Недостаток античной культуры состоял в том, что античная культура недооценивала веру, пытаясь все постичь только лишь при помощи разума. Недостаток ветхозаветной религии состоял в том, что ветхозаветная религия предпочитала только лишь веру, удаляя разум из способностей человека. Истинность христианства состоит в том, что христианство соединило в себе достоинства античной культуры и достоинства ветхозаветной религии, соединило в истинном знании, гармонично сочетая веру и разум.

Эта традиция, восходящая к Клименту Александрийскому, имеет долгую историю. Ее сторонниками являются блаженный Августин — один из величайших учителей Церкви, особо почитаемый на Западе Католической Церковью, но и в традиции Православной Церкви он также относится к числу наиболее авторитетных отцов Церкви, выделенных Вселенскими Соборами в числе двенадцати особо почитаемых. К этой традиции относится на Западе и Ансельм Кентерберийский, известный схоласт, и Фома Аквинский.

Но есть и другая традиция — традиция, восходящая к Тертуллиану. Тертуллиан, как и Климент Александрийский, житель Африки. Если Климент жил в Александрии, то Тертуллиан жил в Карфагене, ближе к западной традиции. Вообще — то проблема отношения веры и разума больше интересовала западную традицию. Я позже скажу, почему. Тертуллиан предлагает совершенно иной подход: между верой и разумом не может быть ничего общего — «что Афины к Иерусалиму, что академия к церкви». Т. е. что могут дать Афины Иерусалиму, и что может дать Академия Церкви? Ничего! Ничего общего у них быть не может. Ибо, как пишет Тертуллиан, Сын Божий распят. Это верно, ибо невозможно. К Тертуллиану восходит образное афористичное выражение: «Верую, ибо абсурдно». Вера несовместима с разумом. Вера всегда противоречит разуму. Как пишет Тертуллиан: «Не случайно Иисус Христос взял для себя в ученики не мудрых богословов, скажем, фарисеев, а простых мытарей и рыбаков, которые не владели излишней мудростью. Они имели простую, не загрязненную никакими знаниями душу. И эта душа, будучи чистой и неиспорченной, могла наполниться истинным знанием. Она была освящена истинным светом христианской веры».

И какое может быть знание, какое может быть разумное познание истины христовой, когда вся история Иисуса Христа противоречива? Она начинается с того, что Дева родила Бога. Здесь уже два противоречия. Бог не рожден по определению, и вдруг он рождается. Дева не может родить сына, тем не менее, Она рождает Сына, оставаясь Девой. И дальше через другие противоречия все заканчивается тем, что Бог умирает на кресте, Бог страдает, будучи бесстрастным. Он умирает, будучи существующим. Бог воскресает, хотя Он не должен был умереть. Бог вселяется в тело, будучи бесконечным и т. д. и т. д. Все полно противоречий. Никакой разум не может это осмыслить, и это говорит об истинности христианства: о том, что христианство основывается на вере. Надо верить, потому что все положения христианства абсурдны с точки зрения разума. Эта позиция Тертуллиана имеет традицию, может быть менее долгую, но не менее авторитетную.

Среди наиболее известных сторонников позиции Тертуллиана можно назвать Мартина Лютера с его позицией — «только верой», т. е. только верой спасается человек, а не какими — то философскими концепциями, научными познаниями или добрыми делами. В России это Лев Шестов, известный наш философ, один из родоначальников экзистенциализма. Можно назвать и других более известных мыслителей: Кьеркегор — западный философ экзистенциального плана.

Но этими двумя позициями не ограничивается проблема взаимоотношения веры и разума. Позднее будут появляться еще концепции. Скажем, в XII веке появится концепция Пьера Абеляра, известного схоласта, одного из наиболее великих представителей Парижской школы, человека, стоявшего у истоков Парижского университета. Позиция Тертуллиана и позиция Августина были выражены в афористичной форме Ансельмом Кентерберийским, который скажет знаменитую формулу: «Верю, чтобы понимать». Фраза имеет вполне четкий смысл.

Как я говорил вам вчера, для того чтобы познавать природу, нужно вначале верить в то, что эта природа существует. Физик, который не верит в существование природы, — нонсенс, а доказывать, что природа существует, физик, естественно, не будет. В основе лежит в то, что эта природа существует, вера в то, что существуют законы, которыми описывается эта природа, вера в то, что эти законы выражаются на языке математическом и т. д. Об этом говорил Альберт Эйнштейн: «Без веры в существование природы и подчиненность ее законам физика существовать не может». По его словам, без веры в Бога теория относительности повисает в воздухе. Так же обстоит дело и с любыми другими науками. Любой ученый всегда верит в существование предмета своего исследования, и, веря в это, он дальше может понимать и описывать ту реальность, в которую он верит. Так что мы верим для того, чтобы понять то, во что мы верим. А если попытаться все это объединить, то мы должны верить в Бога, который объединяет все науки мыслимые и немыслимые, объединяет все бытие и является Творцом этого бытия. Поэтому в основе всех частных вер: веры в природу, веры в историю, веры в культуру — лежит вера в Бога. Поэтому все наше понимание, все наше познание становится возможным лишь тогда, когда в основе его лежит истинная вера, вера в Бога. Вот отсюда эта фраза архиепископа Ансельма Кентерберийского: «Верую, чтобы понимать».

Абеляр предложил как бы в противовес фразе Ансельма другую формулировку: «Понимаю, чтобы верить». В чем смысл этой концепции? Христианство — это истинная религия. Для Абеляра, хотя он и подвергался преследованиям со стороны Католической Церкви и был обвинен в некоторых ересях (пелагианства и арианства), это было несомненно. Но что значит истинная религия? Истина познается посредством разума. Истина открывается, доказывается, аргументируется. Истина, которую человек может доказать, истина несомненная. Человек не верит в то, что два плюс два равняется четырем. Он это знает потому, что может подсчитать. Человек не верит, что сумма углов треугольника равна 180°. Каждый из вас, вспомнив свои школьные годы, может элементарно доказать эту простенькую теорему. Это конкретные знания.

Если человек чему-то просто слепо верит, то такая вера будет слепой, она будет зависеть от каких — то внешних факторов. Скажем, я могу верить в то, что я — экстрасенс, могу читать мысли на расстоянии. Но, пытаясь проверить эти свои способности, я понимаю, что у меня такой способности нет, и я отказываюсь от своей веры. Я могу верить в то, что сумма углов в треугольнике равна 200°. Но если я попытаюсь доказать эту теорему, то пойму, что я ошибался, и узнаю, что сумма углов треугольника равна 180°.

Эта вера, чтобы быть истинной верой, должна основываться на знании. Если я просто буду верить в то, что Иисус Христос был на Земле и был распят, и воскрес, но не буду читать Евангелие, не буду знать реальные исторические события, то моя вера будет слепой, будет слабой. И любой представитель другой религии легко опровергнет меня. Я могу завтра пойти вслед за мусульманином, а послезавтра — за первым попавшимся язычником. Поэтому вера должна быть на серьезном фундаменте, на фундаменте знания, тогда эта вера будет крепкой. Поэтому, чтобы иметь истинную веру, нужно знать основы своей веры.

Вот, вкратце говоря, позиция Абеляра: «Понимаю, чтобы верить». Иначе моей вере грош цена. Многие из нас сначала идут в Воскресные школы, затем в православное учебное заведение. Делают это для того, чтобы поставить свою искреннюю веру на прочный фундамент, для того, чтобы эта вера действительно приобрела характер истинности. Поэтому позиция Абеляра также оправдана.

Но и этим не ограничиваются варианты взаимоотношения веры и разума, которые насчитывает история западной религиозной философии. В ХШ в. возникает еще один вариант, получивший название концепции двух истин. ВХШ в. на Западе произошло событие, которое можно назвать трагическим для Западной Церкви. В Европу через арабские страны проникает аристотелевская философия в арабском варианте, в толковании арабского философа ибн-Рушда, в латинской транскрипции Аверроэс. Это толкование Аристотеля получило название аверроизма, по имени арабского философа. Аристотель — мыслитель чрезвычайно логичный. Недаром именно он открыл и создал формальную логику, науку о мышлении, силлогистику. И все его произведения написаны именно в такой манере. Если вы пытались читать Аристотеля, то видели, с какой логической строгостью этот мыслитель пытался познать истину.

Аристотелевская философия производит на Западе эффект разорвавшейся бомбы. Понятия науки тогда еще не существовало. Но Аристотель проникает не только со своими логическими трактатами, но и с метафизикой, и с другими работами, в том числе физическими. Поэтому Аристотель знаменует собой все научное знание. Это не просто философия, как сейчас у нас принято разделять: вот это наука, вот это философия. Нет, Аристотель был верхом науки. Это была научная истина, и, читая эту научную истину, люди открывали для себя удивительные положения. Оказывается, Вселенная вечна, а не сотворена Богом, и это строго логически доказывается. Оказывается, человеческая душа смертна, а не бессмертна, и это тоже доказывается. Оказывается, бессмертен только безличный разум, а не личная душа. Оказывается, Бог существует сам в себе, и Он не знает, что существует в мире. Поэтому бессмысленны молитвы людей к Богу, ведь Он этого не слышит, и Бог не знает, что мы делаем. И все это доказывается, как считали люди, с абсолютной научной достоверностью. Возникает аверроистский кризис, который можно сравнить с кризисом XIX в. на Западе и в Европе, — кризис распространения науки, когда, как принято говорить, наука доказала, что Бога нет. Тогда огромную роль в разрешении этого кризиса сыграл Фома Аквинский. Он показал, что положения Аристотеля вполне можно и нужно понимать христиански, что Аристотель неправильно понимался. На самом деле Аристотель совершенно не противоречит христианским истинам, просто нужно его кое в чем поправить. Беда Аристотеля заключается в том, что он жил до Р.Х. и кое-чего не знал. Но до Фомы Аквинского был Сигер Брабантский.

Сигер Брабантский явился родоначальником теории двух истин. Как считает известный французский католический философ Этьенн Жильсон, Сигер Брабантский — трагическая фигура. С одной стороны, это человек, который открыл для Запада Аристотеля и увидел в нем величайшую мудрость. С другой стороны, это был истинный христианин, верящий в то, чему учит Христианская Церковь. И Сигер оказывается перед сложнейшей проблемой: как соединить несоединимое — как соединить научную убежденность во временной бесконечности мира и сотворенность мира, о которой говорится в Библии, как соединить смертность души и бессмертие души, о которой говорит каждый христианин. Одно доказывается разумом. В другое нужно верить. Сигер говорит, что, по всей видимости, существуют две истины: одна истина научная, а другая истина религиозная. Они существуют обе. Они противоречат друг другу, как это понять, неизвестно, но это факт. Есть две истины. Вот под таким видом эта концепция Сигера Брабантского вошла в историю и получила название концепции двух истин.