Иоанн происходил из священнического сословия. Он рано потерял родителей, и его вырастили чужие люди. Весьма вероятно, что он был усыновлен не кем иным, как ессеями, которые нередко брали сирот на воспитание. [5] Но когда Иоанну исполнилось тридцать лет, Бог призвал его покинуть пустыню. Ему было открыто, что на него возложена миссия стать «гласом вопиющего», предшественником Избавителя.

Из пустыни Иоанн пришел в соседнюю с ней долину Иордана, где и начал свою проповедь. «Покайтесь, — говорил пророк, — ибо близко Царство Небесное!» Его слова упали на подготовленную почву и сразу же нашли широкий отклик. К реке толпами шли люди из окрестных городов и сел. Шли книжники и солдаты, чиновники и крестьяне. Впечатление от речей и самого облика пророка было огромным. Он говорил о Суде над миром, и, казалось, все вокруг Иоанна дышало предчувствием близости великих событий.

Символом вступления в мессианскую эру Иоанн избрал обряд погружения в воды Иордана, реки, которая издревле считалась рубежом Святой земли. Подобно тому как вода омывает тело, так и покаяние очищает душу. Когда язычник присоединялся к ветхозаветной церкви, над ним совершали тевилу, омовение. [6] Пророк же требовал этого от самих иудеев в знак того, что они родились для новой жизни. Поэтому Иоанна называли «Хаматвилом», Крестителем  [слово «тевила», — по–гречески βαπτισμα — означает погружение, омовение; по–русски оно обычно переводится как крещение].

Многих израильтян задевало, что им предлагают пройти через омовение, словно они — новообращенные иноверцы. Разве принадлежность к народу Божиему не освящает сама по себе? Но Креститель, не колеблясь, объявил подобный взгляд заблуждением. Когда он увидел на берегу книжников, он заговорил с ними резко и сурово: «Отродье змеиное! Кто указал вам бежать от будущего гнева? И не думайте говорить сами себе: «Отец у нас Авраам», ибо говорю вам, что может Бог из камней этих воздвигнуть Себе детей Авраама». [7] Не рождение делает сынами Завета, а верность заповедям Господним.

Иоанн упрекал в легкомыслии и тех, кто рассчитывал, что одного обряда тевилы уже достаточно для прощения грехов. Он требовал переоценки всей жизни, искреннего раскаяния. Перед крещением люди «исповедовали грехи свои». [8] Но и этого было мало. Нужны были реальные результаты внутренней перемены. «Сотворите, — говорил пророк, — достойный плод покаяния !.. Уже топор лежит при корне деревьев; итак, всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубается и бросается в огонь». [9]

Чего же хотел Иоанн? Призывал ли он народ бежать от мира и запереться в монастырских стенах? Это звучало бы вполне естественно в устах аскета. Но Креститель хотел большего: чтобы люди, оставаясь там, где живут, сохраняли верность слову Божию.

По свидетельству Иосифа Флавия, Иоанн учил народ «вести чистый образ жизни, быть справедливыми друг к другу и благоговейными к Предвечному». [10] Подчеркивая важность этических норм Закона, Креститель тем самым следовал традиции древних пророков. Мало говоря о ритуалах, он ставил на первое место нравственный долг человека: «У кого две рубашки, пусть поделится с неимущим, у кого есть пища, пусть так же поступает». [11] Пророк не предлагал солдатам бросать свою службу и говорил, что для них важнее избегать насилия и наушничества. Ко всеобщему изумлению он не осудил даже презираемое ремесло сборщиков налогов — мытарей, но требовал только, чтобы они не вымогали больше положенного. [Собирая имперскую подать, мытари обычно наживались за счет населения.]

В то же время по отношению к сильным мира сего Иоанн вел себя настолько независимо, что скоро вызвал недовольство. По преданию, Креститель однажды посетил Иерусалим и там выступил против членов Совета. Когда его спросили, кто он и откуда, Иоанн сказал: «Я человек, и жил там, где водил меня Дух Божий, питая меня кореньями и древесными побегами». На угрозу расправиться с ним, если он не перестанет смущать толпу, Иоанн ответил: «Это вам надо перестать творить ваши низкие дела и прилепиться к Господу Богу своему». Тогда оказавшийся в собрании ессей по имени Симон презрительно заметил: «Мы ежедневно читаем священные книги, а ты ныне вышел из леса, как зверь, и смеешь учить нас и соблазнять людей своими мятежными речами». [12] После этого Креститель больше никогда не приходил в столицу.

Иоанн обычно жил близ Бетании, или Бетавары, — речной переправы, где и крестил приходящий к нему народ. [13] Вскоре вокруг него образовалась община, которой Иоанн дал свои правила и молитвы. По имени мы знаем только двух из учеников Крестителя — Андрея из Вифсаиды и юношу Иоанна, сына Зеведеева. Оба были рыбаками и пришли с берегов Галилейского моря. [14]

Как смотрели иоанниты на учителя? Скорее всего, они видели в нем эсхатологического Пророка, чей приход ожидался многими. [15] Но у некоторых сложилось убеждение, что сам Креститель и есть обетованный Мессия.

Влияние Иоанна возрастало с каждым днем. В своих речах он стал затрагивать и Ирода Антипу, которому принадлежала Иорданская область. В результате, пишет Флавий, тетрарх «начал опасаться, как бы власть Иоанна над массами не привела к каким–нибудь беспорядкам». [16]

Был встревожен и Синедрион, и именно поэтому на Иордан был отправлены священники с полномочиями от него.

— Кто ты? Не Мессия ли? — задали они вопрос Крестителю.