Существовали ли такие изображения?

По свидетельству Лампридия (Vita Alex. Sev., 29), император Александр Север (222–235) поместил одно из них в своей божнице рядом со статуями великих мудрецов. Но как оно выглядело, мы не знаем, и тем более сомнительно, что оно было портретным.

В IV веке историк Евсевий видел в Кесарии Филипповой памятник, который, как утверждали, поставила женщина, исцеленная Иисусом (Мф. 9, 20 сл.). Это была бронзовая скульптурная группа, состоявшая из двух фигур: самой женщины и «красиво облеченного в двойную мантию» человека, простирающего к ней руку (Евсевий.

Церковная история, VII, 18). Но если бы о памятнике знали до IV века, на него ссылались бы христиане, в частности, св. Иустин, бывший, как и Евсевий, уроженцем Палестины. Между тем сведения об этой статуе не древнее сообщения Евсевия. Поэтому историки полагают, что она была воздвигнута либо в честь императора [со времен Августа императоров нередко называли «Сотер», Спаситель], либо в благодарность Эскулапу — богу—целителю.

Древнейшие римские изображения Спасителя, которые уцелели до наших дней, только подтверждают слова св. Иринея, говорившего, что «плотский образ Иисуса неизвестен». Повсюду Он представлен в виде безбородого юноши или аллегорических фигур, вроде Орфея, Пастыря, Агнца.

На этом фоне разительным контрастом является фреска из катакомб св. Калликста, которую нашел и скопировал в XVII веке первый исследователь христианских древностей Антонио Бозио (Bosio A. Roma Sotteranea, 1632, lib III, p. 253). На потолке в медальоне можно видеть лицо человека с длинными волосами и небольшой бородой. Бозио отнес фреску к началу II века. К сожалению, в настоящее время она разрушена, и вопрос о том, действительно ли она изображала Иисуса, остался нерешенным.

Самое загадочное в иконографии Иисуса Христа — это неожиданный переход от символических, условных изображений к тому образу, который с тех пор прочно утвердился в традиции. Его называют «восточным» или «историческим», и в Риме он стал известен уже с III века (см.: Grabar A. Le premier art chrйtien. Paris, 1966, p. 192, 212).

Как бы ни были разнообразны лики Христа в истории искусства — от мозаик Византии и мастеров Ренессанса до произведений нового времени, — все они обнаруживают зависимость от этого прототипа (см.: Покровский Н. Иисус Христос в иконографии. — ПБЭ. Т. VI, с. 676—679).

Заманчиво было бы предположить, что основой для него явился какой–то древний образ. В поисках этого подлинника ученые обратились к хорошо известным эдесским легендам.

Эдесса — небольшое государство в Северной Месопотамии, куда христианство проникло не позднее 180 года. В начале III столетия его уже открыто исповедовал эдесский царь Абгар IX (см.: В. Болотов. Лекции по истории древней Церкви. Т. 2, СПб., 1910, т. 2, с. 256). В сказаниях IV века говорится, что еще Абгар V Великий (13—50) написал письмо Иисусу Христу в Иудею и получил от Него ответ (Евсевий. Церковная история, I, 13). Легенда эта малодостоверна, как и рассказ о том, что Христос прислал Абгару Великому Свое изображение, отпечатавшееся на полотне. Но есть данные, что в Эдессе действительно хранили как святыню какой–то образ, считавшийся нерукотворным (см.: Катанский А. Сказания о Нерукотворном образе Спасителя восточные и западные. — ХЧ. Т. III, с. 471 сл.). После завоевания Эдессы арабами образ перенесли в Константинополь. Первым историком, который упоминает об этой святыне, был Евагрий, живший в VI веке (Евагрий. Церковная история, IV, 27).

Могут ли сказания о «нерукотворном образе» пролить хотя бы некоторый свет на проблему подлинного лика Спасителя?

Осенью 1977 года английский историк Ж. Уилсон выступил в Лондоне на международном симпозиуме с гипотезой, согласно которой «нерукотворный образ» был не чем иным, как погребальной плащаницей Христа; она могла храниться в сложенном виде так что был виден только лик, а впоследствии ткань была развернута полностью.

Согласно одной хронике, когда крестоносцы разграбили в 1204 году Византию, реликвия «исчезла» из Константинополя. Уилсон установил, что в походе против византийцев участвовал французский рыцарь де Шарни. Деталь эта весьма существенна, так как в 1353 году некий граф де Шарни (вероятно, потомок крестоносца) построил церковь, где поместил полотно, утверждая, что это подлинная плащаница Господня.

С этого времени судьба реликвии прослеживается непрерывно вплоть до наших дней. В 1452 году Маргарита де Шарни передала ее герцогу Савойскому, чьи потомки стали позднее итальянскими королями. В настоящее время плащаница находится в руках этой семьи. С 1578 года ее хранят в особом ковчеге собора св. Иоанна в итальянском городе Турине, и поэтому она известна как Туринская плащаница.