Полнота богообщения или облагодатствования есть святость.

Немногие достигают ее и могут с апостолом Павлом сказать: «Уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал 2.20).

Но и на пути к ней христиане не лишены богообщения, то есть начатка благодатной жизни. Важно только, чтобы семена ее, всеваемые через cлово Божье и Святые Таинства, дали бы ростки и возрастали. В этом возрастании все дело.

Если жизнь, движимая страстями и похотями, отмирает, а старание жить по воле Божьей и способность к общению с Богом растут, — значит, мы живем.

НЕДОСТАТОК ЛЮБВИ

Там, где не хватает любви, появляются предписания и правила.

В христианстве соблюдение ритуала само по себе еще не приведет к преображению души. Ритуал всегда проще жизни. Для человека проще всего не трудиться над преображением себя, а исполнять формальные правила. Мы можем это наблюдать в тех евангельских рассказах, где Иисус Христос соприкасается с людьми, образцовыми в понимании религиозности того времени. Но ритуал должен быть проявлением внутреннего преображения.

Сухое исполнение формальных правил может привести к закостенению, когда человек начинает делить людей на тех, которые этот ритуал исполняют, и на тех, которые его не исполняют. В истории еврейского народа мы видим периоды, когда ритуализм и формализм брали верх. Тогда в жизнь народа врывался поток пророческого служения. Пророки являлись в мир и несли слово Божье, которое повторил и Христос: «Милости хочу, а не жертвы» (Ос 6.6; Мф 9.13).

Христос действительно хочет войти в сердце человека, но ритуал иногда может стать проявлением преграды между Богом и человеком.

Когда ребенок общается со своими родителями, то чаще всего его общение бывает не формальным, а очень непосредственным. Он не обязан соблюдать определенные ритуалы, чтобы поговорить с мамой или папой. Господь хочет такого же непосредственного, по–детски доверчивого отношения к Себе и со стороны людей.

Есть род «духовного искания», когда человек для оправдания своей страсти, своего недоброжелательства прибегает к закону именно для того, чтобы дать простор своей страсти.

Стремление к оправданию своих страстей с помощью религиозной санкции полностью противоположно Духу веры. Это всегда происходит от неправильного понимания власти.

Иисус Христос говорит: «Царствие Мое не от мира сего» (Ин 18.36). Он царствует и правит исключительно Любовью. А царство мира сего всегда опирается на ограничение человеческой свободы, власть старается сузить поле свободы до предельного минимума. Те страшные периоды в истории христианской Церкви, которые мы связываем с инквизицией и с такой личностью, как Торквемада — это уже одержимость желанием полностью уничтожить свободу личности, свободу совести свести на нет.