В 1880 году Унамуно отправляется в Мадрид, в университет. В 1884-м защищает диссертацию «О проблемах происхождения и предыстории басков», получив степень доктора, возвращается в Бильбао. В 1891 году дон Мигель женится на Кармен Лисаррага – она станет спутницей всей его жизни и родит ему девятерых детей. В том же году Унамуно получает место преподавателя на кафедре греческого языка Саламанкского университета; в 1901 году он становится ректором этого университета – на многие годы.

Первые литературные опыты Унамуно относятся к 80-м годам и посвящены его родному краю – это зарисовки быта басков, пейзажа, старинных городов; вот одно из ранних стихотворений Унамуно – «Горы моей родины»:

Бискайя, страна-горянка,бескрайне-морская,тебя небеса обнимаюти море ласкает.Я вместе с тобой, Бискайя,подъят и низринут:твоими вершинами – в небо,подножьем – в пучину.(Пер. В. Андреева.)

В 1895 году Унамуно-мыслитель заявил о себе сборником эссе «О кастицизме», где он формулирует оригинальную концепцию интраистории. Унамуно противопоставляет «истории» как ряду биографий великих личностей «интраисторию» – жизнь простого народа, хранителя вечной традиции. «Все, о чем сообщают ежедневно газеты, вся история "современного исторического момента" – всего-навсего поверхность моря… В газетах ничего не пишут о молчаливой жизни миллионов людей без истории. Эта интраисторическая жизнь, молчаливая и бесконечная, как морские глубины, и есть основа прогресса, настоящая традиция, вечная традиция».[3] Интраисторическим видением мира проникнут и роман «Мир среди войны», который Унамуно писал в течение 12 лет и закончил в 1897 году.

В конце 90-х годов XIX века мировоззрение Унамуно претерпевает значительные изменения – во многом из-за трагического события в личной биографии дона Мигеля: в 1897 году заболевает менингитом и умирает его маленький сын. Дон Мигель ощутил смерть сына как проявление вселенской трагедии, состоящей в том, что человек хочет, но не может жить вечно. Начиная с 1897 года и вплоть до последних произведений писателя все его творчество проникнуто раздумьями о вере и неверии, смерти и бессмертии, во всех его писаниях звучит трагическая нота.

Трагической оказалась и судьба Испании на рубеже двух столетий: в 1898 году Испания потерпела сокрушительное поражение в войне с Соединенными Штатами Америки и потеряла свои заокеанские колонии: Кубу, Филиппины, Пуэрто-Рико. Вместе со старым деревянным флотом, сгоревшим в Манильской бухте, Испания утратила престиж мировой колониальной державы. Для многих представителей испанской интеллигенции бесславное поражение в войне стало поводом задуматься об исторической судьбе своей родины. Позже это идейно-культурное течение, к которому принадлежали Пио Бароха, Асорин (Хуан Мартинес Руис), Рамиро де Маэсту, Валье-Инклан, Антонио Мачадо и другие писатели, философы, публицисты, получило название «поколение 98 года». «Собственно, "поколение 98 года" было не столько поколением кризиса – Испания находилась в состоянии кризиса при многих поколениях подряд, кризис стал перманентным, «естественным» состоянием Испании, – сколько поколением осознания кризиса. За иллюзорной Испанией представители "поколения 98 года" открывают Испанию подлинную. Или, по крайней мере, честно хотят открыть ее».[4] Унамуно, искавший путь к возрождению Испании прежде всего в духовном обновлении личности, становится идеологом, признанным вождем «поколения».

Олицетворением Испании и всего человечества для Унамуно является его любимый герой – Дон Кихот, или Дон Кихот и Санчо Панса как единая личность.

В 1905 году, в год отмечавшихся по всей Испании торжеств и честь трехсотлетия «Дон Кихота», выходит в свет «Житие Дон Кихота и Санчо по Мигелю де Сервантесу, объясненное и комментированное Мигелем де Унамуно» – одна из самых глубоких и одновременно самых своеобразных философско-психологических интерпретаций романа Сервантеса. Структурно книга Унамуно почти полностью повторяет роман Сервантеса: она состоит из пролога и двух частей, главы в которых названы так же, как в «Дон Кихоте», каждая глава «Жития» является комментарием к событиям, описанным в соответствующей главе романа Сервантеса. Этим, собственно, и исчерпывается сходство двух произведений: события и образы сервантесовских героев получают в толковании Унамуно совершенно иное наполнение. Унамуно присваивает право не соглашаться с Сервантесом и по-своему толковать жизнь Дон Кихота.

В «Житии Дон Кихота и Санчо» Унамуно подчас сам себе противоречит, но в то же время он остается последовательным с иной, более важной для него точки зрения: он всякий раз принимает сторону Дон Кихота – иначе говоря, для Унамуно Дон Кихот прав, когда принимает постоялый двор за замок, и прав, когда не принимает.

И в «Житии», и в других своих произведениях Унамуно утверждал, что для него Дон Кихот реальнее Сервантеса, автора книги. На первый план в мировоззрении Унамуно выходит единичный человек, отдельная личность, выхваченная из «моря народной жизни», наделенная страстным, трагическим в своей невозможности желанием максимально выразить себя, обрести личное бессмертие – будь то живой человек или литературный персонаж. В прологе к «"Святому Мануэлю" и еще трем историям» Унамуно пишет, что всех персонажей этого сборника «неотступно донимала пугающая проблема личности: являешься ли ты тем, кем являешься, и пребудешь ли впредь тем, кем являешься сейчас?» Эту формулу можно применить ко всему творчеству дона Мигеля после 1897 года.

Герои его романов «Любовь и педагогика» (1902), «Туман» (1914), «Авель Санчес» (1917), «Тетя Тула» (1921) обретают подлинность и неповторимость своего бытия в борьбе с другими героями, с собственным нежеланием существовать, со своим автором (так, Аугусто Перес, герой «Тумана», знакомый с творчеством Мигеля де Унамуно, приезжает к писателю в Саламанку, вступает с ним в спор и даже грозит убить своего создателя).

«Агонисты, то есть борцы (или, если угодно, назовем их просто персонажами), в моих новеллах – это реальные личности, реальные в высшем смысле, реальность их подлинная, то есть та, которую они сами присваивают себе в чистом желании быть таковыми или в чистом желании не быть таковыми, независимо от той реальности, которую приписывают им читатели», – утверждал Унамуно в прологе к своему сборнику «Три назидательные новеллы и один пролог». Персонажи Унамуно живут и умирают, пытаясь разрешить «последние вопросы» мироздания – те же, что не давали покоя их автору.

Проблема собственной личности и желание заслужить бессмертие выходят на первый план и в драматургии Унамуно (он автор десятка драм, самые известные из которых – «Брат Жуан, или Мир есть театр» и «Другой»), и в его стихах (стихотворения и поэмы Унамуно составляют девять сборников), и в философских произведениях – «О трагическом чувстве жизни у людей и народов» (1913) и «Агонии христианства» (1924). Унамуно создает свои книги, раздираемый вечным противоречием между желанием жить вечно и разумом, который говорит ему о неисполнимости этого желания, – в этом сущность трагического чувства жизни. Но в этой же непримиримой борьбе двух начал он черпает силы жить: