Эта жизнь дана вам для покаяния. Не расточайте ее на другое.

св. Исаак Сирин.

Покаяние есть великое понимание.

Пастырь Ерма.

Отправная точка благовестия

Иоанн Креститель и Господь наш Иисус Христос — оба начинают свою проповедь одними и теми же словами: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» Мф 3, 2; 4, 17). Такова отправная точка Благовестия — покаяние. Без покаяния не может быть ни новой жизни, ни спасения, ни вхождения в Царство. Обращаясь от Священного Писания к святым отцам, мы встречаем ту же самую существенную истину. Авва Милесий, которого спросили, что он делает в пустыне, отвечает: «Я пришел сюда оплакивать свои грехи»[ [50]]. И покаяние это не есть только подготовительная стадия, оно — пожизненно. Когда авва Сисой лежал на смертном одре, окруженный своими учениками, оказалось, что он с кем–то говорит. «С кем ты говоришь, отче?» — спосили ученики. Он ответил: «Вот, ангелы пришли взять меня, но я прошу их дать мне еще немного времени, чтобы покаяться». «Ты не имеешь нужды в покаянии», — сказали ученики. «Воистину, — ответил старец, — я не знаю, начинал ли я каяться»[ [51]]. Марк Монах утверждает: «Нет иного, столь же благого и милостивого, как Бог, но даже Он не прощает непокаявшегося [… ]. Все множество Божиих заповедей можно свести к одному началу — покаянию [… ]. Мы осуждаемся не за множество наших прегрешений, но за то, что отказываемся каяться… [… ]. И для великих, и для малых покаяние остается несовершенным до самого смертного часа».[ [52]]

«Господь наш Иисус Христос, — говорит авва Исаак Скитский, — заповедал нам пребывать в покаянии до последнего нашего дыхания. Ибо если бы не было покаяния, никто бы не спасся». [ [53]] И Исаак Сирин учит: «В каждое мгновение в течение двадцати четырех часов суток мы имеем нужду в покаянии». [ [54]]

Духовные наставники более близкого к нам времени отводят покаянию столь же решающую роль. Преп. Иоанн Кронштадтский в своем духовном дневнике «Моя жизнь во Христе» говорит: «Наша молитва состоит прежде всего в покаянии»[ [55]]. И о. Серафим Папакостас, возглавлявший движение «Зои» в Греции в 1927–1954 гг., начинает наиболее известную из множества своих книг такими словами: «В каждом веке, а особенно в настоящем — полном тревоги, усталом и беспокойном веке, нет ничего более существенного, чем покаяние. Нет ничего более глубокого, к чему бы стремился человек; однако у него нет ясного понимания того, чего же он в действительности хочет». [ [56]] Следует отметить, что Иисусова молитва — гораздо более широко распространенная сегодня, чем пятьдесят лет назад, — является особенной покаянной молитвой: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного».

Имея в виду этот постоянный акцент на покаянии, мы должны внимательно рассмотреть, каким образом мы представляем православие на современном Западе. Существует тенденция обращать внимание лишь на один аспект. Мы говорим о славе божественного света в Преображении Христа, о чувстве победы Воскресения в пасхальную ночь; мы говорим о радости Царства, о духовной красоте икон, о Божественной литургии как небе на земле. И мы правы, подчеркивая эти аспекты. Но давайте постараемся не быть односторонними. Преображение и Воскресение существенным образом связаны с Распятием. Как христиане мы действительно являемся свидетелями «весьма великой радости», о которой говорит Евангелие (Мф 2, 10); но мы не должны забывать слов: «крестом радость явилась всему миру» (воскресная утреня). Преображение космоса может происходить только через самоотречение, аскетическое воздержание и пост. [ [57]]

«Великое понимание»

Но что же на самом деле имеется в виду под покаянием? Обычно говорят: сожаление о грехах, чувство вины, ощущение горечи и ужаса от того, что мы нанесли раны другим и самим себе. И все же такое представление является неполным. Горечь и ужас действительно составляют существенный элемент покаяния, но они не исчерпывают его, даже не являются его наиболее важной частью. Мы ближе подойдем к существу вопроса, если рассмотрим буквальный смысл греческого слова, обозначающего покаяние: metanoia. Оно означает «изменение ума»: не просто сожаление о прошлом, но фундаментальная трансформация нашей способности смотреть на вещи, новый взгляд на самих себя, на других и на Бога — «великое понимание»[ [58]], по слову Пастыря Ерма. Великое понимание — но не обязательно эмоциональный кризис. Покаяние — это не приступ угрызений совести и жалости к себе, но обращение, перенесение центра нашей жизни на Святую Троицу.

Как «новый ум», обращение, перенесение центра существования, покаяние — прежде всего позитивно, не негативно. Как говорит св. Иоанн Лествичник, «покаяние есть дочерь надежды и отвержение отчаяния»[ [59]]. Это не упадок духа, но энергичное ожидание; это не значит, что ты оказался в тупике, но что ты обретаешь выход. Это не ненависть к себе, но утверждение своего истинного «я» как созданного по образу Божию. Каяться — значит смотреть не вниз на свои собственные недостатки, но вверх — на любовь Божию; не назад, упрекая себя, но вперед — с доверием и надеждой. Это значит видеть не то, чем я не смог быть, но то, чем я еще, по благодати Христовой, могу стать.

Истолкованное в этом позитивном смысле, покаяние видится не только как единичный акт, но как постоянная установка. В личном опыте каждого человека бывают решающие моменты обращения, но в настоящей жизни работа покаяния всегда остается незавершенной. Поворот, или переориентация, должны постоянно обновляться; в течение жизни вплоть до момента смерти, как считал авва Сисой, «изменение ума» должно становиться все более радикальным, «великое понимание» — все более глубоким.