В трактате “О христианском учении” Милтон заявлял, что если соблюдение Субботы будет вводиться силой, мы окажемся “перенесенными из одного Египта в другой”[478].

Уильям Седжвик в 1656 г. полагал, что он и его современники “избежали внешнего Египта”, но духовно они все еще в Содоме. Только взимание десятины уверило его, что Кромвель не стремится вспять, к Египту, к союзу с кавалерами[479]. В еще более глубоком мраке 1661 г. он говорил членам парламента: “Вы не вывели нас из Египта в Ханаан, но запутались и связали себя по рукам и ногам египетской тьмою”[480]. Египет, таким образом, стал кодовым словом для обозначения королей или институтов, которые кому-то не нравились: для Сэмюэля Пордеджа в 1682 г. Египтом была Франция, и соответственно герцогиня Портсмутская стала “египетской наложницей”[481] .

II

Исаак Ньютон верил, что нашел ключ к библейским пророчествам в сочинениях Джозефа Мида. Небеса, солнце и луна обозначают королей и правителей, земля — обычных людей, гадес, или ад — низких и наиболее ничтожных из людей”. Ньютон разработал свои собственные “правила для истолкования слов и языка в Писании”. “Жабы”, например, обозначали “идолопоклонников” (Откр. 16.13; ср. пс. 105/104.ЗО)[482]. Питер Стерри, проповедуя на 18-й псалом, извлек уроки для 1649 г.: “Земля часто обозначает простой народ; холмы — властелинов земли”. “Основания, величие и властелины сдвигаются и устраняются этими сотрясениями земли... Те злые духи, которые правят нами как боги мира сего... ясно чувствуют, что основания их царства должны быть потрясены и почти ниспровергнуты”[483]. Исполины 6-й главы Бытия, думал Тиндал, были “могучими людьми и гонителями”[484].

Такими они были и для Баниана столетием позже. Воды потопа представляют “великих и сильных мира сего”, “их наступление, их гнев” — столь же преходящи, как воды потопа. Горы — это “образ высоких и могущественных, которых Бог обычно побуждает к тому, чтобы избавить церковь свою от жара и гнева тирании и гонений”. “Гонения... или наступление исполинов на слуг Божиих — не новое дело”. Ноев ковчег обозначает “отделение от проклятых детей Каина”: первую соборную церковь. Баниан заключал из этого, что не следует “страшиться лиц людей, ни лиц сильных”. “Когда сильные мира сего начинают открывать себя церкви, поддерживая ее, это знак, что воды начинают убывать”. “Когда мы в беде”, мы должны “смотреть там и сям, не покажутся ли вершины гор”. “Людей можно извинить, если они лежат в своих норах в час бури; но когда видны вершины гор, а они не желают открыть свои окна, они действительно достойны порицания”[485]. В предисловии к “Мистеру Бэдмену” (1682) Баниан заявлял, что “злодейство, словно потоп, похоже, готово затопить наш английский мир... Если бы я видел вершины гор поверх его, я подумал бы, что эти воды спадают” [486].

Метафора эта была использована архидиаконом Ковентри в 1661 г. “Все мы лежим в низине (как и раньше), но джентри — это возвышающаяся почва в королевстве, и как это было во времена Ноева потопа, так и во времена нашего недавнего потопа самым первым знаком спада вод было то, что стали видны вершины гор, я имею в виду когда джентри начали опять поднимать свои головы”[487]. Ворон, который был послан из ковчега, полагал Баниан, “несомненно устроил пир на тушах, которые были затоплены потопом”. Ворон был типом “мирского проповедника... который приходит в церковь во времена ее бедствий”, так что, “если время позволит, он может сделаться господином наследства своего хозяина”. Голубь — это тип “иного рода проповедников в церкви, с более нежной натурой; ибо все святые... не стоят за то, чтобы кормиться за счет... царств антихристова воинства”. Но оба находятся в церкви[488]. Баниан, без сомнения, думал о расхитителях земли, которые получили выгоду от реформации: он мог думать о Якове II, который в 1688 г. пытался сколотить союз между сектантами и католиками против Англиканской церкви. Он мог предвидеть также, что английская аристократия будет вынуждена заключить альянс с сектантами, чтобы разрушить планы Якова по рекатолизации. Христос “имеет дать им [воронам] такое мясо, какое голуби есть не пожелают”[489].

Библейский символизм гор и долин, высоких деревьев и маленьких кустиков был известен с давних пор. Дадим наугад несколько примеров. Женевское примечание к тексту Иеремии 51.25 объясняет, что Вавилон был назван горой, “потому что он был силен и казался непобедимым”. Уильям Рейнер 28 августа 1644 г. сказал палате общин, что Бог предостерегает нас “разрушающим Вавилон землетрясением”, чтобы мы ожидали “восстановления Сиона”[490]. Стих из книги Захарии 4.7 был любимым текстом для проповедей по случаю поста: “Кто ты, великая гора, пред Зоровавелем? Ты равнина”. Томас Гудвин, проповедуя перед палатой общин 27 апреля 1642 г., рассуждал об этом тексте: “Гора — это уподобление, часто встречающееся в Библии, дабы подчеркнуть высокое и сильное противостояние на пути дел Божиих. (Всякая гора да понизится — Лк. 3.5)”. “Не говоря уже о противостоянии столь великом, какое может стоять перед Зоровавелем (или народом Божиим)”. Томас Уилсон пятью месяцами позже перефразировал стих из книги Аввакума 3.6 (еще один любимый текст) так: “Распались вековые горы укрепившихся ханаанеян, первобытные холмы склонились”[491].

Так что очень многое можно было сказать весьма сжато, используя Библию. Марвелл в “Первой годовщине правления O.K.” тактично советовал протектору не принимать корону, ссылаясь на притчу в книге Судей (9): деревья предложили оливе править ими. Она отказалась, говоря: “Оставлю ли я тук мой, которым чествуют Бога и человека и пойду ли возвышаться над деревами?” Смоковница и виноградная лоза в свою очередь тоже отказались от предложения; лишь терновник был готов принять его. Оливер, объяснял Марвелл, уравнял “каждую вершину кедра” и внушил благоговейный страх “честолюбивым кустам”, подобным терновнику[492]. Что могло быть более сжатым, чем оценка парламентского дела Уильямом Седжвиком в 1660 г.? “Мы вывели фараона и египтян из Египта и оставили Египет для самих себя”[493]. Седжвик изо всех сил старался приспособиться к реставрации, отвергая свои прежние воззрения и прежних товарищей. Он использовал библейские аргументы, чтобы продемонстрировать необходимость иерархического общества. В старом мире, до потопа, люди могли толковать об уравнении и общей свободе. Но сейчас такие идеи “невежественны, абсурдны и неправедны”. Строжайшим образом очистившие себя святые не менее виновны в Каиновом грехе, чем епископы. “Самым невежественным и слабым был Авель”. Сейчас общество основано на трояком разделении — Сим (знатные), Иафет (свободные люди, или джентри) и Хам (который, как неверно утверждал Седжвик, “означает чернокожих”) — слуги и крестьяне. “Эта цепь рассуждений ведет нас прямо к недавней \\лакуна в тексте[494]\\\ проповедовал перед общинами на текст Матфея 3.10: “Уже и секира при корне дерев лежит”. “Топор рубит и рубит, и суд Божий рубит великих и низвергает их” (см. Иез. 14.21)” Навуходоносор, Ирод, фараон и Валтасар — все они были срублены под корень. “Великие и малые почувствуют теперь удары руки Божией”. Бог “сурово обойдется с царствами и с отдельными лицами”[495]. Иеремия (5.1) напомнил Гринхиллу, что “ни царь, ни советники, ни священнослужители, ни пророки в Англии не осудят "Книгу забав"; “и потому Он не простит”. “Посмотрите на царей: это высокие кедры. Срубите дерево” (Дан. 4.14, в русском переводе 4.11). “Топор Божий не страшится и не щадит гордого”. “Все царства имеют свое время, — заключает Гринхилл, — и у немногих оно длится больше, чем 500-600 лет”. Все вы знаете, “сколько времени прошло с момента завоевания”. Он не хотел пророчествовать, но отмечал: “мы на рубеже”, “если мы не погибнем вообще, то в королевстве произойдут большие перемены”. “Все творение стонет, желая избавиться от оков разложения, и мы стонем, прося избавления”. 3tcl полагал он, предоставляет парламенту великие возможности . Кэлами цитировал псалом 29/28: “Глас Господень сокрушает кедры”, продолжая: “Чем выше дерево, тем больше открыто оно грому небесному. И так же чем больше человек, тем скорее Бог накажет его, как если бы он был исполином во зле... Если ты гора в величии твоем, а твои грехи как горы в величии, Бог заставит их дымиться” (пс. 104/103.32)[496].

Джордж Кокейн, проповедуя в палате общин в конце ноября 1648 г., как раз перед тем, как Прайдова чистка открыла путь для суда над королем и казни, цитировал псалом 82/81(7): “И падете, как всякий из князей”, что толковал как “падение вниз с их великой высоты”: Бог сбрасывает могучих с их престолов[497]. Квакер У. Т[омлинсон] спрашивал “высоких и надменных на земле... что, как вы думаете, означают те горы и холмы, которые должны рассыпаться, и те долины, которые должны быть повышены?”[498]

В 1648 г. роялистский памфлет, озаглавленный “Волшебный левеллер”, перепечатывал стихи из “Королевы фей” Спенсера, в которой исполин-коммунист говорит:

Поэтому я сброшу вниз эти высокие горы

И сровняю их с низинами; А скалы-башни, достигающие небес, Я скину в глубокие провалы И там снова сровняю их.

Артигел его поправлял:

Холмы не должны презирать низины, Низины не должны завидовать надменным холмам, ибо все подчинены воле Божией.