Около 850 г. Восток и Запад еще пребывали в полном общении друг с другом и составляли единую церковь. Культурные и политические различия вели к нарастающему отчуждению, но открытого раскола не было. Обе стороны имели разное понятие о папской власти и по–разному произносили символ веры, однако эти проблемы еще не вышли наружу.

Но в 1190 г. Федор Вальсамон, Антиохийский патриарх и крупнейший авторитет в области канонического права, уже смотрел на вещи совершенно иначе:

В течение многих лет [скольких лет, не сказано] западная церковь отделена в духовном общении от остальных четырех патриархатов и сделалась чуждой православию… Итак, ни одного латинянина не должно принимать в общение, пока он не заявит, что будет воздерживаться от учений и обычаев, отделяющих его от нас, и желает быть под властью канонов церкви, в единстве с православными [23].

В глазах Вальсамона общение оказалось прерванным. Произошел окончательный раскол между Востоком и Западом: они больше не составляли единую церковь.

В этом переходе от отчуждения к схизме особенно важны четыре события: ссора между Фотием и папой Николаем I (известная под именем «Фотиевой схизмы»; на Востоке предпочитают говорить о «схизме Николая»), инцидент с диптихами в 1009 г., попытка примирения в 1053–1054 гг. и ее печальные следствия, крестовые походы.

От отчуждения к схизме: 858–1204 гг.

В 858 г., пятнадцать лет спустя после торжества иконопочитания при Феодоре, был назначен новый Константинопольский патриарх — Фотий, известный в Православной церкви как св. Фотий Великий. Его называли «самым выдающимся мыслителем, самым крупным политиком и самым способным дипломатом из всех, кто когда–либо занимал патриарший престол в Константинополе». Вскоре после восхождения на престол Фотий оказался вовлечен в спор с папой Николаем I (858–867).

Предыдущий патриарх, св. Игнатий, был отправлен императором в ссылку и принужден к отречению от сана. Сторонники Игнатия отказывались признать действительность его отречения и рассматривали Фотия как узурпатора. Фотий отправил папе послание, где уведомлял его о своем восхождении на патриарший престол, но Николай решил не признавать Фотия сразу, а подождать дальнейшего развития конфликта между новым патриархом и партией Игнатия. В 861 г. он отправил своих легатов в Константинополь.

Фотий не горел желанием вступать в спор с папством. Он весьма почтительно обходился с легатами и пригласил их возглавить Константинопольский собор, которому предстояло рассудить его с Игнатием. Легаты приняли предложение и вместе с остальными участниками собора признали Фотия законным патриархом. Но когда они вернулись в Рим, Николай заявил, что они превысили свои полномочия, и отменил принятое ими решение. Затем он сам взялся за рассмотрение дела в Риме, и собор, состоявшийся под его председательством в 863 г., признал Игнатия патриархом, а Фотия объявил лишенным священного сана. Византийцы не обратили внимания на это осуждение и не отвечали на папские послания. Так произошел явный разрыв между Римской и Константинопольской церквами.

Очевидно, что конфликт был связан с папскими притязаниями. Николай был выдающимся папой–реформатором. Он имел весьма амбициозное представление о прерогативах Римского престола и многое сделал для утверждения абсолютной папской власти над всеми епископами Запада. Но он также считал, что его абсолютная власть простирается и на Восток: в послании 865 г. он заявлял, что облечен властью «над всей землей, а значит, над всякой церковью». Именно с этим византийцы не были готовы согласиться. В распре между Игнатием и Фотием Николай увидел прекрасный шанс укрепить свои притязания на вселенскую юрисдикцию: он должен заставить обе стороны подчиниться своему третейскому решению. Однако он понимал, что Фотий добровольно согласился на расследование дела папскими легатами, а потому этот акт нельзя рассматривать как признание превосходства папы. Вот почему (помимо других причин) Николай отменил решение легатов. Со своей стороны, византийцы не возражали против апелляций к папе — но при определенных условиях, оговоренных в каноне III Сардикийского собора (343). Данный канон гласил, что осужденный епископ может апеллировать к Риму, и папа по рассмотрении дела вправе вынести решение о повторном разбирательстве. Однако это разбирательство осуществляется не самим папой в Риме, а епископами епархий, граничащих с епархией осужденного епископа. Византийцы почувствовали, что Николай, отменив постановление легатов и потребовав пересмотра дела в Риме, вышел далеко за рамки этого канона. Такое поведение они сочли безосновательным и неканоническим вмешательством во внутренние дела другого патриархата.

Вскоре спор шел уже не только о папских притязаниях, но и о Filioque. И Византия, и Запад (главным образом Германия) добились больших миссионерских успехов среди славян. Обе волны миссионерской экспансии — с Востока и с Запада — вскоре встретились. Когда греки и немцы увидели, что действуют в одной стране, конфликт стал почти неизбежным: ведь обе миссии опирались на очень разные исходные основания. В результате столкновения естественно всплыл вопрос о Filioque, которое было в ходу у немцев, но не практиковалось греками. Главным поводом к раздору послужила Болгария — страна, которую Рим и Константинополь равно стремились присоединить к сфере своей юрисдикции. Каган Борис сперва был склонен просить крещения у немецких миссионеров, но под угрозой византийского вторжения изменил политику и около 865 г. принял крещение от византийского клира. Однако Борис хотел видеть Болгарскую церковь независимой; когда же Константинополь отказался предоставить ей автономию, он обратился к Западу в надежде на лучший результат. Получив свободу действий в Болгарии, латинские миссионеры быстро развернули наступление на греков, упирая на те моменты, в которых византийская практика расходилась с их собственной: браки духовных лиц, правила соблюдения поста и, прежде всего, Filioque. В самом Риме Filioque еще не употреблялось, но Николай оказал полную поддержку немцам, настаивавшим на его введении в Болгарии. Папство, посредничавшее между франками и греками в 808 г., больше не сохраняло нейтралитет.

Естественно, Фотий был весьма встревожен ростом германского влияния на Балканах. Но еще больше встревожил его навязанный латинянами спор о Filioque. В 867 г. Фотий приступил к активным действиям. Он направил другим восточным патриархам окружное послание, где выставил подробные опровержения Filioque и обвинил в ереси тех, кто его употреблял. Фотия часто упрекали за это послание: даже выдающийся римо–католический историк Френсис Дворник, в целом относящийся к Фотию с большой симпатией, в данном случае называет его поступок «бесполезной атакой» и заявляет, что «это ошибочное действие было непродуманным, поспешным и чреватым фатальными последствиями». Но если Фотий в самом деле считал Filioque еретическим, могли он поступить иначе? Следует также напомнить, что не Фотий первым сделал Filioque предметом раздора, а Карл Великий и его богословы семьюдесятью годами раньше. Так что изначально нападающей стороной был Запад, а не Восток. Вслед за отправкой окружного послания Фотий созвал собор в Константинополе, который принял решение об отлучении папы Николая, объявив его «еретиком, опустошающим виноградник Господа».

В этот критический момент ситуация в целом внезапно изменилась. В том же году (867) Фотий был низложен императором. Игнатий вновь взошел на патриарший престол, и общение с Римом было восстановлено. В 869–870 гг. состоялся повторный собор в Константинополе, известный под именем «антифотиева собора». На нем бывший патриарх был осужден и предан анафеме, а решения собора 867 г. пересмотрены. На открытии этого собора, известного позднее на Западе как Восьмой вселенский собор, присутствовали всего 12 епископов, хотя на последующих заседаниях количество участников доходило до 103 чел.

Но на этом перемены не закончились. Собор 869–870 гг. потребовал от императора решить вопрос о статусе Болгарской церкви. Как и следовало ожидать, было принято решение о ее подчинении Константинопольскому патриархату. Борис согласился с этим решением, понимая, что Рим предоставит ему еще меньше независимости, чем Византия. Так что в 870 г. немецкие миссионеры были изгнаны, и Filioque больше не раздавалось в болгарских пределах. Но и это еще не все. В Константинополе Игнатий и Фотий наконец примирились, и когда в 877 г. Игнатий умер, Фотий вновь унаследовал патриарший престол. В 879 г. состоялся еще один Константинопольский собор, на котором присутствовали 383 епископа (разительный контраст с малочисленностью антифотиева собора, состоявшегося десятью годами ранее!). Собор предал анафеме собрание 869 г. и снял с Фотия все обвинения. Рим согласился со всеми решениями собора, не высказав протеста. Так Фотий добился победы, получив признание в Риме и став церковным владыкой Болгарии. До недавнего времени существовало мнение, будто имела место и вторая «фотиева схизма», но д–р Дворник исчерпывающе доказал, что эта вторая схизма является мифом: в поздний период патриаршества Фотия (877–886) общение между Константинополем и папством не прерывалось. Занявший к тому времени папский престол Иоанн VIII (872–882) не был другом франков и не акцентировал вопрос о Filioque, а также не предпринимал попыток утвердить папские притязания на Востоке. Возможно, он понимал, какой ущерб единству христианского мира нанесла политика Николая.