гов в нашем сердце».

Неужели г-н Осипов не поинтересовался про­читать, хотя бы по своей профессиональной обязанности, религиозные гимны античных поэтов или «Ригведу», прежде чем говорить о механической обрядности язычества. Для христиан ужас язычества заключался не в обрядоверии, а в демонообщении. Именно поэтому они предпочитали смерть участию в языческих ритуалах. А как смотрит г-н Осипов на античные мистерии и экстатическое язычество, которое принято называть дионисийством,— тоже как на обрядоверие?

Господин Осипов пишет, что скатывание в магизм «совершается и на наших глазах в хрис­тианстве, магизм охватывает нас». Обвинив пра­вославных христиан в язычестве по примеру про­тестантов, г-н Осипов вслед за Львом Толстым употребляет по отношению к обрядам слово «ма­гизм». Лев Толстой с каким-то особым смаком за­являл, что священники в церкви колдуют. Теперь г-н Осипов в унисон ему заявляет: «Магизм охва­тывает нас». Неужели г-н Осипов не понимает, что магизм направлен к демоническим силам? Он агрессивен по своей форме и содержит в себе повеление демонам исполнить волю мага, за кото­рую тот расплачивается собственной душой.

Господин Осипов пишет: «Верующие привы­кают к чисто внешним актам: поставить свечку, отслужить молебен, подать записку и т. д.». Оказывается, «дурная привычка» ставить свечки, слу­жить молебен и т. д. Обряд и ритуал — это внеш­ний акт, но внешний акт необходим, так как мы не чистые духи, а духовно-материальные сущест­ва, которые пребывают в пространстве и времени. В Ветхом Завете не только догматы, но и ритуа­лы даны были в Откровении. В Синайской феофании Моисею было открыто богослужение вет­хозаветного храма, но обряд имеет еще другую, внутреннюю сторону, — это символический язык и средства духовной коммуникации. Никто не мо­жет знать, насколько человеческая душа посредст­вом молитвенного порыва проникла в мистичес­кую глубину обряда, в эту тайнопись Церкви.

Кто дал право г-ну Осипову судить о состоя­нии христиан, исполняющих церковный Устав и участвующих в общественных и частных богослу­жениях? Неужели г-н Осипов объял своим всеви­дящим взглядом души верующих, которые ставят свечи перед иконами и молятся коленопреклоненно на молебнах, и обобщил их состояние в глубоко несправедливом и оскорбительном слове «магизм»?

Какая магия в том, что человек подает запи­ску в алтарь? В соборных правилах написано о том, что Царь имеет право войти в алтарь, чтобы принести молитву за свой народ, а теперь вера че­ловека в то, что в алтаре, где пребывает невиди­мо Святая Троица, молитва имеет особую силу и дерзновение к Богу, объявляется магизмом. Отцы реформации молотом разрушали алтари и престо­лы с криками, что это языческие наслоения в христианстве. Господин Осипов считает, что при­вычка подавать записку в алтарь — это дурная привычка, которая переводит духовную жизнь во внешнее. Почему же тогда величайшие святые Православной Церкви так любили богослужение с его обрядами и ритуалами? Значит, обряд способствует очищению души, является каноном для освящающей благодати.

Господин Осипов пишет: «Магизм охватыва­ет нас». Что подразумевает г-н Осипов под сло­вом «нас»? Всю Церковь? В той же статье он пи­шет: «Мы неуклонно и все более усиленно повто­ряем путь духовной деградации».

Господин Осипов считает, что такой процесс оканчивается отвержением Христа. Кто дал право г-ну Осипову произносить свой приговор над Церковью? Он может говорить о личном состоянии своей души, но диагностировать через окно Своего кабинета всю Церковь — это значит нахо­диться в состояний той гордости, от которой пре­достерегает сам г-н Осипов, перефразируя слова аввы Дорофея: «Одна причина всех заблуждений всех страстей — гордость». Разве не гордость бросать обвинения Церкви — своей матери — в скрытом язычестве, которое в Ветхом Завете сравнивалось с духовным блудом? Господин Осипов пишет, что мы, погружаясь в страсти, «повторяем путь истинной богооткровенной ре­лигии, православной религии ветхозаветной».

Нет, г-н Осипов, богооткровенная религия осталась богооткровенной, она не изменилась в своей сущности, как Слово Божие во все ветхоза­ветные времена, но ее стали подменять другой ре­лигией и ветхозаветные модернисты, и реформа­торы. Не ветхозаветная религия пришла к отвер­жению Христа, а люди отошли от ветхозаветной религии. Талмудизм — это не консервация Ветхо­го Завета, а его реформация, как в догматичес­ком, так и в нравственном аспектах.

Цитируем г-на Осипова: «Христос говорит: Не ищите, что есть, что пить, во что одеть­ся, ищите прежде всего царствия небесного и | правды его, и это все приложится вам (Мф. 6, 31, 33). Но современные христиане считают это ошибкой, заблуждением. Главной заповедью становится: «Ищите прежде всего, что есть, что вам пить и во что одеться». Господин Осипов отзы­вается о современных христианах с иронией, до­стойной журнала «Безбожник» и его редактора Гультмана. Он клевещет, как будто христиане считают слова Спасителя ошибкой, заблуждением. Если Христос ошибался и заблуждался, зна­чит Он — не Сын Божий и не Вечная Истина.

Во что и в кого же верят тогда современные христиане, по мнению г-на Осипова? В продолжение своей жизни я слышал много клеветы и насме­шек над христианством, но это говорили атеис­ты; однако ни разу мне не приходилось слышать ни от одного христианина, посещающего храмо­вое богослужение и участвующего в Таинствах и обрядах Церкви, о том, что «Христос заблуждает­ся». Басни о таких христианах, хулящих Христа, являются фантазией самого г-на Осипова. Другое дело, что люди по слабости воли отступают от за­поведей Христа, что духовный путь их не прямо­линеен, что полное совершенство на земле не до­ступно для человека, но я не видел грешника-христианина, который успокаивал себя тем, что «Христос заблуждался и ошибался».

Это все словесная эквилибристика г-на Осипо­ва. Доктор богословия считает, что для современ­ных христиан главной заповедью становится: «Ищите, прежде всего, что вам есть, что вам пить и во что одеться». В историческом аспекте XX век — это наша современность. Это был век самых страшных гонений на Православие за всю исто­рию Церкви. Если христиане были бы духов­ными уродцами, для которых главная заповедь — есть и пить, т. е. двуногими поросятами, стремя­щимися занять удобное место у корыта, или людь­ми, индифферентными к вере, которые считают, что Евангелие — ошибка и заблуждение, то каким образом Церковь могла бы дать миллионы муче­ников именно в наше время, которые предпочли тюрьмы, ссылки и смерть отречению от Христа?

Двадцатый век представляет собой кровавый мартиролог, летопись мученичества; пытки, которым подвергали христиан, особенно священнослужителей и монахов в лагерях и застенках, превосходят жестокость Нерона и Диоклетиана.