— Помню, конечно, помню. Да, да, да…

— Ну вот, а Иисуса помнишь?

— Нет, нет. Ничего не помню…

И точка. На этом рассказ кончается. Он очень емкий. С одной стороны, может быть, Анатоль Франс хотел показать, что само событие было незначительным, что его Пилат и не запомнил. Но скорее всего, психологически более верно, что Пилат его не хотел помнить, боялся об этом вспоминать. И это очень глубоко и тонко.

В то же время, немного позже, Оскар Уайльд пишет драму «Саломея». Опять на тему об Иоанне Крестителе, о его смерти, о Саломее, о пляске ее. Оскар Уайльд — эстет, у него обязательно присутствие эротики. Саломея, дочь Иродиады, влюблена в Иоанна Крестителя, но он ее отверг, и она подстраивает эту месть ему, она пляшет, добивается его головы и со сладострастной удовлетворенностью тащит эту голову к себе, лобызая ее. Но это уже черты декаданса. И заметьте, опять нет Христа. Чутье художника подсказывает, что неизображаем Он. То есть урок Ренана не прошел даром.

Когда Оскар Уайльд сидел в тюрьме, он много читал Евангелие по–гречески, размышляя над ним, полюбил его и вдохновлялся образом Христа. В посмертно изданной книге он писал: я верю, верю в то, что когда Иисус сидел за трапезой, простая вода становилась вином, что одно Его прикосновение могло оживить душу. Я верю, что люди могли слушать Его, забыв о голоде. Я во все это верю… И тут же он ссылается на Ренана и называет его книгу «чарующим пятым Евангелием», Евангелием от Фомы, то есть Евангелием от скептика. Никуда деться от него он не мог.

Даже писатели–христиане ХIХ века тоже побаивались этой темы. И не удивительно. Наверное, некоторые из вас смотрели фильм «Бен–Гур». Это остросюжетный приключенческий фильм, основанный на романе американского писателя Лу Уоллеса. Написан он в конце ХIХ века, в 80–м году. Главный герой его — молодой иудейский военачальник, князь Бен–Гур, который узнает об Иисусе, хочет стать Его приверженцем, когда узнает о Его аресте, хочет Его освободить. Потом все его планы рушатся, он становится христианином, вступает в длительную борьбу. Дальше идут уже приключения иные. Христос там только виден на мгновение, когда Его ведут на казнь. Хотя дух, образ Его, слово Его господствует над всем романом и, в какой–то степени, над фильмом.

Теперь обратимся к Генрику Сенкевичу, писателю, который всем вам хорошо знаком. В конце ХIХ века он пишет рассказ «Пойдем за Ним» о римлянине, который обратился в христианство. Там есть сцена Распятия. Ясно, что Сенкевич пользовался материалами Ренана. Но опять–таки, Распятие происходит где–то вдали. Видно как бы с точки зрения человека, стоящего на расстоянии ста метров, не слышно ни одного слова, все отодвинуто. Таким образом Сенкевич прямого показа Христа избежал. И наконец в своем знаменитом романе, котоpый, собственно, и принес ему мировую славу, а потом Нобелевскую премию, в романе «Quo vadis» или «Куда идешь?», иногда его называют «Камо грядеши?», Христос стоит в центре, но опять–таки это не беллетризация Его образа.

Сенкевич начинает с того момента, когда кончается Новый Завет. В 61–62 году апостол Павел пpиезжает в Рим. Обpыв. Конец хpонологических pамок Нового Завета. И именно с этого года начинается повествование Сенкевича. Он дает яpкую многоплановую паноpаму Римской импеpии. Тут и вольноотпущенники, и pабы, и патpиции, и цаpедвоpцы, и сам импеpатоp, и чиновники, и сенат. И вот на этом фоне, за паpадным фасадом могучей деpжавы, мы чувствуем гниение, кризис духовный, политический и даже экономический. И вот появляется христианство, как малое русло, как малая речушка, и ему принадлежит будушее, потому что в нем заложены семена духа, семена веры, семена нравственности. Сенкевич вовсе не идеализирует христиан. Он показывает, что и среди них есть люди разного пошиба, есть и фанатики, и добрые, и глупые, и образованные — всякие. Но ведет их Христос. Поэтому они выдерживают самый тяжкий напор империи, они идут навстречу массовым гонениям, погибают, и во главе их погибают апостолы Петр и Павел.

Мы находим Евангелие в этой замечательной книге не непосредственно, а через призму апостолов. Апостол Петр рассказывает о Христе, дух Христов живет в этой общине, в самой Церкви.

Таким образом, литература ХIХ века показала нам, насколько грандиозен этот предмет, насколько притягателен он для художника, писателя, насколько трудно им овладеть. Как кружили и кружили вокруг него великие мастера слова, не решаясь переступить грань, и все–таки они не могли оставить этой темы.

На рубеже ХIХ и ХХ веков знаменитый философ, музыкант, музыковед, впоследствии врач и гуманист Альберт Швейцер написал книгу, в которой он стремился доказать, что все попытки беллетризировать Евангелие и по–своему интерпретировать его субъективны. И, как тогда говорили, он похоронил все эти притязания. Но что удивительно! Ровно после этих похорон на книжный рынок стремительно обрушились лавины книг на библейские темы, в том числе, на евангельские сюжеты. И эта лавина не останавливается до наших дней!

БИБЛИЯ И ЛИТЕРАТУРА ХХ ВЕКА

Беседа первая