O. АЛЕКСАНДР: В одной из религиозных книг в главе о происхождении зла есть такие слова: «В этом мире, который был предназначен для самого высокого, который Творец призвал для того, чтобы он стал сосудом откровения Его Славы, появилась трещина; созвучная гармония сфер нарушилась резким диссонансом. Никто не в состоянии сказать, как это могло случиться и почему Бог допустил все это. Происхождение зла навеки останется для нас тайной». Об этом же, только по-другому, говорит в своей статье «Почему я не христианин» Бертран Рассел.

Почему, видя страдания людей, особенно невинных детей, Он не пресечет зло, дав нам пример справедливости?

O. АЛЕКСАНДР: У Альбера Камю, в его романе «Чума», есть такая сцена: ребенок болеет, и герой говорит, что Бог страдает в нем. Ведь Он присутствует в мире и страдает в каждом из нас. Страдания в мире — это и Его страдания. Бог распят в человеческом роде. Это Его ответ на наши страдания. Он страдает вместе с нами с тем, чтобы и нас всех вывести на свет из тьмы. А малые дети, которые страдают, —  это призыв! Это вопрос Божий: как мы поступим здесь? И в этом будет настоящий наш ответ.

Милосердие — это то, к чему мы призваны. Когда самарянин из Христовой притчи проехал по дороге и увидел лежавшего иудея, он не стал философствовать над ним: откуда зло? Не стал спрашивать: «Какого ты рода-племени? Какого ты вероисповедания? Какой у тебя пятый-шестой пункт?» — он просто помог ему. И когда фарисей, спрашивавший Его, согласился с Ним, Господь Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же. Вот нам ответ.

Существуют ли, по Вашему мнению, неверующие люди, являющиеся полноценными личностями? В чем Вы видите принципиальное различие верующего и неверующего?

O. АЛЕКСАНДР: Во-первых, неверующих вообще нет. Никого! Каждый человек рождается с врожденным ощущением веры. Разница только в том, что один осознает и формулирует свою веру как некое мировоззрение, а другой инстинктивно верит. И только когда его прижмет очень, тут-то он и «выдает искру». Но неверующих нет. Поэтому человек, не имеющий религиозного миросозерцания, может быть полноценной личностью. Потому что в нем эти токи религиозные все равно живут.

Более того, он впитывает их с традицией, впитывает с литературой. Даже в нашем обществе, которое было формально атеистическим, все равно «диффузно» все это проникало: через Достоевского, через Толстого, Гоголя, через поэзию, через музыку. Все наследие культуры, русской и зарубежной, подпитывало и слегка формировало это полурелигиозное смутное миросозерцание. Все равно человек, не осознавая, верит в то, что жизнь имеет смысл. Он чувствует это. Он может это как бы инстинктом ощущать. Если бы этого не было, он вообще не смог бы жить.

Другое дело — размышлять над этим, создавать человеческие разумные определения, воплотить и отразить всю эту тайну. Это совсем другое. Впрочем, я приведу вам смешную аналогию. Ребенок греется на солнышке, ему приятно и тепло. А физик не только греется, но выясняет, из каких элементов состоит Солнце, как далеко оно от Земли и так далее. Но оба получают от солнца свет.

Мы все дети Божии. Только одни знают это, а другие остаются как бы сиротами. Но это сиротство мнимое. У нас есть Отец. Мы все братья и сестры только потому, что у нас есть Отец, а не потому, что мы произошли от обезьяны или другого какого-нибудь почтенного животного. Этого недостаточно, этого совершенно недостаточно.

Инквизиторы пытали, убивали людей. Крестоносцы шли поклоняться Гробу Господню и по дороге огнем и мечом уничтожали людей иной веры. Все они прекрасно знали первую заповедь Христа «не убий». Как это можно объяснить?