В жажде злата и раба,

И само еще не знает,

Что оно иного жаждет,

Что еще раз к Назарету

Приведет его судьба.

Содрогался я от счастья

У святых его преддверий:

О, Мария, сладко сердцу

Вспоминать и понимать,

Что, блуждая, все мы ищем

Преклониться пред любовью,

Галилейской нищетою

И сладчайшим словом: Мать.

Это Мать послала Сына:

— Дай им мир и радость в мире.

Встань, иди. Скажи, как нежно

Я люблю свое дитя,

Как устал, как добр Иосиф,

Как он ноющей, дрожащей

Отирает пот рукою,

Улыбаясь и шутя.

— Расскажи о Назарете,

О простом и бедном быте,

О колодце, где я мыла

Твой заплатанный хитон,

И о том, что, если будешь

Ты хотя владыкой мира,

Багряницы и виссона

Будет мне дороже он.

Вот так история, философия, размышления, путешествия — все сливается в едином созерцании библейской тайны, которая выражена в великих словах апостола Иоанна: «И Слово стало плотью, и обитало с нами, полное благодати и истины».

Спасибо!

ПРЕДШЕСТВЕННИКИ ВЛАДИМИРА СОЛОВЬЕВА

Скоро 90 лет, как умер великий русский философ Вл.С.Соловьев. В начале этого года я вел телерепортаж из комнаты, где он скончался. Он умер в имении князя Сергея Трубецкого, тоже замечательного философа и публициста, ректора Московского университета, близкого друга Владимира Сергеевича Соловьева. Сейчас эта комната превращена в бильярдную, и до этого я туда приходил украдкой, чтобы служить панихиду на месте смерти великого мыслителя. И вот во время репортажа, мы подняли вопрос о том, чтобы эта комната была превращена в мемориальную. Вы, вероятно, знаете, что «Узкое» принадлежит Академии наук, там находится дом отдыха Академии наук, так что от этой организации зависит и решение вопроса о мемориальной комнате. Когда в 1920–е годы решался вопрос о том, кому будут ставить памятники в Москве и Ленинграде, то в списке философов было имя Соловьева, правда, потом его вычеркнули.

Трудно сказать, кем был Соловьев. Он был философом, он при этом был богословом, социологом, критиком, политиком. Универсальная личность! И в этом отношении он действительно похож на Пушкина. Как будто бы произошел какой–то творческий взрыв в его лице.

Но как Пушкин появился не на пустом месте, так и Соловьев имел большую предысторию. Как Пушкину предшествовали протопоп Аввакум, Сумароков, Фонвизин, Державин, Ломоносов, так и Соловьеву предшествовало развитие философских и религиозных идей в течение конца XVIII — XIX века. Он суммировал многое из того, что было там найдено, открыто. Но поскольку об этом периоде уже написано довольно много, я буду говорить об этом кратко.