Мученика Ореста, согласно житийному тексту, «били палками, веревками и воловьими жилами… орудия сломались и разорвались… обнажились внутренности святого… Потом князь приказал опалять ребра святого раскаленным железом, возливать на раны его уксус и посыпать их солью… Тогда мучитель повелел принести 12 железных гвоздей и вбить их в пятки Оресту». И это не все: святитель Димитрий Ростовский, составитель сборника житий, вспоминал, что «в 1685 году в Филиппов пост, в одну ночь окончив письмом страдания святого мученика Ореста, за час или меньше до заутрени, лег отдохнуть не раздеваясь, и в сонном видении узрел мученика Ореста, лицом веселым ко мне вещающего сими словами: "Я больше претерпел за Христа мук, нежели ты написал". Сие рек, открыл мне перси свои и показал в левом боку великую рану, сквозь во внутренность проходящую, сказав: /#Сие мне железом прожжено". Потом, открыв правую по локоть руку, показал рану на самом противу локтя месте и рече:/#Сие мне перерезано". При сем видны были перерезанные жилы. Также и левую руку открывши, на таком же месте такую же указал рану, сказуя: "И то мне перерезано". Потом, наклонясь, открыл ногу и показал на сгибе колена рану, также и другую ногу до колена открывши, такую же рану на том же месте показал и рече: "А сие мне косою разсечено". И став прямо, взирая мне в лице, рече: "Видишь ли? Больше я за Христа претерпел, нежели ты написал"»[148].

А в анти-поттеровском как-бы-очень-православном романе «Дети против волшебников» есть более чем натуралистические страшилки: «Удачным выстрелом из «Моссбер-га» второго добермана разорвало пополам. Клочки разлетелись, обдав грязный склон грязными внутренностями. — Офигеть, — честно признался кадет Царицын, передергивая затвор. — Мне начинают нравиться волшебные зонтики». «'Теперь мы аккуратно втыка-а-а-аем эти ножницы кошке в живо-от. И начинаем потихоньку разрезать ей шкурку, — с бледной полуулыбкой пояснил аспирант Гаафс. — Нужно, чтобы вы-ы-ыпали кишочки. Кто-нибудь хочет попробовать?".. Хвостик упал вниз с деревянным звуком, из обрубка толчками захлестала черная кровь. Кошка зашлась в хрипе, раздирая когтями пластиковую подставку штатива». ТАКОГО в «Гарри Поттере» нет…

Когда же мы говорим о «Гарри Поттере», то стоит помнить, что сама писательница для каждого тома вполне четко определяет возраст своего читателя: в отличие от обычных «всевозрастных» сказок, в этом сериале с каждым томом взрослеют и персонажи, и читатели книжки. Так, самый мрачный (из прочитанных православными критиками) — четвертый — том рассчитан уже не на 11-летних детей, а на 14-летних подростков. Эти уж сами кого угодно запугать могут…

Так что Ролинг не виновата ни в какой «жестокости». И дети не виноваты в том, что любят «страшное». Критикессы же повинны в том грехе, который честно исповедует Дамблдор перед Гарри (в концовке пятого тома): «Гарри, я задолжал тебе объяснение. Объяснение ошибок старика. Поскольку я теперь вижу, что все то, что и я сделал и не сделал в отношении тебя, несет отпечаток неудач возраста. Юноше не дано понять, как думает и чувствует старик. Но старики виноваты, если они забывают, как это — быть молодым»[149].

Ролинг сама отрицает свою связь с миром магии. Но это нимало не мешает ее «православным» критикам обвинять ее во лжи: «Встречающиеся в некоторых интервью с Ролинг заявления о том, что она якобы ни сном, ни духом не ведала о конкретном содержании магических практик, что она "не верит в колдовство, 95 % магии в книжках придумала сама", — не более, чем рекламная уловка, а то и просто ложь»[150].

Анонимная статья «"Гарри Поттер" глазами православных» утверждает: «Настоятель храма (он просил не упоминать его имя и приход) объяснил причину неприятия книги православными верующими: "Гарри Поттер — провозвестник антихриста. Он готовит почву для того, кто придет подменить собой Христа! По Евангелию, Иисус отверг искушения властью, хлебом и чудом, а антихрист их обязательно примет. Чем орудует этот сказочный мальчишка? Власть — его волшебная палочка, хлеб — это его богатства, чудо — его волшебство, с помощью которого он овладевает душами наших детей. Видите? Все признаки налицо! Мы, служители Православия, приложим все силы для того, чтобы не допустить в трепетные сердца смиренных чад богомерзкое заграничное изобретение"»[151].

Не верю я, что священник мог говорить на таком жутком жаргоне. О «трепетных сердцах смиренных чад» настоящие, живые священники не говорят; так выражаются только герои газетных очерков на церковные темы.

А по сути — много же «предтеч антихриста» выстраивается в «глазах православных»! Все сказочные герои, которые держали в руках волшебные палочки, — у всех у них, оказывается, «все признаки налицо»![152]

Итак, уровень антипоттеровских аргументов понятен: тут и прямая ложь, и откровенное насилие над смыслом текста, и нескрываемо предвзятое его перетолкование. Но если доказать оккультный характер этой сказки удается лишь с помощью таких необычных средств, значит, сама-то сказка обычна.

Ну чем мы отличаемся от староверов, которые в былые века обличали «никониан» даже в том, что «нынешние россияне, подобно латинам, аптеки и гофшпитали имеют, и в них всякия мерзости употребляют и людей мертвых на уды, аки зверие дивии, терзают»[153]?

И тут уже мы подходим к гораздо более серьезному и печальному вопросу: ну почему в православной среде сегодня принято всего пугаться (начиная с Интернета, фотовспышек, ИНН и кончая сказками)? Почему критерием ортодоксальности сегодня становится мера испуганности? Почему наши церковные пересуды и издания сегодня становятся школой злословия и ненависти, страха и осуждения? Почему все новое перетолковывается в возможно худшую сторону?

Странно: в советские времена христиане не боялись отдавать своих детей в пионеры, а сегодня боятся даже православных скаутских организаций. В советские времена не боялись, что в школе проходят советские мифы; сегодня все не-православное страшит…

Эти волны страхов, расходящиеся от некоторых церковных проповедников (и от всех приходских сплетниц), не есть ли симптом серьезной болезни?

Неужели непонятно, что, увидев такого уровня полемику, увидев, чего боятся православные, люди перестанут вообще воспринимать какие бы то ни было предостережения из церковных уст. Справедливо отвергнув передержки нашей публицистики по поводу сказки, люди уже несправедливо будут игнорировать и церковные предостережения, касающиеся реальных угроз и грехов: «Ну что Вы мне говорите по поводу моего любимого экстрасенса! Что Вас слушать? Вы даже в Гарри Поттере сатаниста увидели!».