д. Справедливо, что в евангелии от Марка точнее отмечается выдающееся значение исповедания Петрова, чем в евангелии от Луки, но и в евангелии от Матфея этот момент выставляется на вид с такою ясностию, что трудно решить, которое евангелие должно быть поставлено на первом месте, от Марка или от Матфея[1064]).

Наконец, Дэвидсон в доказательство зависимости евангелия от Марка от проповеди ап. Петра указывает на тот факт, что в этом евангелии имя апостола Петра упоминается в таких событиях, где прочие евангелия употребляют неопределенные выражения. Так, в 1, 36 сказано, что «Симон и бывшие с ним пошли за Иисусом», тогда как ев. Лука говорит только о народе (4, 42); только из евангелия от Марка мы узнаем, что ап. Петр обратил внимание Господа на то, что проклятая им смоковница засохла (Мр. 11, 21. Мф. 21, 20); что ап. Петр, Иаков, Иоанн и Андрей попросили Господа сказать им признак времени, когда исполнится Его пророчество о судьбе иерусалимского Храма, что, таким образом, по их просьбе Христос произнес эсхатологическую речь (Мр. 13, 3; Мф. 24, 3. Л. 21, 7); что ангел особенно поставил на вид мироносицам, что они должны и Петру сказать, что Господь явится ему, как и прочим апостолам, в Галилее (Мр. 16, 7; Мф. 28, 7. 10).

Сами по себе эти цитаты далеко не решают вопроса об отношении евангелия к проповеди ап. Петра: им можно противопоставить так же много цитат из других евангелий — цитат, из которых можно сделать тот вывод, что и евангелисты Матфей и Лука сообщают из личной истории ап. Петра не менее фактов, чем и евангелист Марк, и следовательно по этим признакам каждое из трех евангелий можно считать Петровым.

Так, евангелист Матфей, и только он один, упоминает о хождении ап. Петра по водам (14, 28), между тем как св. Марк рассказывает о хождении Христа по водам (которое и было причиною того, что и Петр пошел к Нему по водам),— но ни слова не говорит о хождении апостола (6, 49—50), только ев. Матфей упоминает, что ап. Петр просил Господа объяснить смысл изречения: «не входящее в уста оскверняет человека» (15, 15; Мр. 7, 17: «ученики»); только евангелист Матфей передает слова Господа в похвалу апостола за его исповедание и слова Петра, которыми он прекословил Господу (16, 17—19. 22), тогда как ев. Марк опускает и те и другие (8, 29—31); наконец только из евангелия Матфея мы узнаем о статире, который ап. Петр имел найти во рту рыбы (17, 24—27), и о том, что апостол спрашивал Господа, сколько раз должно прощать (18, 21).

Равным образом только из евангелия от Луки мы узнаем, что призванию Петра к апостольству предшествовал чудесный лов рыбы, по слову Господню (Л. 5,1—11); что ап. Петр обратился ко Христу со словами «народ теснит Тебя» (8, 45, Мр. 5, 31: «ученики»); что ап. Петр спрашивал: «Господи! к нам ли притчу сию (о непрестанном бодрствовании в ожидании пришествия Господа), или и ко всем?» (12,41), что апостол Петр был послан с Иоанном приготовить пасху (22, 8. Мф. 26, 18. 19 «ученики»; Мр. 14, 13. «двух из учеников»); читаем слова предостережения, с которым Господь обратился к апостолу: «Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас, как пшеницу» (22, 31—32); узнаем, что взор Господа обратил отрекшегося от Него апостола к покаянию (22, 61); что одно из первых явлений Господа было явление ап. Петру (24,,34).

Но защитники предания самым отсутствием некоторых известий об ап. Петре в евангелии от Марка пользуются для доказательства зависимости его от проповеди ап. Петра.

Глубокое смирение побудило апостола опускать в своей проповеди все, что относилось к особенной его славе, не скрывать того, что клонилось к порицанию, не смягчать своих погрешностей. Так, апостол опускает слова благословения, которых он удостоился от Господа за свое исповедание, и передает слова порицания за прекословие Христу (Мр. 8,29—33; Мф. 16,16—23)[1065]); передает с особенною подробностью историю своего отречения (14, 30—32. 54—71) «прежде нежели дважды пропоет петух, трижды отречешься от Меня»[1066]), и опускает то, что говорит о глубине раскаяния (Мф. 26, 75. JI. 22, 62 «плакал горько» (πικρώς); Мр. 14, 72 «начал плакать»[1067])). Такова точка зрения на свидетельство евангелия от Марка об апостоле Петре, указанная еще Евсевием[1068]) и принимаемая Дэвидсоном и Гэрике. Атак как подобным мотивом в выборе фактов из своей жизни мог руководствоваться только сам ап. Петр, то, признавая, что глубокое смирение проявилось в тех умолчаниях, с которыми мы встречаемся в евангелии от Марка, мы необходимо должны признать, что оно написано в зависимости от проповеди ап. Петра.

А признать этот принцип, эту точку зрения почти необходимо ввиду того, что только с этой точки зрения вполне удовлетворительно объясняется отличие Мр. 8, 29—33 от Мф. 16, 16—23. Л. 9, 21. Иоанн. 6, 69. Но едва ли можно отрицать и то, что этот принцип объясняет многое в евангелии от Марка, но не все; трудно, например, объяснить этим принципом умолчание о том, что именно ап. Петр обратился к Христу со словами: «народ теснит Тебя» и т. д. (JI. 8, 45. Мр. 5, 31); что он был вместе с Иоанном послан приготовить пасху (Л. 22, 8. Мр. 14, 13); что он ударил мечом раба первосвященникова (И· 18,10. Мр. 14, 47)[1069]), что Господь повелел ему возвратить меч в ножны (Мф. 26, 51—54. Мр. 14, 48—53) и, коснувшись уха раба, исцелил его (Л. 22, 51); что, наконец, взгляд Господа на отрекшегося апостола напомнил ему его обещания и возбудил в нем глубокое раскаяние (Л. 22, 61). А если так трудно проследить проявления этого принципа во всех отдельных случаях, то без сомнения еще труднее,— чтобы не сказать: совершенно невозможно,— путем анализа всех этих случаев придти к признанию этого принципа единственным руководительным началом евангелия от Марка, насколько оно излагает историю апостола Петра. Можно поэтому полагать, что, не зная из предания о том, что это евангелие написано на основании проповеди ап. Петра, исследователь никаким образом не пришел бы к этому убеждению, анализируя историю ап. Петра в евангелии от Марка; напротив, так как евангелие от Марка несомненно более чем всякое другое евангелие представляет данных, например, об ап. Иакове[1070]), то исследователь находился бы в опасности пойти ложным путем и придти к ложному результату.

Остается на основании всего сказанного дать короткий ответ на поставленные три вопроса о состоятельности древнего предания относительно источников евангелий от Марка и от Луки.

1. На вопрос первой из трех форм: таковы ли внутренние признаки евангелий, что на основании их можно придти к заключению, что евангелие от Марка есть сокращение проповеди ап. Петра, а евангелие от Луки проповеди ап. Павла, должен быть дан ответ отрицательный. Исторический отдел в речах и посланиях ап. Петра и Павла далеко не полон; сходство между евангелием от Марка и соответственными местами из речей и посланий Петра ограничивается лишь несколькими пунктами (в том числе, правда, есть один существенно важный, именно точка зрения на земную жизнь Иисуса Христа (Б)); между евангелием от Луки и относящимися к евангельской истории местами из речей и посланий ап. Павла есть сходство весьма замечательное (особенно в речи об евхаристии (Г) и частных пунктах учения, также в пункте Б), но есть и довольно важное различие (вместо выражения Павлова богословия искупления в речах, равных тем, которые записаны Иоанном Богословом, в евангелии от Луки встречаем лишь несколько слов об искуплении и совершенное молчание о Церкви и ее полномочиях). Впрочем, если бы сходство между евангелиями и историческими отделами в речах и посланиях ап. Петра и Павла было и более полное, все же находящемуся в предполагаемых нами условиях исследователю оставалась бы возможность,— возможность, переходящая даже в обязанность,— предполагать, что проповедь других апостолов, может быть, представляла более полное сходство с рассматриваемыми евангелиями. Наконец, отождествлению евангелия от Луки с проповедью ап. Павла не благоприятствует и прямой, буквальный смысл ст. 2 1-й главы евангелия от Луки, уклоняться от которого исследователь, не имея сведений о личных отношениях евангелиста к ап. Павлу, не имел бы права.

По всему этому, отождествление евангелий от Марка и от Луки с проповедью ап. Петра и Павла вне всякой зависимости от древнего предания было бы или совершенно невозможно или имело бы характер гипотезы, слишком смелой для того, чтобы возбудить к себе доверие.

1.6. Иное дело, если предположим, что исследователю известно, что между нашими каноническими евангелиями есть одно — Петрово и другою частию (хотя и большею) Павлово. Это сведение спасает от бездны предположений, при других обстоятельствах совершенно законных, внушаемых самою логикой, суживает поле поисков, дает твердую почву. Одно то сведение, что второе искомое евангелие — не вполне Павлово, что, следовательно, в нем нельзя искать точного воспроизведения всех подробностей (и отделов) учения ап. Павла,— дает полное право игнорировать пункты различия между евангелием от Луки и основанным на посланиях ап. Павла представлением о евангелии Павла и признать в первом искомое частию Павлово евангелие. После этого выбор евангелия Петрова значительно облегчается, так как остаются только два евангелия. Можно думать, что дело не обошлось бы без колебаний (на одной чашке весов сходство в пункте Б{1071}, на другой — различие в пункте В («Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» 2 Петр. 1, 17. Мф. 17, 5) и такие важные факты из жизни ап. Петра, как Мф. 14, 28—31. 16, 17—22. 17, 24—27. 18, 21—35); но окончательное решение, вероятно, было бы тождественно со свидетельством древнего предания.

2. Наконец, при настоящем действительном положении дела, когда о зависимости евангелия от Марка от проповеди ап. Петра и евангелия от Луки от проповеди ап. Павла мы имеем единогласное свидетельство древних церковных писателей, не может быть сомнения о смысле ответа на последний вопрос: нет ли в самих евангелиях признаков, несогласимых с древним преданием и вынуждающих признать его несостоятельным? Став на точку зрения предания и ведя дело не путем исследователя в точном смысле, а путем апологета, мы получаем возможность обратить в свидетельство в пользу предания и согласие направления евангелий с направлением указываемых преданием апостолов, и характер изложения, и согласие в таких пунктах, которые, при другом методе исследования, представлялись мало ценными (например, А и Ж в евангелии от Марка,— совпадение начала евангелия с началом речи Д. 10, ст. 37. и Мр. 16,19 с 1 Пр. 3, 22),— словом, осветить с этой точки зрения всю массу относящегося к данному вопросу материала. Полученный таким путем и представленный в таком свете образ оказывается настолько согласным, и в главном и второстепенных частностях, с древним преданием, что пункты различия могут возбуждать сомнение разве в возможности уяснить их при тех ограниченных средствах, которыми располагает в настоящее время экзегез, а никак не сомнение в достоверности древнего предания.

Места из евангелий, где говорится об исцелениях, совершаемых Иисусом Христом. Исцеления бесноватых отмечены + Мф. Мр. Лук. 1. 4,24 + 1,23-26 -4,23 + 4, 24. 29-31. + 33-36. 8, 1-4. 32-34. 38-39. 5-13. + 32-34. 40. 5. 14-15. + 39. + 41. + 16. 40-45. 5, 12-14. 16. 2, 3-12. 15. + 28-34 3, 1-5. 18. 9, 1-8. 9-10 19-26. 10. 9, 18-19. 23-26. + 11-12. 6, 7-11. 20-22. + 5, 1-20. 17. 19. 27-31. 21-24. 35-43. + 18 + 32-33. 25-34. 7, 2-10 12, 9-13. 6, 5. 11-17. 15. 15 53-56 21. + 12, 22-23 + 7, 24-30 + 7, 21. (13, 58). 31-37. 8,2 14, 14. 8.22-26. + 2. 34-36. + 9, 14-27. + 26-39. 20. +15,21-28. 10, 46-52. 41-42.49-56. 24 29-31. 43-48. + 17, 14-21. 9, 11. 20, 29-34. + 37-43. + 11, 14. 21, 14 25. + 13, 11-16 (32. + 32) 14, 1-5. 17, 11-19. 30. 18, 35-43. 22, 51. 31. + 7: 24. + 7:20 +10:31.