Замечательный момент: в конце, когда Адам и Ева должны покинуть рай, ангел говорит им, что они найдут другой рай, они не будут жалеть об этом, покинутом. Есть рай: это любовь, это милосердие. Это будет рай внутренний. Внутренний рай! И он будет лучше, чем вот этот земной, внешний.

Во второй поэме, написанной вскоре, которая называется «Возвращенный рай», Сатана уже лишен полностью черт героизации. Очевидно, сам поэт почувствовал героические черты в своем черном герое и изображает его иначе.

Он встречается с Иисусом Христом. Он уже богатый владелец всех соблазнов земли! Он предлагает будущему Избавителю мира пойти по пути славы, силы, удовлетворения всех желаний. Но Иисус побеждает все его искушения, и Сатана отступает. Отступает потому, что у него нет главного — нет величия духа. Есть все соблазны мира! нет величия духа.

В конце жизни Мильтон пишет драму «Самсон — борец». Всей силой своей страсти приникает он к той главной библейской истине, что подлинная вера есть свобода! Христос говорил: «Вы познаете истину, и истина сделает вас свободными». С самого начала, когда Моисей провозгласил народу: «Выходите из дома рабства!», начинается в Библии поход из рабства: из рабства греху, из рабства злу, рабства самых серых, цепляющихся за человека начал. Свобода! Самсон выступает как народный герой. Его образ даже глубже, чем в эпосе библейском, потому что тоньше показаны его переживания, его, так сказать, всевозможные искушения. Он ослеплен врагами, приведен в цирк на посмеяние, и он стоит там, думая о том, что он отступил от Бога и вот он теперь у них в руках, ему выкололи глаза, он бессилен. Но вдруг он вспоминает, что у него отросли волосы, которые давали ему необычайную силу. Он двумя руками сдвигает столпы–колонны, на которых держится все здание, и обрушивает их на себя и на врагов. Он предпочитает умереть, чем оставаться в рабстве. Этот пафос свободы взят из Библии и помножен на пафос борьбы! борьбы духа в тот смутный, великий и тревожный ХVII век.

Все это напоминает нам грандиозные картины, мощные фрески, все это остается в памяти. Я думаю, не случайно мы можем возвращаться к этим темам, потому что это вечные проблемы — они всегда были великими проблемами. А драма Адама — это драма наша общая! Человек выбирает свой путь. Он выбирает сегодня! Адам живет в нас и мы живем в Адаме, — в первом человеке, в прачеловеке, в едином и единственном человеке. И то, что происходит в истории сейчас — между народами, внутри государства, внутри обществ, городов и семей — это все та же драма человека и драма Адама.

Бог дал нам свободу, чтобы мы выбрали настоящий путь! Он не принуждает нас выбрать путь истины, но Он его открывает нам и указывает. И все зависит, как и тогда, от решения человека. В тот момент, когда Бог призывает нас, когда истина призывает нас, когда добро призывает нас, мы должны принять это решение, должны принять здесь и теперь, пока еще не поздно. Потому что само Священное Писание говорит нам о горьких и тяжких последствиях, которые влечет за собой отвращение от истины и поворот в сторону лжи. И если раньше люди могли сомневаться в этих грозных предупреждениях, то сегодня мы с вами стали мудрей. Сегодня мы уже знаем, что ничто не остается безнаказанным в истории мира. И что ошибки отцов падают впоследствии на детей. Все, что было посеяно, сегодня просто выросло.

Адам — библейский образ ответственности за все человечество, за всех людей. Великий закон солидарности людей накладывает на нас эту ответственность. Если мы будем забывать об этом, последствия будут жестокими. Так было, так и будет! Если мы будем об этом помнить, то развитие мира, развитие духа, путь истории будет выправляться. Я уверен, что это возможно! Я уверен, что еще не поздно! «Встань, спящий!» — говорит нам Священное Писание в Посланиях апостолов. «Встань, спящий, и воскресни из мертвых! И воскресит тебя Христос!»

БИБЛИЯ И ЛИТЕРАТУРА ХVIII ВЕКА

В России XVIII век — время очень противоречивое. Жестокая петровская реформа ломала старые традиции, сокрушала устоявшиеся формы искусства, литературы, ломала социальные структуры. Сопровождалось все это острым церковно–религиозным кризисом, жестокими преследованиями старообрядцев, усилением скептицизма, материалистических тенденций, различного рода хаотически–анархической мистики. Противоречивое время, но если бы не было этого времени, то не было бы всей замечательной культуры ХIХ и ХХ веков в России.

Несмотря на мрачный колорит петровской и непосредственно послепетровской эпохи, одна такая фигура как Ломоносов доказывает, что ломка эта была не зря, хотя есть основания думать, что и без этих варварских процессов открытость к мировой культуре в Московском царстве неизбежно должна была наступить, ибо ни искусство, ни наука, ни культура в целом не могут развиваться за железным занавесом, в изолированном мире.

В средневековье широким миром для Русской Православной Церкви и для культуры Киевской Руси была связь с Византией, с Болгарией, с христианским Востоком. Но вот наступает московская эпоха. В это время христианский Восток терпит жесточайшее поражение со стороны турок, мусульман, и христианский Восток не то чтобы совсем гибнет, но он почти сломлен, Византия захвачена, собор св.Софии превращен в мечеть. Болгария и Греция — под игом полумесяца. И в силу этого обстоятельства невольно происходит замыкание культуры в России, опасное замыкание.

Дело не в том, что Европа была каким–то спасительным местом, откуда должна была хлынуть сама истина живительная, а дело в другом: в нормальном мировом культурном организме необходимо кровообращение, необходим обмен идей, необходимо столкновение мнений — это очень важно для науки, для философии — для всего. И вот благодаря окну, прорубленному в Европу Петром I, это стало возможным. Это и родило новую литературу в России в ХVIII веке и дальнейшее бурное развитие науки, искусства, поэзии и так далее.

Какую же роль в литературе этого сложного периода играла Библия? Надо сказать, что в ХVIII веке на Западе отношение к ней у многих писателей стало негативным. Если в ХVI–ХVII веках были такие поэты как Мильтон, Гроций, Вондел и другие, то ХVIII век — это век скептиков или же создателей новой мифологии типа Жан–Жака Руссо, мифа о том, что все было прекрасно до тех пор, пока не пришла техническая цивилизация, или что человечество неукоснительно и обязательно идет вперед, к прогрессу.

Теория прогресса, которая была создана французским историософом аббатом Тюрго и подхвачена и развита Кондорсе, человеком, которого потом смолола машина революции, живет и теперь как на Западе, так и в нашем сознании здесь. Однако для русской мысли и для русской литературы все это было не так просто, так как произошло столкновение, встреча многовековой исконной веры и новой науки, пришедшей в Россию, условно говоря, вместе с Ломоносовым и его окружением. Разумеется, было очень много и других людей, но Ломоносов как бы олицетворяет в себе их всех.