– Да, да, вы ведь не знаете его так, как я. У Хоакина огненная, мятущаяся душа.

– Более холодного человека…

– Так только кажется. И под холодным покровом может полыхать такой внутренний огонь, который сжигает…

Суждение Авеля дошло до ушей Хоакина и внесло в его душу еще больше сомнений и колебаний. «Действительно, каково его мнение обо мне? – рассуждал Хоакин. – Неужто и вправду он принимает меня за человека с огненной, мятущейся душой? Быть может, он и впрямь считает меня жертвой капризов судьбы?»

И тут он совершил то, что заставило его впоследствии глубоко устыдиться. Произошло это так: к ним в дом поступила прислуга, ранее служившая у Авеля. Хоакин стал обхаживать ее, делать какие-то двусмысленные намеки – впрочем, не компрометирующие его, – и все это только для того, чтобы выведать у нее, что говорили о нем, Хоакине, в доме Авеля.

– Ну не стесняйся, скажи: разве ты не слышала, что они там говорили обо мне?

– Ничего не слышала, хозяин.

– Неужели они никогда обо мне не говорили?

– Да нет, упоминать-то, кажется, упоминали, но ничего особенного не говорили.

– Так-таки ничего и не говорили?

– Я по крайней мере ничего не слыхала. За столом они разговаривают мало, а если и говорят, так все обыкновенное… Да еще про картины хозяина…

– Понятно. Так, значит, обо мне ни слова?

– Я по крайней мере не вспоминаю.

Расставшись со служанкой, Хоакин почувствовал к себе непреодолимое отвращение. «Должно быть, я выгляжу совершенным идиотом, – решил он. – Что подумает обо мне эта девчонка?» И так стала его угнетать эта мысль, что он настоял на том, чтобы под первым же благовидным предлогом служанка была уволена. «А что, если, – спохватился Хоакин вскоре после того, как ее уволили, – она вернется к Авелю и все расскажет?» И он уже готов был просить жену, чтобы она вернула служанку. Но так и не решился. И теперь он с опаской выходил на улицу, боясь ее повстречать.

XIV

Наступил день банкета. Накануне Хоакин не спал всю ночь.

– Иду давать бой, Антония, – сказал он жене, прощаясь.

– Да просветит тебя господь, и да не оставит он тебя советом, Хоакин.

– Только взгляну на дочку, на бедную мою Хоакиниту…

– Да, да, пойди взгляни на нее. Она спит…

– Бедняжка! Она еще не знает, что значит быть одержимым! Но я клянусь тебе, Антония, что сумею изгнать беса, вселившегося в меня. Я его вырву, задушу и брошу к ногам Авеля… С какой радостью я поцеловал бы ее если б не боялся разбудить…