Люди удаляются в пустыню не для того, чтобы спасти душу. После искупления Господнего нас всех нет в мире места, в котором было бы нельзя или неудобно было бы спастись и нет также и такой эпохи.

Господь сказал: “Се Аз с вами до скончания века…” (Мф.28,20). Поэтому думать, что там-то при таких-то обстоятельствах, в такие-то эпохи спастись почти невозможно – это не только неверие во всемилостивую помощь Божию, но это и явное нечестие. Почему? Да потому, что - это чистый детерминизм, это значит, что мы считаем человека не образом Божиим, не свободной тварью, а продуктом обстоятельств. И этим мы повторяем нечестие Адама первозданного, уже согрешившего “… жена, ее же Ты мне дал, вот она мне дала и я ел”. Так и мы: семья и дети мешают мне прилепляться ко Господу умом, духом – всем; соседи, которых я тоже себе не выбираю, сослуживцы, потому что у меня нет другой работы, сограждане – страну я тоже себе не выбираю, – их же нам дал Господь, и вот они-то мешают нам прилепляться к Богу. (Никак не мешают). Такая мысль - заведомо ложная, ибо в ней неверие, нечестие, да еще прикрытое лицемерием.

Зачем люди уходят в пустыню? – значит, не для того, чтобы спастись. Второй, как бы, вопрос - а может быть мы бежим от лицезрения людских пороков?! На начальных ступенях это бывает.

Из истории РПЦ известно, что Антоний Печерский, уже по возвращении с Афона, по Божьему изволению явно возвещенном, но после смуты 1015 г., после убиения Бориса и Глеба в ужасе и скорби удалился опять на Афон.

Иоанн Златоуст тоже думал примерно так: ”Я часто молил, чтобы миновалась нужда в монастырях и настал и в городах такой добрый порядок, чтобы никому никогда не нужно было убегать в пустыню”. (И все же – при самых добрых порядках кто-то должен быть и в пустыне).

В самих же монастырях выработано убеждение - место не спасает – Иуда был возле Самого Христа и не спасся!

Уходя в пустыню действительно по Промыслу Божию, человек не удаляется от человеческих пороков – людские пороки, несчастья, страдания проходят через его сердце, ибо пустынник есть молитвенник за весь мир. Обычному человеку молиться за весь мир нельзя! – это только для богатырей духа, для совершенных.

Отец Софроний (Сахаров) – сотаинник о. Силуана, автор книги “Силуан Афонский” во время II-ой мировой войны был одним из духовников Святой Горы Афонской, жил в калибке, т.е. не в Карее, не в общежитейном монастыре, а анахоретом – как пустынник. Так вот во время ночных молитв ему в яве через сердце были слышны прямо вопли, стоны, слезы, неисчислимые страдания, которые совершались на войне и, вообще, в результате войны. (Афон не терпел даже материальных недостатков во время войны, отчасти благодаря хозяйству).

Не в воображении, а реально людские грехи, пороки и страдания предстоят и предстают сердцу пустынника!

Сергий преподобный во время Куликовской битвы видел перед собой павших в момент отделения души от тела. Преподобный Серафим Саровский во время польской войны 1831 г. и многие еще.

Таким образом, молитва за весь мир наоборот делает человека ближе людским страданиям.

Третья возможность. Тот же самый отец Софроний (Сахаров) в своем докладе на монашеском съезде в 1952 г. высказал такое предположение по поводу столпничества и т.д., что может быть это сбываются пророчества Апокалипсиса гл.12, ст.6 – “жена убежала в пустыню.” Жена – Церковь, т.е. может быть это сама Церковь убежала в пустыню в эпоху Константина (монашество начинается в пост-констатиновскую эпоху) и это, как бы, вместо мученичества. Но если Церковь убежала в пустыню то, что же осталось в населенных пунктах, притом людных - –то значило бы рассекать Церковь надвое, что глубоко не верно. Тем более что сами пустынники остаются всегда преданными и послушными членами Церкви. Более того, в большинстве они, даже и мужчины, не имеют сана пресвитера, а потому не могут сами совершать литургию и принимают Святые Дары от пресвитера, пришедшего из близлежащего селения. Значит – это тоже не причина.

В четвертых. А что такое монашество в социальном аспекте, ведь это явно уход из социума. Человек рвет связи семейные, - если даже неженатый, то умирает для своих родителей, - сословные, имущественные, гражданские – он умирает для отечества. Между прочим, всевозможные православные отечества никогда с этим не смирялись: в Византии император Юстиниан настойчиво законодательствует по монашеским делам; у нас в России Силуана Афонского чуть не призвали на японскую войну, как бывшего солдата и т.д.

Монашество – это уход из социума, но не в пустоту, а в какой-то новый социум. В монашестве существует явный социальный аспект – не географический, а социальный – здесь центр тяжести.