Во дни творения мира, когда Бог изрекал Свое живое и мощное «да будет», слово Творца производило в мир твари; но в сей беспримерный в бытии мира день, когда Божественная Мариам изрекла Свое кроткое и послушное «буди», – едва дерзаю выговорить, что тогда соделалось, – слово твари низводит в мир Творца. И здесь Бог изрекает Свое слово: Зачнешь во чреве, и родишь Сына <…> Он будет велик <…> И будет царствовать над домом Иакова вовеки (Лк. 1:31–33). Но – что опять дивно и непостижимо – Самое Слово Божие медлит действовать, удерживаясь словом Марии: Как будет это? (Лк. 1:34) Потребно было Ее смиренное «буди», чтобы воздействовало Божие величественное: «Да будет». Что же за сокровенная сила заключается в сих простых словах: Се, Раба Господня: да будет Мне по слову Твоему (Лк. 1:38), и производит столь необычайное действие? Сия чудная сила есть чистейшая и совершенная преданность Марии Богу, волею, мыслию, душою, всем существом, всякой способностью, всяким действием, всякой надеждой и ожиданием [192] .

Как подчеркивает протоиерей Георгий Флоровский, комментируя эти слова святителя, инициатива в деле спасения человечества исходила от Бога; однако «поскольку средство спасения, избранное Богом, состоит в соединении Божественной Личности и человеческой природы, человек не может оставаться пассивным наблюдателем в этом таинстве». Устами Марии человеческий род «откликнулся на искупительное решение Божественной любви» [193] .

В лице Божией Матери человечество вышло навстречу Богу, восхотевшему спасти род человеческий. Оно принесло воплотившемуся Богу в дар от себя Матерь Деву, как говорится в одном из рождественских церковных песнопений [194] . Ее рождение от святых и праведных Иоакима и Анны стало завершением многовекового приуготовительного периода, в течение которого Бог избирал людей из среды народа израильского, а они отвечали на это избрание подвигом веры. Не случайно перед Рождеством Христовым Церковь вспоминает всех ветхозаветных праведников, включая Авраама, Исаака, Иакова, царя Давида, как тех, через кого Бог готовил человечество к пришествию Спасителя. Последним звеном в этой цепи праведников была Пресвятая Дева, чья святость безмерно превзошла всю ветхозаветную праведность и вообще всякое доступное земному человеку совершенство.

Святость Богородицы, Ее непричастность греху и страстям – один из лейтмотивов святоотеческих проповедей и трактатов, посвященных Богородице. Мысль о том, что Пресвятая Богородица могла быть причастна какому-либо греху, глубоко чужда восточной патристике. Некоторые церковные писатели допускали наличие у Богородицы немощей и слабостей, свойственных земному человеку, однако никогда не называли их греховными. В частности, Иоанн Златоуст, комментируя рассказ о том, как Матерь и братья Иисуса хотели видеть Его (см. Мф. 12:46–49), говорит, что отрицательный ответ на просьбу Матери и братьев был вызван тем, что «они думали о Нем как о простом человеке и тщеславились» [195] . Толкуя повествование о чуде в Кане Галилейской (см. Ин. 2:1–11), Златоуст утверждает, что просьба Матери к Сыну была мотивирована желанием «и гостям угодить, и Себя прославить через Сына». Как отмечает Златоуст, «может быть, Она при этом имела в мыслях что-либо человеческое, подобно Его братьям, которые говорили: Яви Себя миру (Ин. 7:4), желая приобрести славу Его чудесами». Резкий ответ Иисуса Матери («что Мне и Тебе, Жено?»), по мнению Златоуста, обусловлен тем, что Она «не хотела повиноваться Ему, а хотела, как Мать, во всех случаях первенствовать» [196] .

Приведенные высказывания Златоуста свидетельствуют о том, что в конце IV века почитание Богородицы еще не достигло таких масштабов, которые оно приобрело после III Вселенского Собора. Именно деяния этого Собора не только закрепили то почитание Божией Матери, которое уже сложилось в литургической практике, но и создали предпосылки для его дальнейшего развития. Богослужение Православной Церкви закрепило представление об исключительной святости Божией Матери, о Ее непричастности какому-либо греху. Церковь назвала Матерь Божию «честнейшей Херувим и славнейшей без сравнения Серафим», то есть безмерно превосходящей Ангелов по Своей святости. Ее стали называть «Пресвятой», то есть буквально «сверх-святой», подчеркивая превосходство Ее святости над святостью любого другого святого. На православных богослужениях Ее поминают первой из святых – как «Пресвятую, пречистую, преблагословенную, славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию» [197] .

Святые отцы называют Богородицу «непорочной и незнакомой с земными страстями» [198] , «отряхнувшей [от Себя] прилог всякой страсти» [199] . Она «никогда не согрешила ни единым помыслом» [200] . Она – «жилище всякой добродетели», Ее ум «устранен от всякого житейского и плотского пожелания», а Ее жизнь есть «восхождение к святости», делающее Ее «святым и удивительным храмом, достойным Бога Вышнего» [201] . Богородица – «средоточие божественных и человеческих дарований» [202] . Она настолько приближена к Богу, что «является единственной как бы границей между тварным и несотворенным естеством», то есть между естеством Божественным и человеческим, «и все знающие Бога познают и Ее – как Место Невместимого; и все восхваляющие Бога воспоют и Ее после Бога» [203] . Богородица – «Причина и бывших прежде Нее благословений и даров человеческому роду, и Предстательница настоящих и Ходатаица вечных. Она – основание пророков, начало апостолов, утверждение мучеников, основание учителей. Она – слава сущих на земле, радость сущих на небе, украшение всего создания» [204] .

Приведенные формулировки богослужебных текстов и святоотеческих трактатов свидетельствуют о том исключительном почитании, которым Пресвятая Богородица окружена в Православной Церкви. Надо сказать, что почитание Богородицы в течение первого тысячелетия христианской истории развивалось параллельно на Востоке и на Западе. Однако во втором тысячелетии мариологический догмат в Католической Церкви был облечен в такие богословские формы, которые оказались непонятны и чужды православной традиции. Становление, развитие и утверждение новых мариологических учений, неизвестных отцам Древней неразделенной Церкви, было отрицательно воспринято на православном Востоке и вызвало целую серию антикатолических сочинений, в которых эти учения подвергались критическому анализу.

Начиная с Иоанна Дунса Скота на Западе развивалось учение о «непорочном зачатии» Божией Матери. Согласно этому учению, Божией Матери в силу будущих заслуг Ее Сына была дана особая привилегия – быть свободной от первородного греха. В 1854 году папа Пий IX без созыва Собора специальной буллой провозгласил учение о непорочном зачатии догматом:

...

Мы заявляем, провозглашаем и определяем, что учение, которое придерживается того, что Блаженная Дева Мария была с самого первого момента Своего зачатия, особой благодатью и расположением Всемогущего Бога, ввиду заслуг Иисуса Христа, Спасителя рода человеческого, сохранена незапятнанной никаким пятном первородного греха, является учением, явленным в откровении Богом, и потому в него должно твердо и постоянно верить всем верным [205] .