– Всякая ненависть есть зависть, отец; всякая ненависть есть зависть.

– Вот и надо вместо нее воспитать в себе дух благородного соревнования, попытаться достичь совершенства в своей профессии и, служа господу, служить ей как можно лучше…

– Не могу, не могу я работать! Его слава не дает мне покоя.

– Надо сделать над собой усилие… Для этого-то и дарована человеку свобода…

– Я не. верю в свободу воли, отец. Я врач.

– Однако…

– В чем провинился я, что бог создал меня таким злобным, завистливым, скверным? Что за отравленную кровь передал мне отец!

– Сын мой… сын мой…

– Нет, не верю я в человеческую свободу, а тот, кто не верит в свободу, не бывает свободен. Нет, я не свободен! Быть свободным – значит верить в то, что ты свободен!

– Вы злой, потому что не верите в бога.

class="postLine">– А разве неверие в бога есть злоба, отец?

– Я не хочу этого сказать, но то, что ваша злобная страсть проистекает от неверия в бога…

class="postLine">– Но тогда я снова могу спросить: разве неверие в бога есть злоба?

– Да, злоба.

– Но я ведь разочаровался в боге потом, оттого что ов сотворил меня злым, подобно тому как он сотворил злым и Каина. Сам бог сотворил меня неверующим…

– Он сотворил вас свободным…

– Да, свободным для зла.

– Но и для добра!

– Зачем я родился, отец?

– Спросите-ка лучше, для чего вы живете…

XVI

Авель написал деву Марию с ребенком. Это был точный портрет Елены с маленьким Авелем на руках. Картина имела успех, с нее были сделаны фоторепродукции, и вот перед одной из таких роскошных фоторепродукций стоял на коленях Хоакин и восклицал, обращаясь к богородице:

– Спаси и помилуй мя!

Но в то время как он так молился, бормоча вполголоса какие-то слова, словно прислушиваясь к ним, другой голос, более глубокий, шедший откуда-то изнутри, нашептывал ему: «Если бы он умер! Если бы он оставил ее свободной!» И слова молитвы не могли заглушить этот голос.

– Ты что, решил заделаться мракобесом? – однажды спросил Хоакина Авель.

– Я?

– Да, да, ты! Я слышал, будто ты бросился в объятия церкви, ходишь ежедневно к обедне… Ну, а поскольку ты никогда не верил ни в бога, ни в черта, да и вообще так просто обращения не совершаются, то вот я и решил, что ты заделался мракобесом!

– А тебе что?